Екатерина Алдашина-Филиппова: «Мне интересно переделывать реальность»

Режиссер анимационного кино, художник и актриса — про воспитание вкуса, самовар со скверным характером и шерстяные носки в Таиланде

Ольга Антипова

Работы Екатерины Алдашиной-Филипповой завораживают своей легкостью и уютом. Персонажи ее мультфильмов и сюжеты картин отличаются особой, почти ностальгической добротой. Екатерина пришла в анимацию не сразу — сначала училась на актерском факультете в Международном Славянском институте, потом играла в Школе драматического искусства в лаборатории у Игоря Яцко, а дальше попробовала рисовать и делать мультфильмы. Вот что из этого получилось…

Фильмография

Режиссер, автор сценария, художник:

«Найденыш», 2010.

«Девочка и снежок», 2013.

«Птичка», 2015.

«Козлы», 2016.

«Хоботенок», 2017.

«Кораблик, который хотел летать», 2020.

Награды

Мультфильм «Хоботенок»:

Приз за лучший детский мультфильм, фестиваль SICAF, Корея.

Приз за лучший детский фильм, фестиваль «Золотая горошина», Ярославль.

Приз Александра Петрова за лучший детский мультфильм, «Свет Мира», Ярославль.

Номинант кинопремии «ИКАР» и несколько дипломов на международных фестивалях.

Мультфильм «Козлы»:

Приз «Улыбка» на фестивале КРОК, Москва

Персонаж мультфильма «Птичка» стал главным изображением фестиваля Short for Kids в Вероне.

Про начало пути

В интервью вы часто рассказываете, как начали рисовать мультфильмы и даже придумали свой «станочек». Давайте повторим эту историю для читателей. И вообще, откуда такое желание возникло, вспомните?

Анимировать я начала на 3-м курсе актерского факультета. Насытившись актерской игрой, общением с людьми, эмоциями, вдруг поняла, что мне не хватает спокойствия и простой кропотливой работы. Тогда я уже немного знала монтажную программу Sony Vegas, потому что пыталась снимать ролики с людьми. Решила попробовать сделать мультфильм, как мне казалось, самым простым способом — в технике маслом по стеклу. Я вынула из родительского шкафа стекло и положила его на экран компьютерного монитора, предварительно повернув так, чтобы рисовать на нем, как на столе. Дальше решила стирать каждый кадрик влажной салфеткой и дорисовывать новый, а снимать все это на фотоаппарат, который приделала сверху на скотч к какой-то палке. Ее я тоже скотчем прикрепила к шкафу.

Сами придумали принцип такой конструкции?

Этот способ я увидела у Александра Петрова в мультфильме «Корова», который и побудил меня начать анимировать. Поняла, что так — просто и бюджетно — смогу создать атмосферную работу, не используя при этом живых актеров и декорации. Нарисованным героям не надо заказывать кинокорм, платить за съемочный день, отправлять сценарий. Достала краски из коробки, включила фотоаппарат — и вот они уже перед тобой, готовые работать столько, сколько сможешь ты. Это было своеобразное бегство от сложного, и я постаралась объединить свои умения и желания: режиссуру, умение рисовать и актерскую игру. Так появился мой первый мультфильм «Найденыш», который даже попал на фестиваль «Мультиматограф» в Вологду. Но тогда я и не думала, что это станет моей профессией, просто занималась по выходным любимым хобби.

Про семью

Ваш папа Юрий Трусевич — художник, а мама работала на телевидении. Каково это — взрослеть в творческой семье? Была какая-то особая атмосфера, люди интересные вокруг?

Да, папа — художник-живописец, сейчас он преподает живопись в детской художественной школе, а в моем детстве работал художником-постановщиком на телевидении. Наблюдая за ним, много рисовала, конечно же, а еще обожала придумывать истории. Уже тогда начала работать с раскадровками — папа разлиновывал листочек, а я рисовала на нем историю. Мама моя изначально химик, даже кандидат наук, но в какой-то момент тоже ушла на ТВ, где работала директором на производстве программ «Трамвай желание», КВН и других. Коллеги у нее были очень веселые. Особенно мама дружила с группой осветителей, и я на съемках часто сидела у них в рубке. Помню, смотрела на сцену через маленькое окошечко, и мне разрешали включать свет, а оператор давал подвигать большой кран с камерой. Родители часто ездили в командировки, откуда возвращались с подарками и как-то особенно празднично пахли, свежо и по-новому. Поэтому после школы мне тоже очень хотелось попасть в творческий коллектив, и я выбрала актерский факультет — те же софиты, декорации, пробы в кино, камеры и сценарии.

