Режиссер-документалист и выпускница ВГИКа Анна Бергер училась в лучших школах и университетах Европы. А сейчас продолжает обучение в России — поступила в аспирантуру во ВГИКе*.

Вы учились в нескольких странах — Финляндии, Франции, России, Великобритании. В чем специфика образовательного процесса в каждой из них?

В Финляндии я окончила школу, сначала французско-финскую в Хельсинки, потом старшую школу сценических искусств. Лучшее в Финляндии — это школьная система образования. Иностранные языки, общий подход к обучению — нет разрыва между школьниками из разных слоев общества, детьми из богатых и не очень семей. Также я училась во Франции, по обмену. Философия, литература, история — в плане гуманитарных наук французские школы нельзя сравнить ни с какими другими. Четкая методика и очень глубокий, комплексный подход к занятиям — как и в России, у них есть понятие о базовом культурном багаже, culture générale. В Финляндии же такого нет — там идет упор на естественные науки и знание языков. Что касается университетов, то я действительно училась в Британии, в Оксфорде, затем в Высшей нормальной школе в Париже. Там получила степень бакалавра по французскому языку и литературе. Затем увлеклась русской культурой, решила углубить свое знание русского языка — и поступила во ВГИК, в Москву.

Какой из этих трех университетов подходил вам больше всего — и по направлению обучения, и по самой атмосфере?

Мне очень нравится здесь, во ВГИКе, в Москве. У меня замечательные преподаватели — я учусь в мастерской Сергея Валентиновича Мирошниченко и Светланы Леонидовны Зоновой (Музыченко). Это люди, получившие образование во ВГИКе и учившиеся у великих, и свой багаж они передают нам. Потому из всех мест, где я проходила обучение, институт мне нравится более всего — ведь дело всегда в преподавателях, в их культуре, ценностях. В образовании многое зависит от мировоззрения учителя, не только от его профессиональных навыков и знаний.

Удалось ли вам перенять что-то от мастера — стиль, манеру — или в своих творческих поисках вы остались независимы? Систему мастерских иногда критикуют за неограниченное влияние, которое мастер может оказывать на учащихся.

Нет, наш мастер всегда настаивал на том, чтобы каждый из нас нашел свой путь — даже на занятии, если один из учеников хочет поспорить с ним, мастер дает ему высказаться, вне зависимости от своего мнения. Режиссер должен стать личностью, и в этом ему надо помочь. Режиссера без индивидуальности не бывает — нужно не копировать, а всегда пытаться открыть что-то новое. У мастера я научилась очень многому: монтажу, драматургии документального кино, вообще пониманию этого направления; но сейчас работаю в несколько другой манере — «прямого кино» («Прямое кино», direct cinema — направление документального кино, последователи которого пытаются передать реальность такой, какая она есть, не вмешиваясь в происходящее. — Авт.).

Давайте поговорим о «сейчас». Как я понимаю, картина «Кого люблю…» — ваш полнометражный режиссерский дебют. До этого у вас были короткометражные работы?

Да, учебные фильмы, курсовые проекты. Собственно, «Кого люблю…» также является курсовым проектом — просто я сделала немного «сверх нормы». Норма у нас — около тринадцати минут, а у меня вышло полтора часа.

Кадр из фильма «Кого люблю...» — Кадр из фильма «Кого люблю…»

Вы мыслите себя именно как документалист? Не хотели попробовать игровое кино?

Игровое кино мне тоже очень интересно, но для меня оно еще сложнее документального. Даже не то что сложнее, но в документалистике пока чувствую себя в безопасности. Тем более что здесь могу сталкивать драматургию с импровизацией, работать с красотой реальной жизни — когда я пойму, как перенести это в область игрового кино, то попробую и его!

Но ведь в художественном кино есть актеры — в сравнении с реальными людьми они как глина в ваших руках.

Конечно, с настоящими людьми работать всегда тяжело. В этом смысле мне близок подход режиссеров французской новой волны с их концепцией натурщиков — актеров, которые играют самих себя (понятие «натурщик» в кино было введено советским режиссером и сооснователем ВГИКа Львом Кулешовым. Натурщик не «играет», но дает ряд физических реакций на происходящее вокруг. Его исполнение основано не на психологии, а на биомеханике. — Авт.). По таким людям видно, что сами они прожили происходящее на экране и знают, что делают. Все-таки актеру трудно «изобразить» жизненный опыт, боль.

