Евгений Рудашевский: «В молодых людях всё реже встречается косность и страх перед чем-то непривычным»

Писатель о том, как рождаются сюжеты, и какие они — его читатели

Теги: Национальная культура | Писатели

Евгению Рудашевскому 35 лет, он лауреат премий им. В. П. Крапивина, «Книгуру» и «Золотой Дельвиг». Его произведения входят в каталог выдающихся детских книг мира «Белые вороны» Мюнхенской международной детской библиотеки и переводятся на иностранные языки. В издательстве «КомпасГид» вышло уже десять книг Рудашевского, и сейчас автор сел за написание новой серии приключенческих романов. А в конце прошлого года последний его опубликованный роман «Истукан» стал победителем национальной премии «Книга года — 2022» в номинации «Поколение Некст».

Как получилось, что вы стали писателем? Ведь это не очевидная мужская профессия?

В отечественной детской литературе сейчас действительно больше женских имен, однако и мужских немало. Есть и общепризнанные мастера вроде Эдуарда Веркина и Станислава Востокова, и те, кто только обретает популярность, вроде Николая Пономарева и Павла Шушканова. Возможно, истории, главными героями которых выступают мальчики, сейчас не так востребованы, но, выбирая профессию, я в последнюю очередь задумывался о ее гендерных ограничениях. А выбор был осознанным. В 16 лет, написав свой первый рассказ, понял, что хочу связать жизнь с литературой. Не был уверен, смогу ли когда-нибудь опубликовать нечто стоящее, однако продолжал двигаться в выбранном направлении.

Как происходит процесс творчества? Вы уединяетесь на несколько месяцев? Просите, чтобы домочадцы вас не трогали?

Работа над книгой начинается со сбора материала. Я по возможности отправляюсь в места, где будет развиваться сюжет, — буквально следую по пятам за своими будущими героями и стараюсь увидеть мир их глазами. Тут, разумеется, не до уединения. Нужно наблюдать за местными жителями и общаться с ними в надежде услышать нечто такое, что потом удастся использовать в книге.

Следом я погружаюсь в публикации, связанные как с местом действия моей книги, так и с темой ее сюжета. Читаю монографии, мемуары, научно-популярные издания. Так дополняю впечатления, полученные во время поездки, и очищаю их от всего, что начинает казаться заведомо ложным или просто сомнительным. Работа в библиотеках и архивах, безусловно, требует определенного уединения, однако полноценная изоляция начинается, когда я с выверенным материалом уезжаю в деревню и наконец сажусь писать книгу.

В деревне стараюсь оградить себя от общения с людьми. Мне важно сосредоточиться на повествовании. Чем отчетливее слышу своих персонажей, тем более достоверно их описываю. И чем меньше отвлекаюсь на истории, не связанные с книгой, тем лучше прочерчиваю сюжетные линии. Поэтому почти не заглядываю в новости, родных прошу не рассказывать ничего, что способно вызвать у меня эмоциональный отклик: ни хорошего, ни плохого.

Можно ли взрастить в себе писательский талант? Мы во время интервью с чудесной писательницей Еленой Бородой говорили о гении Пушкина. И затронули такую тему: если хочется найти пример того, как человек (писатель/поэт) себя «сделал», нужно изучить биографию Гумилева. То есть, в принципе, если чего-то очень сильно захотеть и задаться целью, то ничего невозможного нет. Так ли это по отношению к писательскому труду?

Если верить Михаилу Сперанскому, успеха в любой области можно достичь при реализации хотя бы двух из трех основных предпосылок: талант, усердие и везение. Не возьмусь судить, насколько эта формула универсальна, но «очень сильно захотеть» тут соответствует лишь усердию, а значит, просто задаться целью и отдать ей все силы мало. Другое дело, что все зависит от того, как именно вы трактуете успех. Если речь идет о том, чтобы писать занимательные истории, способные развлечь вас самого и ваших друзей, то хватит и усердия. Научиться грамотно складывать предложения, выстраивать сюжет и прорисовывать персонажей способен каждый. Если же речь идет о более широком признании вашего творчества, то, пожалуй, не обойтись без таланта или везения.