Как думаете, важна вот эта преемственность поколений, чтобы у ребенка возникло желание выбрать творческую профессию?

Безусловно, творческая семья очень повлияла на мои желания и выбор профессии. Хотелось объединить кино и рисование, и я нашла это в анимации. Но я знаю много не таких творческих семей, в которых тем не менее вырастали художники или режиссеры. Например, у Михаила Алдашина (режиссер-мультипликатор, художник, продюсер. — Ред.) папа — электрик на железной дороге, а мама — учитель. Но при этом мама писала стихи, а папа играл на баяне, а это тоже творчество. Думаю, дело тут не в профессии, а в том, чем помимо нее занимаются люди. 

Про танцы и театр

Я смеялась, когда в интервью прочитала, что вы ходили в школу бальных танцев, но родителей попросили вас оттуда забрать, «потому что у девочки слишком буйная энергия». Как же так вышло, что энергия буйная, а занялись в итоге делом, которое связано с колоссальной концентрацией внимания, прорисовкой, да в конце концов долгим «сидением на стуле»?

Да, помню, папа тогда сказал: «Хватит плясать, иди в художку!». Энергия у меня буйная, но при этом, видимо, я интроверт. Бывает и такое сочетание. Я почувствовала это еще на актерском факультете. Мне очень нравились энергии, проходящие через актера на сцене, это вообще невероятный опыт — играть в театре, но мне было сложно долго репетировать и особенно долго ждать своего выхода, оставаясь при этом «в потоке», открытой и настроенной на игру.

Какие-то спектакли с вашим участием запомнились особенно сильно?

Я очень рада, что в моей жизни был спектакль «Клюква в сахаре» с режиссером Михаилом Горевым, — очень старалась и была влюблена в эту работу. Но в самом начале спектакля надо было в истерике и слезах врываться на сцену и ругаться, кричать, плакать по-настоящему. Мне было сложно, за кулисами пыталась настроиться, завести себя, что часто не удавалось, и я просто била себя по щекам, чтобы было больно до слез. Потом уже за пару дней до спектакля мне казалось, что не смогу, не справлюсь. Есть люди, у которых более подвижный психофизический аппарат для игры на сцене. А я оказалось эмоциональной, но плохо умеющей управлять своими эмоциями в тот момент, когда это нужно. Хотя были и игровые спектакли, в ШДИ у Яцко, где эмоции должны были приходить сами в процессе: от текста или от того, что актер как его проводник, сам того не замечая, становится героем.

Получается, с актерской жизнью распрощались насовсем?

Я долго играла в лаборатории-студии Яцко, даже когда уже училась в ШАРе («Школа аниматоров-режиссеров». — Ред.), выходила на сцену. Ушла, потому что не хватало времени на анимацию и потому что я все больше и больше становилась интровертом, любящим тишину, сосредоточенность. Еще причина — поняла, что в анимации могу воплощать свои собственные идеи и это кому-то интересно и нужно. Сейчас я бы, конечно, снялась в каком-нибудь классном фильме, ведь эта мечта так и не осуществилась. Но только в хорошем кино, чтобы не терять драгоценное время жизни. 

Про образование и самоучек

На художественных курсах, куда вы пошли после танцев, вам тоже показалось, что теряете время, если я правильно поняла? Вот ваша цитата про то, что там «дети скучно сидят за мольбертами… мажут акварелью какие-то тухленькие натюрморты… все неживое, пахнет пылью». Как считаете, без академического подхода к рисунку и живописи можно стать классным мастером? Или все-таки классическое художественное образование нужно?

