Все самое интересное о жизни стран-соседей России
Обновлено: 10.02.2025
Культура и традиции
11 минут чтения

Ветер в горах

Наима НЕФЛЯШЕВА, старший научный сотрудник Института востоковедения РАН



























































































































































































Франц Рубо "Черкесские всадники на реке"
Франц Рубо “Черкесские всадники на реке”

Общество «Шыу Хасэ» («Хасэ всадников»), созданное в 2017 году, дважды в год проводит конноспортивный переход по горам Северного Кавказа. Эта общественная организация действует в Адыгее, Краснодарском крае, Карачаево-Черкесии и Кабардино-Балкарии. Активное участие в ее работе принимает «Адыгэ Хасэ» и Духовное управление мусульман Адыгеи и Краснодарского края. Сначала это была небольшая группа энтузиастов, сегодня число участников конных переходов растет и насчитывает больше 100 человек. Целью «Хасэ» является возрождение кабардинской породы лошадей и традиционных ремесел, связанных с коневодством, актуализация этикета мужчины-всадника. Среди членов «Хасэ всадников» в основном коннозаводчики, а также те, кому интересна тема наезднической культуры.

Многодневные с большим количеством участников переходы приурочены к какой-то дате. Например, к созданию 15-й кавалерийской дивизии Красной армии, ко Дню Победы, Дню черкесского флага, а также памяти и скорби по адыгам — жертвам Кавказской войны. Были и 10-дневные «Черкесские дерби» в Кабардино-Балкарии в 2020-м и 2021-м.

Форма конного перехода проста: всадники проходят от одного населенного пункта к другому, в каждом из которых их торжественно встречают. Однако суть гораздо шире и выполняет все присущие традиции функции: интегрирующую, консолидирующую, воспитательную, трансляции культуры и др.

Участники переходов восторженно принимаются людьми в аулах и мотивируют молодежь присоединяться к «Шыу Хасэ». Почему современных мужчин, живущих в мире информационных технологий, так влечет эта тема: конь и всадник? Что заставляет взрослых людей оставить современные гаджеты, сесть на коня и облачиться в черкеску? К чему они стремятся вернуться? Какие глубинные пласты нашего сознания и менталитета задевает тема культуры коневодства?

Традиции переходов, скачек, джигитовки давно описаны практически во всех исторических источниках, касающихся Северного Кавказа. Стремительный спуск с крутого берега реки, способность всадника и коня остановиться перед крутым обрывом, поднять с земли на полном скаку папаху или другие предметы восхищали всех, кто был свидетелем подобного зрелища.


В прошлом и настоящем

На выставках охотничьих лошадей, регулярно проводившихся в Российской империи, кабардинская порода всегда получала награды. Ее достоинства — легкость, мобильность, выносливость — ценились высоко специалистами. «Кабардинская лошадь — в горах лань, на равнине заяц, по силе медведь, по выносливости бык», — написал в 1950 году Михаил Киреев в рассказе «Всадники поднимаются в гору».

Известный кабардинский коннозаводчик Пшемахо Коцев, выступая на Всероссийском съезде своих коллег в Москве в 1910-м, сообщал: «Эта лошадь со времен Петра Великого участвовала во всех боях, и далеко не последней она является в них. Как известно, приблизительно до 2500 лошадей кабардинцы ежегодно поставляют в армию, до 300 — в ремонт пограничной стражи, до 100 — в горную артиллерию и кавалерию, до 150 — в конноординарческие части, до 150 — в царский конвой, а остальная большая часть идет в казачьи полки. Одиннадцать кубанских, четыре терских казачьих первоочередных полков и семь батарей обслуживаются нашими лошадьми».

Командир Текинского конного полка Сергей Зыков, 1916
Командир Текинского конного полка Сергей Зыков, 1916

В советской России и СССР, несмотря на колоссальные потери конского состава во время Гражданской войны и коллективизации, размывание традиций офицерской школы верховой езды, проведение скачек и конных переходов старались сохранить.

Один из первых масштабных переходов в СССР состоялся с 11 декабря 1935 до 14 февраля 1936 гг. вокруг Главного Кавказского хребта. Общая протяженность составила более 3 тыс. км по маршруту Пятигорск — Микоян-Шахар (Карачаевск) — Клухорский перевал — Сухуми — Кутаиси — Тифлис (Тбилиси) — Баку — Махачкала — Грозный — Орджоникидзе (Владикавказ) — Нальчик — Пятигорск. 39 всадников возрастом от 17 до 57 лет, горцы и терские казаки, под девизом «За дружбу между народами!» преодолели этот путь за 47 дней.

Они представляли практически все национально-государственные образования в составе тогдашнего Северо-Кавказского края: Ставрополье, Дагестанскую автономную республику и пять автономных областей: Кабардино-Балкарскую, Черкесскую, Северо-Осетинскую, Чечено-Ингушскую и Карачаевскую. В Транскавказском переходе участвовали и председатели колхозов, и простые конюхи, и начальник конного управления Северо-Кавказского краевого земельного управления В. С. Кашкадаев.

