В Москве прошел II Международный фестиваль кукольников «Истоки». В течение пяти дней на сценах Академического театра кукол им. С. В. Образцова играли свои спектакли коллективы из России, Беларуси, Мексики, Монголии, Узбекистана.

В рамках фестиваля состоялась конференция «Ветви и корни. Театр кукол — сокровищница нематериального культурного наследия». И спектакли, отобранные к участию в программе фестиваля, делают доступным современному зрителю это культурное наследие разных народов — ведь чаще всего театр кукол работает именно с адаптациями сказок, легенд, фольклорных сюжетов. Так, например, Монгольский государственный театр кукол из Улан-Батора привез спектакль «Морин Хуур» по легенде о возникновении национального музыкального инструмента. Театр Тысячи Лиц из Мехико в спектакле «Калаверитас: радость жизни» рассказывает об истории возникновения мексиканской традиции праздновать Dia de Muertos ‒ День мертвых. Татарский государственный театр кукол «Экият» из Казани привез спектакль «Комедии Камала» по произведениям классика национальной литературы Галиаскара Камала. Коллективы из Узбекистана и Беларуси тоже средствами театра кукол рассказали о героях своей истории и любимых народом фольклорных персонажах.

Спектакль «Калаверитас: радость жизни», Театр Тысячи Лиц из Мехико

Осел Ходжи Насреддина и Колдун Молдун из Колдунабада

Например, Ходжа Насреддин — главный персонаж узбекского фольклора — стал главным героем спектакля Ташкентского театра марионеток «Однажды Насреддин», но без него не обошлось и в представлении «Аладдин и его волшебная лампа». Коллектив из Узбекистана сыграл два спектакля в один день, перед полными залами, и этот марафон стал настоящим праздником для маленьких зрителей и их родителей. Каждое кукольное представление Ташкентского театра предваряется интермедией, в которой участвуют живые актеры-масхарабозы — так называются артисты народного узбекского театра, «родственники» русских скоморохов. Они разыгрывают шуточную сценку и вовлекают зрителей в стихию игры. После такого разогрева малыши не стесняются «помогать» персонажам основного спектакля: предупреждают кукольного персонажа, что за спиной притаился враг, подсказывают, где искать волшебную лампу… Ташкентский театр работает в традиционной технике театра марионеток, когда кукловоды сверху дергают своих героев за ниточки, и те воспроизводят движения обычных людей. А если персонаж — какой-нибудь волшебник или джинн, то тут уж не обходится без полетов над подмостками. Например, главный злодей в сказке «Аладдин и его волшебная лампа», Колдун Молдун из Колдунабада, вылетает в Багдад на ковре-самолете, так же подвешенном над сценой на еле различимых ниточках-лесках, как и куклы. Но всех «человеческих» персонажей и человекообразных джиннов затмил осел… Не менее знаменитый, чем его хозяин, осел Ходжи Насреддина — звезда кукольной труппы Ташкентского театра марионеток. Задача у кукловода в случае этого персонажа, пожалуй, потяжелее, ведь у осла четыре ноги, а еще хвост и огромные уши, которыми он непрестанно крутит. Осла знают «в лицо» все торговцы на базарах Самарканда, Бухары и Багдада, так как его хозяин Ходжа Насреддин странствует по Востоку и разрешает имущественные споры в своей оригинальной манере. «Комедия по мотивам анекдотов Ходжи Насреддина» — так определяют жанр своего представления авторы спектакля «Однажды Насреддин». Невозможно не поддаться обаянию персонажей этих анекдотов — хитреца Насреддина, простодушных лавочников, даже ростовщика-скупердяя, который верит россказням Ходжи и оказывается наказанным за свою жадность. Вся мудрость трудолюбивого и жизнерадостного народа заключена в этих сюжетах о приключениях «базарного судьи», непотопляемого Ходжи Насреддина. По воле узбекских кукольников он вмешался даже в судьбу багдадца Аладдина — в спектакле «Аладдин и его волшебная лампа». Когда грозный шах, отец принцессы Будур собирается казнить шалопая и бедняка Аладдина, из-за кулис сцены и истории появляется именно Ходжа Насреддин со своим ослом — без них даже джинны не разрулили бы опасную ситуацию.

Спектакль «Аладдин и его волшебная лампа», Ташкентский театр марионеток

Ташкентский театр марионеток «Шелковый путь» привез в Москву две восточные сказки, но в его репертуаре и сказки других народов мира: «Как Колобок ума-разума набирался», «Колыбельная для Белоснежки», «Ганс и Гретель». В этом театре все очень традиционно: куклы на ниточках, простые декорации и никаких технологических, эстетических «прорывов». Но это не от бедности фантазии или кошелька, а от бережного отношения к наследию народного, демократичного театра. Трогательный момент: в спектакле «Однажды Насреддин», в эпизоде на самаркандском базаре, появляется… кукла-кукольник! Как и положено на азиатском рынке, меж рядов бродит артист с «куполом» вокруг головы и сквозь этот купол-сцену воздетыми кверху руками управляет куклами (на Руси так ходили по рынку с тряпочным Петрушкой). Замечательный «поклон» нынешних ташкентских артистов своим артистическим предкам.

Рекомендуем почитать:

Спектакль на ладье

А Брестский театр кукол (Беларусь) привез на фестиваль спектакль, скорее, для взрослых — ну как минимум для зрителей от 12 лет. «Евфросиния Полоцкая. Святыя лiтары» — это спектакль-житие, основанный на истории жизни особенно почитаемой в Беларуси святой. Режиссер этого представления — выпускник мастерской Руслана Кудашова в Санкт-Петербургской академии театрального искусства Денис Казачук. Он исповедует театр синтетический, в котором для достижения надлежащего художественного эффекта все средства хороши: и куклы (причем разного свойства), и живые актеры. Действие «Евфросинии» сосредоточено на одном объекте — ладье, которая являет собой как бы сцену на сцене. Собственно, кукла тут одна — сама Евфросиния, а остальные персонажи — плоскостные фанерные фигурки, выполненные с очевидным следованием художественной традиции фресковой иконописи (художник Ирина Титовец). Такое решение подчеркивает исключительность фигуры главной героини, праведницы, с 12-летнего возраста посвятившей себя Богу. В спектакле Казачука актеры за кукол отнюдь не прячутся, на них лежит нагрузка, как в драматическом театре, если даже не большая — ведь им надо держать тон высокого поэтического сказа. Спектаклю сложной формы и довольно пафосного звучания помогает выверенный ритм — «Евфросиния» хорошо «смонтирована», и оттого возвышенная история подвижнической жизни воспринимается как хорошо темперированная поэма.