ЗАБЫТЫЕ ИМЕНА
Начало ХХ столетия — события 1905 года, Первая мировая война, Октябрьский переворот 1917-го — породили невиданную доселе волну эмиграции с территории всей бывшей Российской империи. Десятки, сотни тысяч людей уезжали через Крым и Константинополь, Дальний Восток, западные границы. Люди всех слоев общества — не только богатые и знатные, как иногда считают, — всех профессий и возрастов устремились за рубеж в попытке выжить и переждать ужасы террора времен Гражданской войны. Многие, так и не получив гражданства принявших их стран и сознательно не стремясь к этому, остались навсегда эмигрантами с нансеновскими паспортами. Другим судьба дала возможность десятилетия спустя вернуться на свою родину и, увы, часто пройти сталинские лагеря и ссылки.
Их жизнь в эмиграции была непростой, материально они очень часто бедствовали, но до конца не принимали нового гражданства. Многие из них были выдающимися людьми, внесшими значительный вклад в науку, культуру и искусство приютивших их стран. «А за то, что нас Родина выгнала, Мы по свету ее разнесли», — писал поэт Алексей Ачаир.
По эту сторону границы о них забыли на долгие годы, но в 1990-е занавес приоткрылся, и мы стали постепенно вспоминать их имена. Они надеялись вернуться в Россию, и если им не удалось это сделать лично, то их наследие может и должно быть осознано как часть нашей общей культуры.
«Мы не в изгнании, мы в послании», — говорили эмигранты. Это послание ныне обращено к нам, и мы не должны его потерять.
АРТЮР АДАМОВ
Французский писатель и драматург Артюр Адамов, один из создателей знаменитого «театра абсурда» наряду с Эженом Ионеско и Самюэлем Беккетом, родился в Кисловодске 23 августа 1908 года в семье богатого бакинского нефтепромышленника Сурена Адамяна.
Атмосферу, в которой рос будущий писатель, легко представить себе и по его воспоминаниям, и по воспоминаниям близких его кругу людей. «Я прожил первые годы моей жизни, — вспоминал он в биографической книге “Человек и дитя”, — в окружении множества служанок: моя армянская гувернантка, французская “демуазель”, нянечка Маша, у которой один глаз был зеленым, а другой голубым, наконец, моя сестра, которую я тоже относил к служанкам, несомненно, потому, что мать предпочитала меня ей». Детям давали хорошее образование, на лето из Баку семьями переезжали в Кисловодск, часто путешествовали за границу, в Швейцарию и Германию.
Как и многим другим людям их круга, Адамовым пришлось пережить все тяготы революционного времени и горечь изгнанничества. Когда Артуру было всего четыре года, незадолго до начала Первой мировой войны, он отправился с семьей в очередное путешествие по Европе, из которого ему уже не суждено было вернуться.
Война застала Адамовых в Германии. Благодаря знакомству отца с королем Вильгельмом II семье удалось перебраться в Женеву. Нейтральная Швейцария во время Первой мировой войны стала прибежищем для интеллектуалов, артистов, художников разных национальностей, пытавшихся посреди хаоса войны продолжить свое творчество, несмотря ни на что сохранить культуру: Р. Роллан, А. Эйнштейн, Р.-М. Рильке, Дж. Джойс, Т. Тцара… Эмигранты из Российской империи тоже давно облюбовали эту страну. Так, в Лозанне жил Павел Иванович Бирюков, биограф и последователь учения Л. Н. Толстого, И. Ф. Стравинский вместе с семьей приехал в Швейцарию в 1914 году и с весны 1915-го обитал неподалеку от Лозанны в Морже. В Женеве крепко обосновались русские революционеры, будущие советские деятели Г. В. Плеханов и А. В. Луначарский.
В Женеве состоялось первое знакомство будущего драматурга с профессиональным театром: знакомыми его родителей были Жорж и Людмила Питоевы, начавшие свою театральную деятельность на швейцарской земле и уже в начале 1920-х гг. покорившие французские подмостки. В театре Питоевых Артюр Адамов увидел «Макбета», и впечатление от этого спектакля сохранил на всю жизнь: «Актеры держали в руках настоящие ветки деревьев. Это был идущий маршем лес, и это стало моим первым большим впечатлением от театра».