Везением тут станет удачно выбранная тема, найденная и вдохновившая вас история, наконец, просто вовремя встреченный хороший редактор или издатель. А вот определить талант и как-то охарактеризовать его меру я не возьмусь. Скажу лишь, что всегда существуют естественные ограничения. Прыгнуть выше головы можно, но иногда даже этого недостаточно. К примеру, я могу завтра решить для себя, что стану футболистом. Найму тренеров, диетологов, физиотерапевтов, буду круглый год отдаваться изнуряющим тренировкам, но в профессиональном клубе, скорее всего, не заиграю. В лучшем случае отмечусь в какой-нибудь любительской лиге. Потому что одной самоотдачи мало. Ведь мне уже 35 лет — к этому времени нужно заканчивать карьеру футболиста, а не начинать. В спорте важную роль играют возраст и физическая одаренность. Так и литература требует определенных характеристик, совокупность которых мы и называем талантом. Компенсировать их недостаток одним рвением трудно.

Другое дело, что никто не сумеет достоверно констатировать отсутствие у вас литературного таланта. Нужно верить в себя. Из предпосылок Сперанского лишь усердие полностью зависит от нас. Почему бы с него и не начать? Иногда нужно довериться судьбе. И быть готовым к поражению. Даже если вы не достигнете высот, о которых мечтали, по крайней мере вы получите удовольствие от самого процесса.

Карл Людвиг Берне сказал: «Чтобы написать хорошую книгу, нужно только взять перо, обмакнуть его в чернила и выложить свою душу на бумагу». То есть в вашей профессии главное — пережитый опыт, пережитые эмоции, желание поделиться?

Работая над книгой, автор в первую очередь обобщает свой субъективный опыт, идет ли речь об упомянутых вскользь бытовых деталях или полноценно выстроенном образе. И тут действительно важно, насколько этот опыт богат. Найти, о чем писать, сложнее, чем освоить саму технику письма. Нельзя вложить в персонажей эмоции, мысли и желания, вам совершенно незнакомые. Это как описывать Гималаи, зная их исключительно по фотографиям и чужим словам.

И ведь не обязательно штурмовать Эверест, погибать от холода и истощения на подступах к его вершине. Иногда достаточно провести пару дней в базовом лагере, понаблюдать за погодой и альпинистами — составить общее впечатление и зафиксировать для себя какие-то важные нюансы, оценку которых в дальнейшем удастся экстраполировать на другие, вам недоступные нюансы. Так же и с чувствами. Порой достаточно испытать малую толику страха, воодушевления, любви или ненависти, чтобы затем в полной мере наделить ими своих персонажей.

Если же опыт выходит за рамки шапочного знакомства с какими-то явлениями, если у автора есть возможность проникнуть в глубь событий или переживаний, то у него появляются все шансы сделать их основой своей книги. В конечном счете литература вторична по отношению к жизни, даже если речь идет о самых фантасмагорических произведениях, и без личного опыта автору никак не обойтись.

Знакомство с вашим творчеством я начала с книги «Пожиратель ищет Белую сову». Вы изучали традиции, быт, мировоззрение и т.д. жителей тундры (народа аглюхтугмит). Как получилось, что вы выбрали непростой в писательском смысле путь, ведь ваши романы основаны не на собственных переживаниях и опыте, а на документах, народном творчестве и т.д.?

Меня всегда привлекала история исчезнувших народов — тех, чье представление о жизни отличалось от нашего, современного. К сожалению, изучение их традиций и уклада возможно только по свидетельствам современников и последующим работам исследователей. При работе над «Пожиратель ищет Белую сову» я опирался на публикации Сергея Арутюнова, Людмилы Богословской, Игоря Крупника, Дориана Сергеева, Михаила Членова, отдавших немало лет изучению азиатских эскимосов-юпик, к которым и относились аглюхтугмит. Разумеется, я был бы рад дополнить их работы личным опытом, однако самих аглюхтугмит уже нет, а другие азиатские эскимосы подверглись настолько глубокой ассимиляции, что знакомство с ними лишь запутало бы такого неопытного исследователя, как я.

