Константин Иванов: «“Летние балетные сезоны” в Москве – это уникальный театральный продукт»

Художественный руководитель Марийского государственного академического театра оперы и балета им. Эрика Сапаева о «Летних балетных сезонах» в РАМТе, лидерах и оживающих скалах

Когда театральная Москва затихает, в столице открываются «Летние балетные сезоны». В этом году с 1 июля по 28 августа на сцене РАМТа они пройдут уже в 21-й раз: 4 труппы в течение 59 дней покажут 72 спектакля. Марийский государственный театр оперы и балета имени Э. Сапаева привозит на «Летние балетные сезоны» 7 спектаклей и танцует в Москве с 1 по 12 июля. О том, какие постановки увидит столичный зритель, и о многом другом мы поговорили с министром культуры Республики Марий Эл, художественным руководителем Марийского государственного театра оперы и балета им. Эрика Сапаева Константином Ивановым в преддверии гастролей.

Россия всегда славилась своим балетом. «Летние балетные сезоны» – это историческая преемственность?

 «Летние балетные сезоны» в Москве – это уникальный театральный продукт. Длительное время, целых два месяца, на сцене РАМТа показывают огромное количество спектаклей в такой разной редакции и прочтении! До пандемии было много иностранной публики, особенно китайцев. Сейчас это более локальное мероприятие, российского масштаба, когда в Москву приезжает очень много туристов со всей страны. «Сезоны» – это отличная традиция, действительно популяризация балета. У проекта еще и социальная миссия: люди могут посмотреть прекрасные балеты за относительно невысокую цену билета. Со своей стороны, хочу сказать: мы рады, что нужны «Сезонам». В прошлом году мы не смогли приехать из-за пандемии: в Йошкар-Оле был сильный всплеск ковида. А в этом году с удовольствием едем.

Вы знаете, у нас в Марий Эл есть свои «Летние сезоны». Мы их запустили в республике в 2011 году, я тогда про московские не знал. Такое получилось совпадение. Когда нас несколько лет назад пригласили впервые принять участие в «Летних балетных сезонах» в Москве, я подумал: надо же, как все в мире связано.

Расскажите про ваши «Летние сезоны».

А наши «Летние сезоны» – это тоже особенный проект. Это фестиваль спектаклей под открытым небом. Мы его начали в 2011 году с показа оперы «Царская невеста» в Царевококшайском Кремле. Нам было важно привлечь внимание к опере. Я понимал, что только таким масштабным событием смогу это сделать. И у нас получилось. Мы начали использовать много локаций, город у нас красивый. Мы показывали «Ромео и Джульетту», «Эсмеральду», «Иоланту», «Лебединое озеро», «Евгения Онегина», «Бориса Годунова» в естественных декорациях. Еще одна жемчужина у нас в республике – Шереметевский замок, который находится в 200 км от Йошкар-Олы. В этом году 4 июня мы давали здесь балет «Раймонда», танцевали «Лебединое озеро», «Эсмеральду», «Спящую красавицу». Туда стекается огромное количество зрителей. Не только йошкаролинцев, но и гостей из Нижнего Новгорода, Чувашской Республики, Кирова, Татарстана. Поток автобусов и машин нескончаемый. Поселок Юрино небольшой, но замок там действительно великолепный – жемчужина на Волге, таких замков больше нет в средней полосе России нигде. Наши «Летние сезоны» позволили нам прорваться в лидеры театрального процесса и привлечь очень много зрителей.

Как обстоят дела с балетом в регионах? Вы же наверняка много гастролируете, бываете в разных городах?

Сегодня есть города, например, Казань, Уфа, Новосибирск, Екатеринбург, Пермь, Красноярск, которые являются безусловными лидерами в развитии балетного театра. Там действительно хорошие школы, где чтят традиции балетного искусства, – и балет в этих регионах развивается очень активно, динамично, ставится много интересных спектаклей как современного, так и классического репертуара, танцуют сильные артисты, солисты. Я как раз сейчас был на конкурсе в Москве, увидел представителей разных школ, очень радуюсь за них. Но во многих регионах, небольших национальных республиках существуют проблемы с балетными театрами, потому что отсутствуют школы, и, соответственно, – кадровый голод. Понимаю, коллегам очень сложно, потому что это работа не одного дня. И когда мы с ними разговариваем, они соглашаются, что надо прежде всего создавать школы. Я всегда говорю, что школа – это залог успеха развития театра, потому сам прошел по этому пути.