В 1922 году Адамовы снова переезжают в Германию, где Артур продолжает образование в лицее Майнца. К этому времени семья уже испытывает большие материальные трудности, отец постоянно находится в депрессии, играет в казино, много пьет. Десятилетием позже ситуация разрешится трагедией: в 1933 году отец покончит жизнь самоубийством, отравившись фенобарбиталом. В это время в соседней комнате находится его сын, и ужас произошедшего Артюр Адамов так и не сможет до конца пережить, изжить, а ощущение вины останется с ним навсегда.
В 16 лет Артюр Адамов уезжает в Париж, сближается с сюрреалистами, с Андре Бретоном и Полем Элюаром, пишет стихи, издает авангардистский журнал «Прерывистость». В это время творческого становления он знакомится с создателем «театра жестокости» Антоненом Арто, скульптором Альберто Джакометти, актером и режиссером Роже Бленом. Чуть позже эти имена станут знаковыми для французской культуры ХХ века, и под их влиянием во многом сформируется мировоззрение Артюра Адамова. Юношеская психологическая травма тоже играет здесь определенную роль — Адамов начинает интересоваться психологией, переводит на французский язык работу К. Г. Юнга «Психология бессознательного», утверждая вслед за сюрреалистами, что состояние невроза — это не болезнь, а скорее дар, позволяющий проникнуть в тайны, недоступные обычному человеку.
Недаром первой получившей успех работой Адамова стала книга «Признание», опубликованная в 1946 году, пронзительная исповедальная проза, о которой лучше всего можно сказать словами самого писателя, посвященными Арто: здесь «поэзия… оказывается со всех сторон затопляема той самой стихией, которая дает ей жизнь и имя которой безмерное страдание». Однако эта пламенная и максимально честная, прежде всего перед самим собой, книга — не только о человеке, «раздавленном ужасом жизни», «отлученном», «распятом», но и о человеке, способном на жалость-сострадание, жалость-милость, а значит, и на поиски молитвенного слова, несмотря на страшную утерю Самого адресата этой молитвы. Это книга о возможности забвения всех мучений, о возможности прощения.
Обращение к абсурдистской драме в свете всего предшествующего пути, конечно, не было случайным, но тут хочется обратить внимание на определенное первенство Артюра Адамова. Его ранние пьесы «Пародия» и «Вторжение» были написаны в 1947 и 1949 годах, и уже в 1949-м Роже Блен сыграл главную роль Калеки в его «Больших и малых маневрах», тогда как только в 1953-м тот же Роже Блен поставит свой знаменитый спектакль по пьесе Беккета «В ожидании Годо», с которого обычно начинают вести хронологию «театра абсурда». При этом значение театра Беккета, новой поэтики, созданной им, было неоспоримо для Адамова: он писал в дневниках, что из всех авангардистских пьес пьеса Беккета наиболее удачна, и даже в 1960-е годы, несмотря на обращение к брехтовской эстетике, Адамов продолжал считать Беккета одним из самых значительных драматургов своего времени. Самому Адамову его первые авангардистские опыты в театре славы не принесли и, возможно, именно поэтому он перешел на иные — брехтовские — рельсы.
Бертольд Брехт и его эпический театр — следующее большое влияние, испытанное Адамовым. Он переходит на брехтовские позиции в середине 1950-х, начиная с пьес «Паоло Паоли» и «Весна семьдесят первого года», переведенных на русский язык еще в советское время.
Бурную реакцию в театральных кругах и в печати вызвала постановка пьесы «Паоло Паоли» в 1957 году Роже Планшоном. Действие пьесы разворачивается на фоне событий 1900–1914 годов. Под влиянием Брехта драматург в деталях воссоздает социально-политическую обстановку эпохи (каждой сцене предшествуют отрывки из газетных сообщений того времени, проецируемые на экран; звучат популярные мелодии начала ХХ века; герои обсуждают реальных исторических лиц и нашумевшие события того времени), использует прием сатиры, разоблачая лицемерие власти и глухую ко всему алчность бизнеса, показывает процесс перевоспитания главного героя — торговца бабочками Паоло Паоли.
