Не знающий прошлого не может думать о будущем.
Николай Рерих
В прошлом году в Государственном историческом музее проходила масштабная выставка «Сны Сибири», погрузившая зрителей в древние миры Дальнего Востока, Сибири и Приуралья. Среди множества уникальных артефактов особым притяжением обладала глиняная женская фигурка, датируемая IV–III тысячелетиями до н. э. В 1963 году ее обнаружил академик Окладников во время раскопок в старинном нанайском селе Кондон Хабаровского края на месте неолитического поселения оседлых рыболовов. «Из мглы веков встает не просто обобщенный этнический образ женщины древнего народа, но, скорее, портретное ее изображение», — так поэтично археолог описал свою находку и дал ей имя, известное теперь всей мировой науке, — Кондонская Нефертити, или Амурская Венера.
Эта небольшая деталь позволяет осознать масштаб личности Алексея Павловича Окладникова (1908–1981), которого по праву называют выдающимся исследователем древнейших этапов развития человечества. Его научный интерес был связан с Сибирью, Дальним Востоком, Центральной и Восточной Азией. Он открыл и детально изучил сотни археологических памятников от эпохи палеолита, неолита и бронзового века до XVII века, благодаря чему мы узнали о глубинной истории Евразии с ее мощными цивилизационными всплесками, оказавшими влияние на весь мир, о путях освоения человеком Сибири, процессах этногенеза, культурогенеза и происхождения религии, о периодизации древних культур Азии. Написал более 70 монографий, почти тысячу статей, сообщений, рецензий, многие из которых переведены и изданы на японском, английском, немецком и других языках. Востоковед, профессор Сорбонны, переводчик трудов советского археолога В. С. Елисеев сказал: «Окладников — это великан в науке».
Легенда
До 1961 года Окладников работал в Ленинградском отделении Института археологии АН СССР, а когда организовали Сибирское отделение, получил предложение переехать в Новосибирск. Здесь отчетливо проявились организаторские и лидерские качества ученого: он организовал отдел гуманитарных исследований, а через четыре года Институт истории, филологии и философии СО АН СССР стал первым за Уралом академическим научным учреждением гуманитарного профиля. Окладников руководил им до конца жизни. По инициативе директора при институте создали музей под открытым небом и Музей истории и культуры народов Сибири и Дальнего Востока, издали «Историю Сибири в пяти томах», и во всех проектах он принимал самое деятельное участие.
Окладников создал сибирскую школу археологии, воспитал сотни учеников, которые в дальнейшем стали академиками, докторами и кандидатами наук и продолжают работать в научных центрах России, Монголии, Таджикистана, Казахстана. Они до сих пор вспоминают блистательные лекции наставника, совместные экспедиции, общую радость новых открытий.
Академик Анатолий Пантелеевич Деревянко называет его непревзойденным популяризатором науки. С одинаковой страстью и убедительностью Алексей Павлович общался с академической аудиторией, студентами, школьниками и простыми деревенскими жителями. Во время раскопок где-нибудь в глухом сибирском или алтайском уголке к нему нередко подходили местные, и начальник экспедиции без устали рассказывал о важности работы археологов, показывал находки. Он считал, что люди должны знать о том, какой здесь была жизнь тысячи или десятки тысяч лет назад.
При жизни Окладников стал легендой, что подтверждают воспоминания другого его ученика Виталия Егоровича Медведева, доктора исторических наук, ведущего научного сотрудника Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Он описывает поразительный случай, произошедший несколько лет назад во время полевых исследований на Дальнем Востоке. К археологам подошел житель таежного села и поинтересовался: не экспедиция ли Окладникова приехала? И когда узнал, что Алексей Павлович умер больше 20 лет назад, удивился и, не поверив, сказал: «Да что вы?! Он недавно был у нас, мы его помним». Медведев пишет, что известность академика Окладникова была поистине безграничной, и многие до сих пор считают его живым.
Исследования неутомимого академика охватывали широчайший хронологический, тематический и географический диапазон, он считался крупнейшим специалистом по любому культурно-историческому периоду развития человеческого общества. Известный советский археолог Павел Иосифович Борисковский авторитетно заявил: «Будучи крупнейшим специалистом по палеолиту, что вообще почти никогда не совмещается с изучением поздних эпох, он стал в то же время лучшим знатоком русской материальной культуры XVII века. Примеров такой разносторонности в истории науке нет».
Ходили рассказы о невероятной удачливости Окладникова, а точнее, фантастическом умении видеть то, мимо чего многие археологи проходили мимо. Причем дар полевого разведчика открылся очень рано. Он учился в сельской школе в селе Анге Качугского района Иркутской области, был активным участником краеведческого кружка, организованного талантливым педагогом, историком Иннокентием Житовым. Каждое лето ребята со своим учителем обследовали таежные окрестности в поисках археологических памятников, и вот тогда Алеша Окладников испытал счастье первого открытия: неподалеку от села Бирюльского нашел черепки глиняной посуды и каменные орудия, свидетельствовавшие о жизни древних людей в этих местах. А когда в 1925 году отправился поступать на истфак в Иркутский педагогический институт, захватил с собой большую коллекцию археологических находок, собранных в окрестностях Анги.
