Элене Метревели: «Не прекращала рисовать, даже когда не видела ничего»

Художница из Грузии о том, как исполнять желания с помощью искусства, сотрудничать с мировыми модными брендами и рисовать, не видя

Теги: Национальная культура | Живопись | Художники

Автор: Виктория Мизиано

Будучи самой юной абитуриенткой «Суриковки» за 250 лет, Элене рано начала творческие эксперименты и поиск своего художественного языка. Однако несколько лет назад на ее пути возникло почти непреодолимое препятствие. Художница столкнулась с серьезными проблемами со зрением, при этом рисовать она не прекращала даже в те периоды, когда оно отказывало полностью. Когда же зрение вернулось, Элене продолжила экспериментировать, рисуя с повязкой на глазах и мысленно возвращаясь в то свое состояние. Так ей удалось сделать, пожалуй, самую непростую ситуацию, в которой может оказаться художник, ступенькой в собственном развитии, найдя в ней ресурс для творческих поисков.

Расскажите, пожалуйста, о своем детстве, о семье, увлечениях, традициях. Ваш художественный дар проявился уже в детском возрасте?

Я рисую всю жизнь, сколько себя помню. Еще шила одежду и ходила в школу в нарядах собственного производства. Это были, например, футболки из марли. Качество у них страдало, но семья позволяла мне их носить. Моя детская комната в тбилисском доме была самой дальней, дверь в нее всегда оставалась открытой. В переходном состоянии между сном и бодрствованием я видела в дверном проеме некие образы и верила в их реальность. Очень любила рисовать животных, особенно лошадей, изображая их, могла что-то добавить из того, что мне привиделось, какую-то деталь.

Вы единственная художница в своей семье?

Я считаю своего отца очень творческим человеком, хотя он свою творческую сторону не проявил. Когда у папы есть настроение, он рисует юмористические портреты своих знакомых, и это очень смешно! Я даже делала коллаборацию, в рамках которой были выпущены чехлы для айфонов по мотивам отцовских шаржей. Дедушка тоже рисовал – пейзажи, но это не было его профессиональной деятельностью, он рисовал для себя. Я стала первой профессиональной художницей в своей семье.

Почему вы приняли решение переехать в Москву?

Признаюсь честно, в Грузии я не видела для себя возможности получить такое образование, как мне бы хотелось. Приехав в Москву, научилась учиться. Здесь окончила последние три класса за два года экстерном, параллельно учась на подготовительном курсе в Суриковском институте. Конечно, было очень сложно, но это научило меня быстро принимать решения в любых обстоятельствах.

Вы были самой юной абитуриенткой «Суриковки» за 250 лет, как вы выбрали это учебное заведение? Его же окончили целый ряд знаменитых художников: Эрик Булатов, Илья Кабаков, Олег Целков – было ли это для вас определяющим?

Мои родители видели, что я рисую всю жизнь, и давали мне очень большую свободу выбора. Получилось так, что я поступала, будучи еще совсем юной, и родители меня направили, предложили художественный вуз. Хотя они постоянно переспрашивали меня и уточняли мое решение. Например, папа предлагал рассмотреть поступление во ВГИК или ГИТИС. Но я приняла решение в пользу «Суриковки», где училась на архитектурном факультете. Родители советовали именно это направление, так как считали, что в сфере архитектуры проще заработать. Хотя, как бы они ни старались, я все равно не осталась в этой сфере (смеется).

Когда окончила и сдала диплом, то решила взять год на отдых и на то, чтобы подумать, что я хочу, буду ли продолжать как архитектор или все-таки буду художником, так как желание реализоваться в искусстве было просто невероятным, всю жизнь рисую и просто без этого жить не могу. Год прошел, я утвердилась в своем решении и начала более профессионально работать в сфере живописи, стала делать какие-то эскизы, зарисовывать кого-то – представителей стрит-стайла, который только зарождался. Затем сделала иллюстрации к рубрике «гороскоп» для одного из глянцевых журналов. После этого, что называется, пошло-поехало. Архитектуру я обожаю до сих пор, но все-таки как зритель, а не как создатель.

В последнее время вы начали делать не только картины, но и объекты. Архитектурный бэкграунд вам в этом помогает?

Архитектурный бэкграунд помогал мне в работе много раз. Например, я делала художественное оформление в интерьерах. Иногда сама выступала в роли архитектора, нанимая чертежников, а иногда работала с архитекторами в тесном сотрудничестве. Чувство пространства, понимание, что можно, что нельзя, умение читать чертежи, понимание расположения коммуникаций очень помогало мне в этой работе.

Что касается скульптуры, работая над ней, не чувствую влияние архитектурного бэкграунда. Создавая свой объект под названием «Дерево мечты», который был показан в сентябре на фестивале «Окно в Грузию» в пространстве Creative Diaspora на Мясницкой, я осуществила свою мечту, объединив несколько своих работ с 2013 года по сегодняшний день. Инсталляция «Дерево мечты» — это арт-объект, вдохновленный моим стремлением в прямом смысле прикоснуться к произведениям искусства, которое преследует меня с самого начала знакомства с арт-миром. «Дерево мечты» – произведение искусства для кинестетиков. В день открытия выставки каждый гость получил возможность рассмотреть и потрогать его, а также загадать желание, привязав символическую ленту. Этот «трогательный» во всех смыслах концепт представил возможности современного искусства в другом свете. В итоге «Дерево» объединило десятки фантазий разных людей, ставших участниками перформанса и завершивших инсталляцию, вдохнув в нее жизнь. Арт-объект «расцвел», вдохновив гостей на исполнение желаний и напомнив о том, что истинная цель искусства — вызывать новые эмоции.