Современные исследователи И. Турицын и Р. Кармов отмечают, что форма участников пробега регламентировалась специальным постановлении бюро крайкома ВКП(б): «всадник должен быть экипирован в кавказскую форму: черкеска, папаха черного цвета, бурка, башлык синего цвета, сапоги, иметь винтовку, шашку и кинжал. Каждая лошадь должна иметь паспорт». В пробеге участвовало 48 лошадей: 15 кабардинских, 3 донских, 4 англо-донских, 9 прочих горских, 8 англо-горских и 9 других помесей с чистокровной верховой породой.

Папахи, бешметы и шашки
Папахи, бешметы и шашки

Переход был очень сложным в условиях суровой зимы. Обнаруженные в последнее время источники говорят о том, что жители Клухорского перевала, славившегося своей неприступностью, не надеялись, что всадники вообще вернутся живыми. «В суровые декабрьские морозы (Клухорский перевал преодолевался всадниками в условиях 22-градусного мороза), по бездорожью, в метель, преодолевая встречный ветер, трехметровый снег, ледники, обрывистые скалы, 70-градусные спуски, всадники упорно шли к своей цели. Хотя лошади скользили и падали, а наездники изнемогали от усталости, они упорно двигались вперед. Лопатами пробивали тропу в снежных завалах, на спуске — по инициативе колхозников М. Малсуйгенова и М. Казиева — в ряде мест буквально на руках волоком спускали лежащих коней на бурках», — писали о походе И. Турицын и Р. Кармов.

Самым прославленным конным переходом постсоветского времени стал переход 1994 года, посвященный 130-летию окончания Кавказской войны. Он назывался «Дорогами мухаджиров» и прошел по маршруту Нальчик — Амман. За два месяца 28 человек преодолели более 3,5 тыс. километров и добрались до столицы Иордании. В 1998-м состоялся ответный конный переход черкесов Ближнего Востока во главе с иорданским принцем Али Бин аль Хуссейном, известным своим пиететом по отношению к черкесской культуре. Экспедиция двигалась через Дамаск в Стамбул, затем в Майкоп и Нальчик. Символический смысл этого перехода — возвращение черкесов на родину.


Верные друзья

Тема коня и всадника, друзей и соперников, понимающих друг друга с полуслова и полувзгляда, пронизывает фольклор, мифологию, сказки народов Северного Кавказа. Этнографы-кавказоведы неслучайно называют это благородное животное alter ego своего хозяина: они стóят и знают друг друга, а отношения основаны на абсолютном доверии. В сложном взаимодействии не может быть предательства, фальши, заискиваний, грубости и манипуляций, а каждый участник — самодостаточная единица.

Скакуны в традиционном мировосприятии народов Кавказа ассоциируются с динамикой, ритмом, движением, с буйством стихий — бурей, ветром, огнем, штормом. В фольклоре их всегда наделяют сказочными, сверхъестественными свойствами: они понимают человеческую речь, язык деревьев и животных, перелетают через горы, путешествуют в разных мирах и дают своему другу-хозяину мудрые советы. В нартском эпосе осетин живут чудесные кони: Арфан — старейшины нартов Урузмага, Дур-Дур — булатноусого Хамыца, а также Авсург, на котором герои моментально спускались с небес и поднимались обратно.

Иллюстрация из черкесского эпоса
Иллюстрация из черкесского эпоса

В нартском эпосе черкесов есть конь Тхожей — верный друг главного героя Сосруко, а грозный Шибле, бог грома и молнии, скачет по небу на вороном жеребце. В детстве, слушая раскаты грома, мы всерьез считали их звуками его небесной джигитовки.

Глубинная психологическая взаимосвязь между животным и человеком проявляется в выражении из нартского эпоса: каков конь, таков и мужчина. Даже черкесские князья, чье чувство собственного достоинства стало притчей во языцех, всегда пренебрегавшие физическим трудом, сами ухаживали за скакунами: кормили, поили, лечили, берегли сон и достойно провожали в последний путь.

Нарты

Адыгский историограф XIX века Хан-Гирей, автор знаменитых «Записок о Черкесии», писал: «В то время, когда в 1833 г. на Кавказе свирепствовал ужасный голод, князь Пшекой Черченейский кормил любимых своих коней разного рода нежными зернами, тогда как его люди претерпевали страшный недостаток в насущном хлебе, и об этом обстоятельстве во всех племенах Черкесии рассказывали как о похвальном подвиге. Черкес, какого бы он звания ни был, скорее сам согласится быть голодным, чем лошадь свою допустит до этого. Сами князья собственными руками нередко обчищают копыта своих лошадей и моют их гривы мылом и куриными яйцами, хотя бы их окружала толпа слуг, готовых это исполнить».


ЗекIуэ — путешествие во времени и пространстве

Есть еще одна интересная тема, связанная с дихотомией «конь — всадник». Это тема одинокого героя и личной ответственности, пронизывающая у черкесов и эпос, и традиционные социальные институты.