Я когда-то услышала фразу «образование — это то, что образовалось» и согласна, что дело не в корочках. Можно начать учиться рисованию, например, выйдя на пенсию. Из некоторых таких самоучек получаются прекрасные, удивительные наивные художники, но, конечно, не из всех. Главное, чтобы это было от души. Мне кажется, что даже у бабушки, которая всю жизнь, например, доила коров, вела хозяйство и вдруг принялась рисовать, может оказаться отменное чувство прекрасного и вкус. Вообще, для меня все это, конечно, загадка. Я считаю, что свой вкус «воспитала», смотря на работы великих мастеров, а еще пытаясь учиться их любить и понимать, слушая своих учителей. Я пыталась проникнуть в то, что мне не нравится или непонятно, и увидеть мастерство, линию, цвет. А те, кого этому никто не учит, наверное, сами как-то окружают себя прекрасным и сами находят свой стиль. И у некоторых получается.

Назовете кого-нибудь из таких самоучек, которые вас вдохновляют?

Мои любимые примеры: Анна Мозес или Нико Пиросмани, которого я полюбила с раннего детства. Знаменитый и признанный самоучка был и Анри Руссо. А потрясающие животные и невиданные цветы Марии Примаченко! Вот что она говорит о том, как начала рисовать: «Начиналось все это так, — вспоминала художница. — Как-то около хаты, у речки, на убранном цветами лугу пасла я гусей. На песке рисовала всякие цветы, увиденные мной. А потом заметила синеватую глину. Набрала ее в подол и разрисовала нашу хату». Мой любимый художник Гари Бант сначала был музыкантом. Мне кажется, к художникам-самоучкам, которые сделали чудесные работы, можно отнести и аниматоров. Иван Максимов, например, учился в физико-техническом институте, работал инженером в институте космических исследований. Его картины с неповторимым миром милых зверьков и животных — и мультфильмы, и картины — это тоже настоящее наивное искусство. 

Про обучение анимации

На эту тему мне все интересно. Думаю, большинство читателей, как и я, слабо представляют, как вообще этому учат. Какие бывают виды занятий? Нужно ли приходить туда уже будучи художником с «твердой рукой»?

На мой курс в школу-студию ШАР почти все пришли из разных не связанных с рисованием сфер: физики, иностранных языков, циркового училища. У нас было четыре мастера, и каждый день мы встречались с одним из них. Андрей Юрьевич Хржановский рассказывал нам про Тонино Гуэрро, показывал классику, фильмы, музыку, всячески развивал нас. Елена Чернова просто, четко и по делу, но в то же время мягко правила наши недодуманные раскадровки и рассказывала, как весело было на «Пилоте» при Александре Татарском. Алексей Демин давал задания на развитие воображения, которые мы потом разбирали и делились впечатлениями. Так же занятие проходило и у Ивана Максимова, но здесь мы больше выдумывали всяких смешных несуразиц, удивительных существ, смотрели мультфильмы. Обучение режиссуре строилось на том, что мы придумывали много-много историй. Не было какой-то четкой схемы драматургии, нас учили, что все это шире, многообразней. Мультфильмы бывают ненарративные, взрослые, детские, с загадками или построенные в виде пазла, где начало стоит в конце. Это все очень развивало нашу фантазию.

Когда же началась практика?

К середине года у нас в тетрадках было по десятку раскадровок и историй, которые можно было развить, чтобы сделать кино. И тут началось самое сложное. Придумывать проще и приятней, чем муторно, неторопливо, делая много ошибок, воплощать. Нужно проводить поиск персонажей, фонов, отказываться от уже любимых эпизодов в угоду целостности истории, ну и, конечно, анимировать. Этому нас учили Михаил Тумеля и Владимир Вышегородцев, а еще Виолетта Колесникова. Они работали на тех самых мультфильмах, которые мы смотрели в детстве, таких как «Шайбу-шайбу», «Шкатулка с секретом», «Винни Пух», «Бременские музыканты». Они учили нас азам, фазам и компоновкам, а еще актерской игре персонажей.

Ужасно интересно! Персонажи мультфильмов, а тут вдруг актерская игра. Как этому научить?

Например, рассказать, что у самовара может быть скверный или веселый характер, а женщина может двигаться «как вуаль» или «как мяч», и от этой ее характеристики будет меняться ее походка и все движения. Это уже настоящее актерское мастерство, только на бумаге. 