Древние артефакты заинтересовали профессора Бернгарда Петри — первого ученого в Прибайкалье, занимавшегося этнографией и археологией. Он привлек начинающего исследователя к работе студенческого кружка «Народоведение», обучал азам науки и в целом оказал огромное влияние на его выбор будущей профессии. В 1926 году Окладников опубликовал свою первую научную работу «Неолитические стоянки на Верхней Лене», а через два года детально обследовал, описал и, можно сказать, заново открыл Шишкинские петроглифы — памятник эпохи позднего неолита, расположенный вдоль берега Лены неподалеку от поселка Качуг Иркутской области и насчитывающий более трех тысяч наскальных изображений, лишь малая часть которых зафиксирована в архивах руководителя начавшейся в 1724 году Первой Камчатской экспедиции академика Г. Ф. Миллера. Затем по поручению Петри отправился в первую самостоятельную экспедицию в низовье Селенги и обнаружил ряд стоянок каменного и бронзового века, которые в дальнейшем стали базовыми точками для периодизации древних культур Забайкалья.
Уникальные находки Окладников делал на протяжении всей жизни, но секрет такой удачливости, скорее всего, в максимальной концентрированности ученого на объекте исследования и природной интуиции (как говорится, везет тому, кто везет. — Ред.). Друживший с Окладниковым дальневосточный писатель Всеволод Сысоев называл это поразительной зоркостью: «Однажды, прогуливаясь по городскому парку Хабаровска около утеса, на одной из тропинок он обнаружил едва видневшийся в земле керамический сосуд, изготовленный несколько тысячелетий назад. Где бы мы с ним ни бывали, он никогда не проходил мимо, чтобы не осмотреть обрывистый берег, овраг, строительный котлован, почвенный разрез. И земля щедро открывала ему то, что прятала от других взоров: то кремниевый наконечник стрелы, то тонкую ножевую пластину, то осколок древней керамики».
Путешественник между эпохами
Окладникова спросили, что он ценит больше всего в жизни, и он ответил: «Радость нового открытия». Этот великан прошел вдоль и поперек Сибирь и Монголию, добрался до самых потаенных мест российского Дальнего Востока, побывал на островах Северного Ледовитого океана, Аляске, в пустынях и горах Средней Азии — в общей сложности 55 полевых сезонов. Пешком преодолел многие тысячи километров по тайге и тундре, ездил на собачьих упряжках, спускался по рекам на лодках и часто повторял: «Археолог должен спешить». Он обладал важнейшими для своей профессии качествами: силой духа, выносливостью, бесконечной преданностью профессии, тягой к путешествиям, и всегда торопился в ту или иную экспедицию. В личном архиве академика сохранилось письмо его друга детства Александра Лобанова, написанное еще в конце 1940-х: «Главное, что я замечаю в тебе и что украшает твой образ — неутомимость в научной деятельности, самобытность в стиле и методах исследования. Помнишь ли, как в школе читал мне про походы Пржевальского в Монголии? Видимо, уже тогда ты нашел свою дорогу в науке».
Алексей Павлович считал экспедиционные исследования образом жизни. Умел работать в любых условиях, поскольку был максимально погружен в науку, и все делал сам: вел полевые дневники, фотографировал, делал чертежи и рисунки. Почти всегда находился в поле, и будущие статьи и книги нередко рождались в глухой тайге, у костра, ложась размашистыми строчками в блокноты, а иногда на отдельные листки, промокашки, обрывки квитанций. И если говорить об удаче, то Окладникову очень повезло в личной жизни: во всех экспедициях рядом была жена, друг и соратник Вера Дмитриевна Запорожская. В архиве ученого хранятся ее акварели, точнейшие зарисовки артефактов и даже остроумные шаржи на супруга и его коллег.
За месяц до своего ухода из жизни в 1981 году Алексей Павлович Окладников, к тому моменту доктор исторических наук, лауреат двух государственных премий, заслуженный деятель науки РСФСР, Бурятской и Якутской АССР, Таджикской ССР, член-корреспондент Британской королевской академии, почетный член Венгерской и Монгольской академий наук, Герой Социалистического Труда, встретился с коллегами после конференции, организованной в Новосибирске к 400-летию присоединения Сибири к России. Подвел общий итог пути, который прошла археологическая наука на территории к востоку от Уральских гор и Каспийского моря, а потом рассказал о трех своих звездных часах.