Мое «Дерево» наполнено человеческими мечтами, оно по-настоящему живое. И сам факт того, что никто не знает, какие именно желания загадали люди, привязавшие ленточки, а также то, что все эти желания существуют вместе в одном объекте, очень будоражит и сообщает «Дереву» мощную энергию.

Где вы черпаете вдохновение?

В природе, которую очень люблю и всегда подчеркиваю то, что человек – это все-таки в первую очередь природа, подчеркиваю в работах телесность, стараюсь проявить инстинкты. Также у меня есть устойчивый мотив, когда из тела словно что-то вырастает, человеческий организм или животное у меня часто интегрируется с растением. Наверное, подсознательно я хочу показать, что мы и есть природа.

А еще в музыке! Когда слышу музыку, начинаю нервничать (смеется). Я могу включить музыку и сойти с ума. Раньше очень много ходила в Москве в различные ночные заведения, где можно послушать музыку. Сейчас мне немного сложно стало находиться в местах, где очень темно, как бы я этого ни хотела, поэтому пришлось минимизировать такие выходы.

Почему?

Почти четыре года назад я полностью потеряла зрение. Около полугода не видела совсем, потом зрение то приходило, то уходило. При этом не прекращала рисовать, даже когда не видела ничего, мечтая увидеть картины, которые создавала, и веря, что это случится, хотя врачи ничего не гарантировали. Позже, когда зрение все-таки стало восстанавливаться, я познакомилась с теми своими работами, и они, конечно, произвели на меня сильное впечатление. Я и сейчас периодически создаю картины, закрывая себе глаза и вспоминая то состояние. Сейчас мне нравится смешивать техники: что-то рисую вслепую, что-то добавляю позже, уже глядя на картину. Получается очень интересный и вдохновляющий микс.

Давайте поговорим о вашей профессии как о языке международного общения. Что вам интересно в искусстве других стран?

Знание мирового художественного контекста мне очень помогает, в современном искусстве это важно. Например, если мы говорим о коллаборациях с модными брендами, важно со своей стороны предлагать то, что актуально.

Также современное искусство отличает то, что художники имеют возможность в своих работах открыто высказывать свое мнение на все важные социальные темы. Это делает искусство интернациональным языком, на котором возможны любые высказывания, и это очень круто!

Если сравнивать арт-сферы в Москве и Тбилиси, что, по вашему мнению, в них схоже, а что их отличает?

Мне кажется, в Тбилиси сейчас очень интересный период, там в сфере искусства произошла настоящая революция, которая началась именно с моды. Все арт-направления развиваются сейчас очень быстро, появились большие возможности, весь мир следит за Грузией. Художникам из Тбилиси сейчас намного проще попасть в Европу или Штаты, чем их коллегам из Москвы, про остальную Россию я даже не говорю.

Расскажите, пожалуйста, об истории своего сотрудничества с Гурамом Гвасалией.

Гурам и его брат Демна Гвасалия, пожалуй, как раз и стали причиной невероятной популярности Грузии в масштабах всего мира – в сфере моды, а также в искусстве. Демна Гвасалия является креативным директором модного дома Balenciaga с 2015 года, ранее он был ведущим дизайнером в Maison Margiela и Louis Vuitton. В 2014 году Демна и Гурам Гвасалия создали собственный бренд Vetements. Я знакома с обоими братьями, но именно с Гурамом у нас сложилась очень тесная дружба и сотрудничество. Мы познакомились в 2012 году, когда проект Vetements как раз только намечался. У Гурама есть книга под названием «Size Zero: A Guide To Spiritual Management». Она ни в коем случае не про худощавое телосложение, идея произведения в том, что мы все в любой момент можем начать с нуля. Книга состоит из шести глав, для каждой из которых я сделала живописную работу. Проект увенчала наша выставка в Париже, которая, конечно, помогла мне в дальнейшем развитии карьеры, благодаря этому моя рабочая сфера объединилась с модой.

Можете ли вы порекомендовать, какие новые интересные достопримечательности стоит посмотреть в Грузии?

В Батуми есть очень хорошая скульптура авторства Тамары Квеситадзе под названием «Любовь». Ее широко обсуждают, есть те, кому нравится, и те, кому активно не нравится, я отношусь к первой группе. «Любовь» – это подвижная статуя, состоящая из двух фигур юноши и девушки, которые каждый вечер объединяются в одно целое, проходят сквозь друг друга и затем расходятся. Квеситадзе начинала с создания театральных кукол, затем перешла к скульптуре – очень интересный карьерный скачок.

А вы сами не думаете о том, чтобы начать создавать объекты городского масштаба?

В принципе, конечно, думаю! И мой переход от живописи к неким объемным историям, к функциональным арт-объектам на стыке дизайна и искусства – это шаги, которые, возможно, приведут меня к более масштабной скульптуре, может быть, и городской. Мне хочется, чтобы как можно больше людей услышали меня, мои мысли, идеи, которые я закладываю в свое искусство, а я, в свою очередь, хочу услышать фидбэк от максимально большого числа зрителей.

Полностью интервью опубликовано в журнале «Перспектива. Поколение поиска» № 3/2022.

Рекомендуем прочитать интервью с художницей Юлией Ованесян.