Про аниматоров, профессию и преподавание

Профессия художник-мультипликатор для многих (для меня уж точно) — это абсолютная магия. Это какие-то специальные люди, почти как авторы детских книг, но даже круче. У них в душе должен быть какой-то особый мир, чтобы придумывать и реализовывать всю эту милоту. Как все это рождается?

Аниматоры действительно таят в своей душе особый мир и в любом возрасте имеют в себе какой-то «талисман», как в стихотворении «Кораблик» Юнны Мориц:

Каждый морской капитан

В детстве нашел талисман,

Но никогда никому не покажет,

В какой его спрятал карман.

Если ты спросишь его,

Скажет, что нет ничего,

Даже покажет, что ветер в кармане,

Ветер звенит у него!

Но ни один капитан

Не плавает без талисмана,

И ни один талисман

Не плавает без капитана!

Этот «талисман» у всех разный: у одного — ребенок лет пяти, у другого — беспечный весельчак и шутник, у третьего — ценитель красот природы. Как у художников: кто-то рисует дома, а кто-то — женское тело, а другой превращает все в абстрактные фигуры. Анимация ведь тоже бывает взрослая, и ее много.

Кстати, массовый зритель вряд ли похвастается знакомством с таким видом искусства…

Большинство авторской анимации — это кино для взрослых, просто никто не может его найти в Интернете и не знает, где смотреть все это вне фестивалей. Да и про фестивали знают тоже обычно только их участники или интересующиеся. Поэтому о взрослых авторских фильмах информации мало, а ведь есть куча направлений: ненарративная анимация, документальная анимация, много фильмов-откровений и рассказов про свои страхи или травмы. Есть совершенно сумасшедшие фильмы, удивительные, в разных техниках: например, анимация из снега или глины. В общем, огромное количество всего и на любой вкус! 

Расскажите, как вы попали в «Союзмультфильм»? Там была учеба и одновременно работа?

Раньше «Союзмультфильм» был огромной студией, как завод. Там были цеха: целые кабинеты, где за специальными столами сидели аниматоры, прорисовщики, контуровщики, заливщики. Рисовали мультфильм на кальке, а потом переводили на целлулоид и красили специальными красками по номерам… Когда я пришла на студию в первый раз, это было запустевшее здание с потрескавшимся стенами и неработающим старинным лифтом. Там, казалось, никого не было. Студия долгое время почти ничего не производила. Когда мы начинали учиться, художественным руководителем стал Михаил Алдашин. Он позвал на студию многих режиссеров и запустил в производство сразу много маленьких мультфильмов. Одним из них был мультфильм «Курица» Васико Бедошвили. В помощь автору Михаил позвал своих студентов (нас). Многие проявили смелость в первые же полгода обучения, начали работать на настоящем мультфильме. Я старалась сделать побольше сцен и как можно лучше. Все свободное от учебы время я анимировала «Курицу».

Как устроена студия сегодня? Можно сказать, что цель всех нынешних художников-аниматоров — попасть туда работать, как в некий «Голливуд»?

Теперь «Союзмультфильм» уже другой. Пришло новое руководство, и студия стала большой махиной. Нас переселили из маленького старого дома с уютным стареньким заросшим двориком и разрушенной временем церковью, на которой росли деревья, ближе к Останкино, где построили большое здание. Студия запустила много сериалов, а Михаил Алдашин остался руководителем короткого метра, этих маленьких фильмиков. Теперь работать можно и на сериалах, и на коротком метре. Хотят ли студенты попасть именно на «Союзмультфильм»? Может быть, для начала, да. Вообще, сейчас молодежь рвется за границу, например, поработать в резиденциях, во Франции или в Германии. В разных странах есть такая возможность для режиссеров. 

Как вам работалось на студии до того, как обзавелись собственными учениками?