А чем ваша труппа будет удивлять зрителей в Москве?

Будем дарить радость общения с балетным театром. Это прежде всего «Лебединое озеро», в котором полностью сохранена хореография Льва Иванова, второй акт. Первая картина первого акта и частично третья картина, танцы и полностью четвертая картина – в постановке вашего покорного слуги, но, безусловно, в стиле Петипа-Иванова. Это классическое решение, но спектакль расширен: мужскому танцу отдано очень много места. В конце первой картины я поставил сложнейший полонез, чтобы показать силу мужского танца перед тем, как на сцене появятся лебеди. И этим мы, безусловно, удивим.

Декорации Бориса Голодницкого произведут впечатления, костюмы Татьяны Изычевой. Злой гений – Ротбарт – костюмно решен очень сложно: у него гигантские крылья. Когда-то в детстве я побывал в Московском музыкальном театре им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко, и на меня самое большое впечатление произвела оживающая скала: ее пик превращался в крылатую птицу. Я был в совершенном восторге, который пронес через всю свою жизнь. И позднее решил, что, если когда-нибудь буду ставить «Лебединое озеро», у моего Ротбарта будут такие же крылья, только он будет с ними прыгать. И действительно, те, кто придут на спектакль, увидят птицу с гигантскими крыльями. Танцовщик делает сложнейшие элементы классического танца: и прыжки, и вращения. Это смотрится очень эффектно.

Финал спектакля тоже необычен: никто ни у кого крылья не обрывает, никто нигде не тонет. Финал счастливый: Лебедь превращается в девушку, а Злой гений со своей свитой черных лебедей отступает. Зло победить невозможно, ему надо противостоять, оно всегда будет присутствовать. Добро и зло – это вечный конфликт, который присутвует и в жизни, и в сказках.

3 и 7 июля мы показываем балет «Бахчисарайский фонтан», где партию хана Гирея исполняю я. Спектакль очень динамичный, со знаменитой постановкой Р. Захарова нет ничего общего. У него был драмбалет. У нас драмбалету места не осталось. В постановке мне пришлось много поменять в музыкальной части – компилировать, переставлять некоторые музыкальные номера местами. У спектакля не было внятной увертюры. Ее написал наш композитор и дирижер Григорий Архипов. Она получилась мощная, сразу вводит в действие. В спектакле главная партия у хана Гирея, вокруг него происходят все события. Зарема – Екатерина Байбаева, лауреат международных конкурсов, заслуженная артистка Республики Марий Эл (интервью с Екатериной Байбаевой читайте в журнале “Перспектива. Поколение поиска” N 7/2021 – прим. ред.). Мария – блистательная балерина, лауреат конкурсов Кристина Михайлова. Партию Станислава, жениха Марии, исполняет Артем Веденкин, обладатель приза «Душа танца» журнала «Балет», выдающийся, я считаю, танцор, с хорошей техникой.

Еще мы показываем «Жизель». Здесь все традиционно, никаких новшеств ваш покорный слуга в течение спектакля не внес. Сохранен полностью рисунок. Но другой финал. Он очень эмоционально воспринимается зрителями, потому что я не оставляю жить Альберта. После пережитого на кладбище он сходит с ума и умирает от разрыва сердца. Получается большой, серьезный, могучий финал, яркая точка доминирования мужского танца. Мы показываем, что мужской и женский танец в балете – равные участники.