В своем движении от ранних пьес к «Паоло Паоли» Артюр Адамов стремился уйти от схематизированных персонажей к более жизненным образам и внести в драму конкретно-историческое начало, социальные, общественные отношения. Но разница между ранними абсурдистскими пьесами и пьесами брехтовского периода была на самом деле не так велика: даже в поздней драме «Весна семьдесят первого года» были элементы аллегории и бурлеска, а в «Паоло Паоли» критики находили плодотворную возможность синтеза элементов театра абсурда и традиционной драмы. Путь Артюра Адамова в театре действительно уникален: ему удалось уже в середине ХХ века сделать минимальным разрыв между политически ангажированным и авангардистским искусством, то есть создать театральный язык, столь близкий современному театру.
Кроме сюрреалистов, Стриндберга и Брехта, в поздний период своего творчества Адамов испытал большое влияние театра А. П. Чехова. Драматург признавался, что какое-то время был уверен, что «открыл» косвенный диалог, пока не обнаружил первенство Чехова…
Несмотря на определенный успех в литературной и театральной среде, Адамов до конца продолжал чувствовать себя маргиналом. И не удивительно — даже в 1935 году, когда он прожил во Франции больше десяти лет, у него все еще был нансеновский паспорт. Адамов часто оказывался в префектуре полиции, а в 1928 году его даже высылали из страны за участие в знаменитом деле Сакко-Ванцетти, итальянских рабочих в США, обвиненных в убийстве и осужденных на смертную казнь. Начавшаяся Вторая мировая война не добавила стабильности. В мае 1941 года Адамов был арестован по подозрению в высказываниях, враждебных по отношению к режиму Виши, и на несколько месяцев оказался в концентрационном лагере д’Аржеле-сюр-Мер.
Чувство отверженности, вырастающее из эмигрантского опыта, юношеских травм и страшных реалий военного времени, воплощенное в пьесах и прозе, нашло отклик у поколения послевоенной эпохи. В пьесе «Все против всех» Артюр Адамов разоблачает лицемерие власти, объявляющей вне закона то одних, то других, в «Политике отбросов» выступает против расизма, а его пьесу «Большие и малые маневры», наряду с «Носорогами» Ионеско и «Осадным положением» Камю, можно назвать одной из немногих антитоталитарных пьес французской драматургии ХХ века.
В автобиографической книге Адамова «Человек и дитя» есть глава под названием «Первые шаги в социальной жизни», и эти «первые шаги» писатель датирует… 1951 годом, когда в Париже он прожил уже 27 лет! И все это время, до самого конца жизни писателя мучила бытовая неустроенность: он долгие годы обитал с женой в гостинице, а хотелось всего лишь нормального быта, как у всех. Горько читать дневниковую запись, сделанную за три года до смерти и обращенную к любимой жене: «Я не хочу смерти. Я хочу, чтобы мы жили вместе, нормально наконец, как обычная и в то же время редкая семья: два интеллигентных существа как единое целое, с высоко поднятой головой, когда они смотрят на мир, на врага; с опущенной головой, когда они кладут голову на плечо другого, друга» (из книги «Человек и дитя»).
Но несмотря на все сложности эмигрантской жизни, нищету и вечную неустроенность, Артюр Адамов оставался светским человеком в самом лучшем смысле слова, приветливым со всеми, доброжелательным, щедрым. Прекрасный портрет Адамова, созданный французским журналистом Жоржем Лерминье, роднит его со многими эмигрантами из России, нищими князьями: «Немногим после Освобождения, возвращаясь уже и не помню с какой генеральной репетиции, я был очарован необычным персонажем, замеченным в метро. Некто вроде нищего в лохмотьях с повадками бывшего аристократа, как в русских романах. Сандалии на босу ногу. Лицо анахорета, заблудившегося в толпе. Но главное — взгляд, невыносимый, одновременно ранимый и жесткий, как будто затравленный и исторгающий словно вспышки молнии <…> Это был Артюр Адамов, вечный изгнанник Адамов».