Многие годы я делала фильмы «в запуске» от Минкульта. Мне давали сумму денег на кино и точный дедлайн, когда я должна сдать фильм в Фонд кино. Сроки были такие, что работать над фильмом нужно было очень плотно, без перерыва. Если «застрять» на этапе сценария или разработки героев, бесконечного придумывания и отказа от лишних сцен, то можно было не успеть. Поэтому порой либо страдало первое (сценарий), либо анимация делалась слишком быстро и выходила не идеальной. В общем, тут нужно жонглировать временем, а его мало. После трех детских мультфильмов я захотела сделать большой авторской мультфильм про детство, причем не торопясь, чтобы остаться довольной. Тем более фильм предстоял сложный, ведь прототипы персонажей — любимые люди из моего детства, такие как мои бабушка и дедушка. Я арендовала на студии свой же компьютер, хотя фактически там уже не работала. Встал вопрос, как зарабатывать на аренду, да и на жизнь.

К преподаванию была склонность? Как приняли такое решение?

Я разделила неделю пополам, чтобы первую половину заниматься бесплатно своим фильмом, а вторую — зарабатывать, скажем, режиссурой на мультсериалах. Но поняла, что мне будет психологически сложно совмещать две похожих работы, и выбрала преподавание. Я очень волновалась, что еще недостаточно опытная, да еще и группа мне попалась очень сильная. Но когда все закрутилось, вдруг обнаружила, что готова преподавать, что опыт есть, и его достаточно для первокурсников. 

Ваши мысли про перспективу анимации в России, да и вообще в мире. К чему все идет, к чему приведет вся эта цифровизация?

Это слишком глобальный вопрос для маленького аниматора. Могу сказать только, что всегда будут большие корпорации, как Disney и Pixar, или студии, как наши «Союзмультфильм», «Мельница» или «Паровоз», но они не отменят маленькие фильмы в различных техниках и авторские проекты. Это как «Макдоналдс» и местная пекарня с вкуснейшими пирожками, о которой знают только жители вашего дома. Да, будет развиваться и игровая индустрия, и гейм-анимация, и использование мокапа, но старые добрые «ламповые» фильмы будут всегда. Сейчас же в фотографии появилась мода снова снимать на пленку и даже проявлять дома, а музыку слушают на виниле. Возможно, и мы снова вернемся к анимации на кальке, устав от компьютера.

Про картины и свой стиль

Ваши работы как художника — это уникальные миры с уютными пейзажами, улочками и атмосферными персонажами. Сюжеты такие добрые, простые, теплые. Откуда все это приходит к вам?

Рисование и свои сюжеты я открыла, когда увидела картины Михаила Алдашина, и сначала стала подражать ему, пытаться повторить сюжеты и простоту выражения. Потом узнала многих других художников-современников, таких как Алиса Маслова, Ирина Затуловская, Александр Флоренский. Они стараются передать атмосферу или деталь максимально просто, в то же время максимально быстро попадая в душу зрителю. Я заново открыла для себя иконы и изображения животных и людей на них. Старалась понять, как можно изображать их, имея ограниченное количество цветов и упрощая реальность. Также, например, в росписи старых сундуков или прялок можно найти невероятные сюжеты. Когда у меня это «видение сюжетов» открылось, поняла, как это рисовать. Когда нашла свой стиль, мне стало интересно переделывать реальность и делать ее своей. Каждый кусочек мира я могу изменить под свой стиль. Иногда убираю какие-то предметы и делаю место более уютным, на мой взгляд. Когда есть возможность рисовать меньше, часто гуляю и рисую «в голове». Пытаюсь фотографировать, но это намного сложнее, чем рисовать. В фотографии нельзя подвинуть забор и сделать крупнее цветы или кусок дома. Этого мне не хватает. 

Обожаю вашу историю про бабушку на берегу бассейна, которую вы рисовали всей компанией на отдыхе. У меня даже принт небольшой есть с этой работой. Расскажите про нее еще разок, пожалуйста. И вообще, как круто, что художники выбираются вместе порисовать. Есть в этом что-то такое волшебно-интеллигентское.