Кроме того, привозим балет «Дон Кихот» – спектакль-праздник, буйство танца, радости, комедии. Этот спектакль у нас в абсолютно классическом решении, в московской версии, но в какой-то степени переосмысленный мной. Могу сказать: зрителей неизменно потрясает наш Санчо Панса в исполнении народного артиста Республики Марий Эл Владимира Шаблина. Его обязательно нужно смотреть! Такое насыщенное нахождение актера на сцене – большая редкость, подобного Санчо Пансу я не видел никогда, а видел я много.

Представим и балет «Эсмеральда». Это полностью моя версия, со сложнейшими танцами. Я ввел в спектакль па-де-де в хореографии Березова, а это сложнейшее па-де-де. И гран-па «Эсмеральда»… Учитывая, что «гран-па классик» идет на первых 15 минутах спектакля, можете себе представить, какой градус накала он вносит. Этот спектакль очень популярен, мы много с ним гастролируем, и за границей неоднократно его показывали. Много мужских партий: Квазимодо, Фэб, и Клод Фролло, Клопен Труйльфу, Гренгуар – самобытные образы. Все танцевальные, хочу подчеркнуть. Минимум пантомимы, ее практически нет.

Балет «Чиполлино» в постановке Генриха Майорова. Этот спектакль проверен временем. Он был поставлен в Большом театре, шел долгое время, я танцевал его. Вообще целое поколение танцовщиков Большого театра прошли через «Чиполлино» Генриха Майорова – это очень хорошая школа. Генрих Михайлович шесть лет назад перенес этот спектакль к нам в театр.

И, конечно, «Щелкунчик». Организаторы посчитали нужным привезти и показать летом зимнюю сказку. У себя в театре мы «Щелкунчика» никогда не показываем ни весной, ни летом, ни осенью. Считаю, что это сугубо зимняя сказка. Но в Москве мы его с удовольствием станцуем. Версия также вашего покорного слуги. Единственное, что у нас идет цитатой – па-де-де хореографии Вайнонена. Это финальное па-де-де. Остальное – полностью моя версия. Спектакль также танцевальный. Я в своей хореографической деятельности выступаю за действенный танец и сохраняю минимум пантомимы. Считаю: если пантомима является наследием, как например в «Жизели», то, безусловно, ее надо сохранять и передавать из поколения в поколение, а в спектаклях, которые ставлю сам, места пантомиме не оставляю.

Почему «Лебединое озеро» – такая популярная постановка в России? Почему именно ее вы выбрали для переосмысления?

Прежде всего, когда мы говорим о «Лебедином озере», мы говорим о Петре Ильиче Чайковском и о совершенно потрясающей красоты образах. Безусловно, Лебедь – это символ России. Это наша душа, наше состояние, наша внутренняя поэзия. Не будь этой гениальной музыки, спектакля бы не было.

Если говорим о «Лебедином озере», мы говорим о конфликте, который есть везде, но здесь он наиболее правильно выстроен и логично решен. Спектакль имел много постановок, первая – была провальная, даже музыку Петра Ильича никто не оценил. Его обвиняли в том, что слишком много вальсов. Действительно, трехчетвертных произведений внутри спектакля очень много. Но в этом и его прелесть. У меня самого это уже третья версия постановки. Первая версия была с крестьянскими танцами. Затем я поставил крестьян на пальцы. А когда мы переехали в новое здание театра, я полностью пересмотрел спектакль. Он стал более дворцовым и сдержанным в первой картине и в третьей – в танцах.

Парадокс – я тоже иногда об этом задумываюсь – куда не едешь, везде «Лебединое». Но в любом случае зритель его всегда принимает на ура. Хореографам, которые сейчас принимаются за постановку «Лебединого озера», надо находить современные подходы, не навредив.

Я бесконечно благодарен Юрию Аркадьевичу Григоровичу за всю ту жизнь, которая у меня состоялась, потому что считаю его своим учителем, как и каждый танцор, который прошел школу Большого театра того времени. Конечно, его блестящая версия «Лебединого озера», действенного, нам, его ученикам, которые ставят спектакли, дала очень хороший толчок. Принц должен танцевать, он должен через пластику, через танец выдавать эмоции. У меня в четвертой картине, во время раскаяния, принц выбегает на озеро. Я много танцевал сам в разных версиях «Лебединого» в разных странах, но всегда мне не хватало экспрессии. Экспрессия была в постановке Владимира Васильева. Я танцевал в его спектакле. В моей версии я хотел, чтобы принц выбегал в плаще, который развевался. Представьте: Принц выбегает, за ним летит белый плащ… Этот ветер, это то стремление и раскаяние. Ничего не надо добавлять. Очень эффектно. «Лебединое озеро» вечно.