В любом случае, «Пожиратель ищет Белую сову» — не документальная проза, а художественная, и личный опыт в данном случае проявился в описании чувств и мыслей героев. Какой бы странной, порой даже отталкивающей ни казалась нам повседневная жизнь эскимосов, они оставались обычными людьми. Как и мы, искали мира, созидания и хотели быть счастливыми, просто делали это несколько иначе.

Я читала, что ради написания тетралогии «Город Солнца» вы буквально обошли пешком все края, в которых разворачиваются события. Зачем вам это нужно, если сейчас обо всем можно посмотреть ролики на Ютубе?

Я не стремлюсь объективно охарактеризовать место действия. Опять же не пишу документальную прозу и не составляю путеводитель. Мне важно показать выбранную локацию через восприятие героев — каждый из них будет обращать внимание на разные детали, а главное, давать им совершенно разную оценку. Например, в приключенческом романе «Истукан» у меня в двух главах подряд описана филиппинская Манила, но описание дано от двух персонажей. В итоге и города получается будто бы два: один грязный и шумный, другой — таинственный и волнующий.

Именно поиск деталей заставляет отправляться в поездки для сбора натурного материала. Ни один видеоролик не даст вам сполна почувствовать атмосферу места со всеми его запахами и звуками. Конкретизированная, субъективно переданная атмосфера помогает раскрыться персонажу и связанным с ним сюжетным линиям. Кроме того, локация нередко подсказывает сюжетные ходы, и это в значительной мере облегчает работу над книгой.

Как у вас появляются сюжеты?

Идея книги приходит спонтанно. Иногда она, несформулированная, долго витает совсем рядом, и никак не удается ее ухватить. Потом какая-то посторонняя мысль, случайный разговор или прочитанная книга, пусть даже напрямую с этой идеей не связанные, помогают ей обрести формулировку. Впрочем, до ее воплощения еще остается далеко. Идея продолжает развиваться и обрастать первичными набросками от года до нескольких лет. И если за это время я не успеваю в ней разочароваться, то в дальнейшем вношу в свой рабочий график и тогда уже более основательно приступаю к ее проработке.

А сколько по времени обычно у вас занимает подготовка к написанию романа?

Все зависит от истории — от ее масштабов, от доступности необходимого материала. Порой подготовка отнимает не больше полугода, в которые умещаются и поездки, и работа в библиотеках, и предварительная проработка сюжета. Чаще этот период растягивается на год или два. К той же тетралогии «Город Солнца» я готовился четыре года, перебирая самые разные сюжетные линии и локации. Более того, раньше «Город Солнца» мне виделся иным, связанным с легендарной Либерталией, о которой в итоговом варианте нет ни слова. Да, случается и так, что от первоначальной идеи вообще ничего не остается — ее проработка уводит в иные, изначально не запланированные направления.

На корешке книги «Тайна пропавшей экспедиции» написано, что это новая редакция истории «Солонго. Тайна пропавшей экспедиции». Гоголь говорил, что во время работы над каким-либо своим произведением он пишет и сжигает, что написал, а потом снова пишет. Получается, у вас также?

Думаю, большинство авторов успевает не единожды «сжечь» и заново создать свое произведение, прежде чем удовлетвориться черновиком и передать его издательству. Если и не «сжечь» целиком, то по крайне мере частично. Это естественно. Работа писателя требует усидчивости, готовности несколько раз переделывать уже вроде бы готовые главы и вырезать порой значительные фрагменты текста, даже удачные сами по себе, но вредящие общему повествованию. Я уж не говорю, что потом за черновик берется литературный редактор, и прополка текста возобновляется.