ЗекIуэ — идеальное отражение этого аспекта, средство самоутверждения мужчины, дававшее возможность создать себе имя и репутацию, проявить лучшие качества, культивируемые в традиционном обществе. Переводится как «военный поход», но и не только. Как пишет доктор исторических наук А. Марзей, это «еще и путешествие, то есть процесс во времени и пространстве». Не просто перемещение из пункта А в пункт Б, но духовный путь, когда человек знакомится с новыми землями, заводит новых друзей и кунаков.

«Военные походы черкесов, — продолжает А. Марзей, — не ставили целью захват и удержание новых территорий. ЗекIуэ предполагало всегда возвращение на свою родину. Время нахождения в зекIуэ, в зависимости от дальности похода, могло быть от нескольких недель до нескольких лет». В таких походах, если их совершали группы всадников, доводилась до совершенства и оттачивалась до мелочей закрытая черкесская культура.

Коневодство считалось престижным занятием, достойным аристократии, а наличие породистых лошадей было маркером принадлежности к элитарному сословию. Коневодство в Черкесии сформировало целую индустрию — коннозаводчиков, ветеринаров, производителей сбруи и прочих атрибутов. Например, кабардинские мастера в конце XVIII века получали заказы на производство десятков тысяч седел. В начале XIX века в Черкесии успешно действовали 26 конных заводов, а лошади массово продавались не только в соседние регионы, но и в Европу, и на Ближний Восток.

Торговцы лошадьми наряду с военными отходниками и паломниками были чуть ли не единственным социальным слоем, постоянно покидавшим свою обжитую ойкумену. Осваивая новые рынки, они становились своего рода контактерами, впервые сталкивающимися на новых пространствах и дорогах с другими антропологическими типами, культурами, языками и традициями. Экспортная торговля лошадьми расширяла не только представления о географическом пространстве, но и изменяла сознание людей, формировала мобильный тип личности, готовый рисковать и открываться для инноваций.


Магия черкески

В современных конных переходах символично все, в том числе лаконичный и сдержанный костюм всадника. Папаха, башлык, черкеска, сапоги остаются таким же символом горца, как и 150 лет назад. Надеть их, обучиться верховой посадке и носить такое же, как у горцев, оружие значило не просто заимствовать удобные и прагматичные для данного места и исторического времени атрибуты, это значило изменить самоощущение, даже создать новый формат. Историк Яков Гордин писал о русских офицерах, полюбивших черкеску: «Горец идеально вписывался в окружающий мир, что создавало основу его высокого самосознания. Имитируя внешние формы, русский офицер сознательно или подсознательно стремился сравняться с горцем именно во взаимоотношениях с миром» (как тут не вспомнить лермонтовского Печорина, который гордился, что казаки приняли его по обличью за черкеса. — Ред.).

«Я сшил черкеску, а до этого не носил. Надел ее и, как Джим Керри в фильме “Маска”, словно перевоплотился. А когда приобрел весь комплект вооружения и облачился, то осанка, походка и поведение стали другими. Ни разу в седле никто не достал телефон, ни разу плохого слова не обронил. Человеку в черкеске это не подобает», — поделился со мной участник конного перехода в 2018 году.


Человек в седле

Сегодня быть на коне — новая старая эстетика. Это благородно и престижно, заставляет держать осанку и соответствовать образу воина, дает чувство национального единства и солидарности, ответственности друг за друга. Взгляд на мир с высоты своего четвероногого друга — не только реальная высота, это символическое расширение личного горизонта. Молодые люди, научившись верховой езде, обретают физическую форму, становятся носителями качественно нового чувства собственного достоинства, которое достигается не за чей-то счет.

Во время конного перехода каждый участник переживает особое чувство, когда всадник — часть целого и в то же время сам по себе, что соответствует феномену черкесского индивидуализма, глубоко исследованному философом Б. Бгажноковым.

Важно, что в конных переходах участвуют люди разных социальных статусов, не только адыги России, но и репатрианты из-за границы, а также мусульмане и люди, в идентичности которых преобладает дискурс «Адыгэ Хабзе», т. е. ориентация на традиционную этическую и этикетную систему. Очевиден также финансовый эффект, т. к. возросло количество покупателей коней, заказов на седла у шорников, на шитье костюмов.

Конные адыги, современная реконструкция
Конные адыги, современная реконструкция

В начале этой статьи я задалась вопросами: что заставляет современных мужчин, живущих в мире информационных технологий, оставить гаджеты, облачиться в черкеску и вскочить на горячего скакуна, чтобы лететь по горам как ветер? Сами участники конных переходов подчеркивают (записано мной): «Это дает нам не потерять свое, адыгское, в том числе народную память. Конечно, одна из главных причин — это любовь к кабардинской породе. Конь — это что-то родное. Когда друзья подарили скакуна, я сначала просто разговаривал, общался с ним, и он стал как младший брат. Сын и дочь тоже его полюбили. В наших республиках популярность коневодства очень выросла за два последних года, и это видно сразу».

Еще раз подчеркну: конные переходы — не потеха и не игры реконструкторов. Это удивительный тонкий инструмент, позволяющий испытать себя, символическая нить, возвращающая в эпоху славных предков и дающая совершенно новую гамму чувств.

Статья была опубликована в журнале «Человек и мир. Диалог», № 1 (18), январь – март 2025

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Подписывайтесь, скучно не будет!