Вернемся к вашему полнометражному дебюту. Верно ли, что картина снималась по-партизански, без большой съемочной группы и солидного бюджета, а вы сами выступали в роли не только режиссера, но еще и оператора, и актрисы? Использовалась только одна камера?

Да, только в финале, которой снимался в порту, я позвала знакомого на вторую камеру, чтобы отснять восьмерки (жаргонизм, означающий специфический способ съемки диалогов, при котором диспозиция персонажей относительно друг друга не нарушается в кадре. — Авт.). Что касается бюджета, то он, конечно, был, все-таки съемки шли целый месяц — правда, оплачивалось все из моего кармана. А вот команду действительно хотелось бы побольше — оператора того же, звукорежиссера на площадке: следить за всем одной невозможно. Правда, очень важно, чтобы совпадало видение, иначе все бессмысленно. Однако в случае с «Кого люблю…» я сознательно решила остаться один на один с героями — такой творческий выбор в пользу естественности.

Рекомендуем почитать:

Судя по титрам, та небольшая группа, что у вас все-таки была — звукорежиссер, продюсер, — преимущественно русскоязычная. Были ли трудности с взаимопониманием — не только в вопросах коммуникации, но и разности менталитетов?

Нет, все было в порядке. На площадке я работала одна — «благодаря» коронавирусу и отпуску в связи с пандемией — а потом, на пост-продакшене (завершающая стадия кинопроизводства, при котором отснятый материал обрабатывается и собирается в единую картину. — Авт.), подключалась остальная команда. Уже после окончания съемок, в Москве, о проекте узнала продюсер Карина Шарафутдинова, она и нашла таких профессионалов, как, например, звукорежиссер Евгений Горяинов, один из лучших в своем деле. Вся работа шла безболезненно — в вопросах и языка, и менталитета.

Давайте поговорим о названии — чем обусловлен выбор песни: «Кого люблю, того здесь нет»? Понятно, что она отражает переживания героев и в целом происходящее в фильме, однако есть ли у вас с ней какая-то история — где вы впервые ее услышали и почему решили взять в название?

Этот выбор также обусловлен документальным материалом — собственник усадьбы, Мартти, слушает русскую музыку, в том числе и эту песню. Конечно, здесь есть тема тоски русского эмигранта по прошлому, по людям, которых уже нет. В этом и загвоздка картины: Мартти — потомок русских эмигрантов, и он тоскует по родине, близким, земле, которых у него нет. Осталась только культура. Он хочет воскресить прошлое, вернуться к корням — и делает это с помощью стройки, показанной в фильме. Для наемных работников эта стройка — каприз хозяина, а для него — способ обособить себя от окружающего мира, создав взамен свой собственный.

Кстати, о других героях — по какой причине вы решили ввести себя в фильм еще и как действующее лицо и как вы чувствовали себя в кадре?

В первую очередь хотелось быть естественной — и при этом отделить себя-персонажа от себя-режиссера. Так или иначе постановщик должен уметь реализовать себя с помощью пространства кадра, а быть персонажем в этом пространстве — совсем другое дело. К тому же если я сама появляюсь в пространстве кадра, отношения с героями складываются более доверительные, правдивые. Условия у режиссера и его персонажей как бы уравниваются. Как считала Аньес Варда, это проявление режиссерской скромности.

Ваш фильм был в конкурсной программе ММКФ и даже получил приз Гильдии неигрового кино и телевидения. Вы видели работы других участников, пытались сравнивать их со своей картиной?

Конечно, я всегда смотрю всю документальную программу ММКФ — и «Свободную мысль» тоже. Интересная программа, зрителей, что особенно порадовало, было много. Насчет сравнения — жюри с этим справляется лучше меня, но в каждом фильме искалось что-то особое, свое. Например, член жюри Владимир Тюлькин обратил внимание на мое появление в кадре.

Выше вы упомянули французскую «новую волну». Помимо деятелей этого направления вы можете назвать другие ваши источники вдохновения — отдельных режиссеров или даже национальные кинематографии?

Я очень люблю Криса Маркера, вообще французов. «Хроника одного лета» Руша и Морена — замечательный фильм. Русских тоже люблю — и авангард, особенно Льва Кулешова, и что-то более позднее, Михаила Ромма, например. В целом я очень ценю естественность и ситуации, в которых она проявляется. На самом деле почти все, что мы смотрели на парах в институте, произвело на меня большое впечатление — у каждого классика можно чему-то научиться. Когда-нибудь обязательно все пересмотрю!