Что же до переработки уже изданного произведения, то это лишь стремление освежить его, используя накопившийся опыт. Именно так и было с «Тайной пропавшей экспедиции», «Брат мой Бзоу!» и «Куда уходит кумуткан» — прошло 5–7 лет после первой публикации, и только сейчас я отчетливо понял, как сделать эти истории более точными, прозрачными, как более выверенно расставить нужные мне акценты. В следующем году таким же переработанным выйдет и «Ворон». Надеюсь, однажды мне вновь захочется в них что-то подправить. Это будет означать, что я продолжаю учиться и развиваться.

Вы по жизни перфекционист? Вам важно, чтобы все было идеально?

Я совсем не похож на Жозефа Грана из «Чумы» Альбера Камю, много лет пытавшегося подобрать идеальную формулировку одного-единственного предложения, однако здоровый перфекционизм мне знаком. Не тешусь надеждой написать свою идеальную книгу, хотя стремлюсь к ней и само это стремление считаю важным. Каждой новой книге отдаю все свои силы. И речь не о том, что законченная книга уже не может быть лучше. Вполне вероятно, другой автор справился бы с ней более успешно. Речь лишь о том, что конкретно я на данном этапе своего литературного пути не способен сделать текст более ясным, идею более точной. Так что мой перфекционизм направлен на мое отношение к работе, а не на ее результат. Иначе я бы, пожалуй, до сих пор не решился опубликовать ни одной книги.

Наш журнал «Перспектива. Поколение поиска» пишет про молодых, увлеченных своим делом, успешных людей из стран — соседей России. А вы много общаетесь со своими читателями — представителями нового поколения. Скажите, какие они? Есть ли общие черты, которыми их можно охарактеризовать? Что вам в них нравится, что настораживает?

В последние семь лет я активно участвовал в книжных ярмарках, фестивалях, ездил на встречи с читателями по всей России: от Калининграда до Камчатки, — но давать обобщенные характеристики современным подросткам не возьмусь, слишком уж они разные. Только коротко отмечу главное: свободолюбие и готовность к переменам. На мой взгляд, в молодых людях всё реже встречается косность и страх перед чем-то непривычным. Сказывается доступность информации. Возможно, сказывается и появление современных подростковых произведений, выходящих в независимых издательствах вроде «КомпасГида», «Самоката», «Поляндрии». Подростки сейчас проявляют больше терпимости и участия к людям других культур, чем их родители. Настораживает лишь то, что они, внутренне смелые, редко решаются заявить о своей позиции вслух. Еще реже берутся открыто ее отстаивать.

А вы много читали, будучи подростком? И успеваете ли читать современную литературу сейчас? Что нравится?

В детстве я читал мало. Мне интереснее было ходить в лес, прыгать с тарзанки на болоте или просто гонять мяч во дворе. В лучшем случае открывал приключенческие романы вроде «Дочь Монтесумы» или «Следопыта». Лишь к пятнадцати годам по-настоящему открыл для себя литературу и тогда уже начал осваивать домашнюю библиотеку. К счастью, библиотека у нас была большая, и взрослые почти не ограничивали мой выбор, хотя изредка запрещали мне то или иное, на их взгляд, чересчур сложное произведение. Этим только раззадоривали мое любопытство. «Запрещенную» литературу я читал тайком по ночам.

Сейчас круг моего чтения во многом ограничен материалами, необходимыми для работы над новой книгой, или художественными произведениями, позволяющими лучше узнать место, где развернутся описанные в ней события. Однако стараюсь знакомиться с современными изданиями знакомых мне или только появившихся авторов.

Посоветуйте для прочтения несколько книг, написанных в жанре приключений.

Если говорить о приключенческой литературе последних лет, я бы рекомендовал заглянуть в «Кольцо принца Файсала» Бьярне Ройтера, «Знаменитый каталог Уокер&Даун» Давиде Морозинотто, «Редкую отвагу» Дэна Гемайнхарта, «Город без войны» Светланы и Николая Пономаревых и «Карантинную зону» Павла Шушканова. По ним вполне можно составить общее представление о том, в каком именно направлении сейчас движется жанр приключений.

Рекомендуем прочитать статью о детской писательнице из Казахстана Аделии Амраевой.