Среди моих друзей-аниматоров очень много художников, и, конечно, когда мы выбираемся куда-то вместе порисовать — это прекрасно. Например, компанию мне составляет Алиса Юфа — мой любимый художник, она недавно работала у Наташи Мирзоян на фильме «Привет, бабульник». Сама Наташа тоже прекрасный художник. Не так давно мы были в Таиланде с компанией режиссеров анимационного кино: Леонид Шмельков, Шура и Иван Максимовы, Наташа Мирзоян, Андрей Бахурин. Я рисовала больше всех. Однажды увидела у бассейна бабушку: вокруг пальмы, жара под 35 градусов, а она вяжет шерстяные носки в купальнике около бассейна. Это показалось мне классной сценкой: бабушки всегда и везде остаются верны себе. И я ее нарисовала. Вечером узнала, что Наташа Мирзоян подумала о том же и тоже нарисовала ее. Мы не сговаривались, потом сравнили рисунки. Было очень интересно. Еще я просто одержима рисованием в поездах, это для меня возможность пропустить сквозь себя новые впечатления. С Михаилом Алдашиным мы тоже часто вместе рисовали одни и те же сюжеты. Вообще в институтах и художественных школах существуют такие рисовальные летние практики, когда детей ведут в одно место, например, парк. Все рисуют, а потом показывают, что получилось, раскладывая на полу работы.

Про жизнь

Несколько месяцев назад у вас родился сын. Наверняка уже успел вас чему-то важному научить?

Мой сын учит меня краткосрочному терпению, тогда как работа в анимации научила долгосрочному, когда нужно терпеть целый год, красить один и тот же рукав с полосками или одного и того же героя целыми днями и не устать от него. А ребенок учит терпению другого рода: оперативному, быстрому — прямо сейчас перетерпеть его плач или невозможность прямо сейчас поспать, поесть, отлучиться. Вообще, мне кажется, именно терпению мы учимся всю жизнь. Это основное качество, которое человеку приходится совершенствовать. 

Давайте под конец немного обобщим. Как вообще живется художнику-аниматору?

Аниматоры — это такие тихие жуки в коробочках. Они там каждый в своей коробочке возятся целый год. Молча. Тихонько. Иногда и по нескольку жуков в коробочке. Еще можно сравнить с пауком, которые плетет свою паутину, или с шелкопрядом. А потом эти тихие «жучки» один или два раза в год (иногда чаще) выбираются на фестиваль, премию или встречу и общаются. Они играют на музыкальных инструментах, в настольные игры, поют хором, пьют вино, гуляют ночами, делают всякие смешные штуки.

Например, на фестивале «КРОК» есть такое знакомство всех друг с другом, когда надо из подручных средств соорудить костюм и спеть песню или сделать какой-то номер театральный. Вот тогда все отрываются по полной. А потом в этих костюмах танцы. Или еще что-то веселое. Мне удивительно, что у аниматоров нет вот этой маски: «я крутой мастер, я не могу дурачиться». Нет каких-то поведенческих ограничений, продиктованных статусом. То есть даже Юрий Норштейн вполне может на таком карнавале спеть какие-то уморительно смешные частушки. Как и Эдуард Назаров, и Александр Татарский, говорят, были такие выдумщики всего смешного, что до сих пор про их веселье байки пересказывают. Да и вообще «смешно» — это, наверное, основное состояние, которого хотят добиться аниматоры, когда встречаются. Насытившись общением, они уползают в свои коробочки, чтобы дальше тихонько шуршать. Еще важно, что среди всех аниматоров и режиссеров есть такая горизонтальная связь — можно у всех попросить совета. Очень мало прямой соревновательной составляющей. Больше — взаимопомощь. В этой профессии очень понятно, что все зависит от знаний человека, и если твой коллега что-то одно знает и умеет, а ты другое, то вы не будете это прятать. Вы поделитесь друг с другом и оба обогатитесь.

Домашнее задание

Давайте для финала какой-нибудь интерактив придумаем для читателей, чтобы они почувствовали себя вашими учениками на занятии?

Во-первых, попросите всех членов своей семьи (или друзей) назвать какие-то предметы или слова — любые. У вас получится что-то вроде «слон, табуретка, облако и заварной чайник». А потом из того, что получилось, сложите историю, чтобы у нее было начало, середина и конец.

Во-вторых, поставьте на телефон какую-нибудь программку пошаговой анимации (например, Stop Motion), а потом берите предметы, лежащие на столе, и покадрово их подвигайте. Штативы почти у всех уже есть, так что теперь не надо приделывать палку к шкафу скотчем (смеется). Но если штатива нет, то можно его изобрести.

Изобрести можно все, даже велосипед, если его нет под рукой. Так же и с анимацией. Просто начните и ничего не бойтесь.