Первый — открытие в 1936 году ценнейшего для истории поселения верхнего палеолита у села Верхняя Буреть на Ангаре. Благодаря найденным артефактам обрели отчетливый абрис многие грани жизни древних обитателей Сибири: к тому времени они сформировали не только оригинальную культуру охотников на мамонта и северного оленя, но и создали великолепные образцы первобытного искусства. Исследователи зафиксировали остатки четырех жилищ из каменных плит и крупных трубчатых костей, которые были огорожены черепами носорогов. Каркасом для крыш служили оленьи рога. Но главной находкой стала орнаментированная статуэтка из бивня мамонта — женщина в меховой одежде с капюшоном (Буретьская Венера, созданная 21–22 тысячи лет назад, первая из пяти найденных впоследствии. – Ред.).
Второй звездный час связан с палеолитическим памятником Тешик-Таш в Узбекистане. В 1938 году во время раскопок в горной пещере экспедиция Окладникова обнаружила каменные орудия и кости животных — следы людей, обитавших здесь 80–60 тысяч лет назад, а главное, захоронение ребенка. Так был обретен первый в Азии скелет неандертальца, который и сегодня относится к редчайшим находкам. Тогда это стало мировым открытием.
Найденную в 1961 году в Горном Алтае первобытную стоянку Улалинка Окладников назвал третьим звездным часом. Археологический комплекс притягивал ученого на протяжении нескольких лет, заставляя возвращаться сюда вновь и вновь. Он был убежден: это древнейший палеолитический памятник в Сибири и на Дальнем Востоке, поскольку обнаруженные примитивные изделия из гальки в слоях, соответствующих среднему и нижнему плейстоцену, поразили ученого сходством по технике обработки с галечными орудиями Пенджаба в Индии и Африки. К работе привлекли геологов, палеонтологов, специалистов палеомагнитного метода датирования, в конце 1970-х применили новый, термолюминесцентный метод и определили точный возраст нижнего культурного горизонта стоянки: 690 тысяч лет.
Весной 1981 года 73-летний Алексей Павлович отправился в свою последнюю экспедицию. Путь лежал на Улалинку.
Охотник за петроглифами
Агата Кристи называла археологов детективами прошлого, что в полной мере относится к Окладникову, ставшему крупнейшим и авторитетнейшим специалистом по первобытному искусству. Эта тема захватила его еще в 1929-м при обследовании Шишкинских петроглифов и стала одной из центральных в научных изысканиях. Много лет спустя ученый вспоминал ту первую экспедицию: «Охваченные глубоким волнением, переживали мы на Шишкинских скалах волнующие часы встречи с первыми художниками человечества. Перед нами пробивался маленький, но уже чистый и звонкий ручеек искусства, которому предстояло в будущем стать могучей полноводной рекой. Оставалось только идти все дальше и дальше, по изгибам и ручьям, навстречу последующим тысячелетиям, а затем и к железному веку».
Изучая древние комплексы в Монголии, Сибири, на Дальнем Востоке, он выявил, зафиксировал и научно описал десятки уникальных объектов художественного творчества древних людей, населявших эти территории в самые разные эпохи, заполняя серьезные пробелы в вопросах происхождения и развития искусства. К наиболее значимым объектам исследований Окладникова относятся полихромные росписи пещеры Хойт-Цэнкер-агуй в отрогах Монгольского Алтая, на основании которых археолог выделил древнейший в Центральной Азии пласт искусства. Благодаря скрупулезной работе ученого в научный оборот включены сведения о петроглифах Каменных островов на Ангаре, где изображены стилизованные человеческие фигуры, рыбы, тайные символы, солнечный олень. Мировая копилка искусства пополнилась шедеврами Амурской каменной галереи — уникального археологического памятника на Нижнем Амуре, где на центральном валуне также изображен олень, особое животное для исследователя.
Этот обитатель мифов, казалось, вел его по жизни, встречался в древних писаницах в самых разных регионах. Спустя много лет академик посвятил ему замечательную, подтверждающую несомненный литературный дар книгу «Олень Золотые Рога», чтобы «открыть читателю очарование и красоту подлинного искусства, которые до сих пор излучают изъеденные временем скалы, превращенные гением безвестных мастеров прошлого в первые на земле художественные галереи». Алексей Павлович назвал это рассказами об охоте за наскальными рисунками и в предисловии приоткрыл собственный духовный мир, позволил читателю прикоснуться к драгоценным воспоминаниям своего детства. А там, в далекой таежной деревне, бабушка рассказывает мальчику Алеше сказку об Олене Золотые Рога.
«Сквозь запертые ставни мерцала холодным голубым блеском далекая звезда — верный признак, что на дворе крепчал мороз. Зимняя ночь трещала и ухала таинственными лесными голосами. Она стучалась в замиравшее от волнения доверчивое детское сердце. Казалось, что не только домовой, но и сам сказочный олень проходит рядом, неслышно ступая златокованым копытом по серебряной кружевной дороге, вытканной луной. Стоило протянуть руку — и коснешься золотых рогов».
Статья была опубликована в журнале «Человек и мир. Диалог», № 4(17), октябрь – декабрь 2024 г.