Как вы выбираете произведения для постановок?

Когда-то я выбирал постановки по мере роста своей труппы. Труппа росла, я видел появление новых балерин, видел их амплуа, естественно, ставил под них. Нельзя ставить спектакль, если вы не имеете своих солистов. Приглашать на фестивали – это да. Но должны быть свои. Когда у меня появлялись солисты, настоящие, харизматичные, которые могли создавать образы, я тут же ставил спектакли.

Поставил «Ромео и Джульетту» в 2006 году, сам танцевал Ромео. Второе мое образование – я заканчивал ГИТИС как хореограф, мне нужна была дипломная работа, выбрал «Ромео и Джульетту». Как всегда много мужских образов: Тибальт, Меркуцио, Парис – это достаточно серьезные в моей хореографии танцевальные партии. После премьеры в гримерку заходит художник Борис Голодницкий, с которым мы практически все балеты поставили вместе, и говорит мне: «Кость, а я думаю, что следующим надо ставить…», и мы хором говорим: «Спартак!». Потому что тот накал страстей, то количество танцев, боев, мужских партий, которые прошли в «Ромео и Джульетте», дали следующую ступень. Мы начали готовиться к «Спартаку». Я как постановщик нечасто ставлю, мне надо отойти. От «Бахчисарайского фонтана» еще до сих пор отхожу, два года прошло. Меня спрашивают: «Что ты будешь ставить?», а я не могу ответить, я сейчас пуст. Не то чтобы у меня никаких фантазий нет, жду своего творческого вечера 1 октября. На меня будет ставить Константин Уральский «Fatum танца». Я уже в ожидании этой работы. Он в конце августа приступает. Сейчас буду в роли исполнителя. Исполнителя воли и идей хореографа. Мне тоже хочется побыть в этом состоянии, побыть артистом. Далее мысли есть, но они все время блуждают. «Бахчисарайский фонтан» вокруг меня, или я вокруг него, лет пять был. Приступал, уходил. Меня спрашивали: «Чего тебе не хватает?». Я говорил: «Мне не хватает музыки». «Да ты с ума сошел! Там такие музыкальные темы». Я говорил: «Понимаю, что они там хорошие, там все блестяще, у меня в голове они не раскладываются, мне что-то мешает». А когда уже летом, два года назад, в разгар пандемии выходил во двор своего дома, на качели садился на солнышке, плеер в ушах, и так все разложил для себя, куда мне какую музыкальную тему направить. Ведь главное в балете, чтобы каждый образ имел свой лейтмотив. Если его найдешь, распределишь героев – все пойдет. Не столько важны комбинации, которые ты поставишь, сколько важна режиссура. А режиссура – это драматургия. Когда находишь эти ключики, работа идет очень легко.

Каково это – и ставить спектакль, и участвовать в нем как артист? Как будто вы и внутри спектакля, и снаружи одновременно.

Это счастье. Сложнее в постановочном процессе, потому что постоянные перемещения из зала на сцену. Но у меня есть второй состав, который, правда, еще ни разу не станцевал. Мой ученик Сергей Шабруков немножко обижается. Но я ему сказал: «Сереж, я настолько жаден до этой роли, не отдам ее тебе пока». Перед премьерой я травмировался, и это был тот самый случай, когда второй состав не только дежурил, а полностью был в костюме и гриме и ходил за мной за кулисами, как тень. Сергей был готов выйти в любой момент. У меня был частичный надрыв ахилла, причем старая травма, которая повторилась. Но моя жадность к этому спектаклю была настолько сильна, что я весь обмотался, обвязался, врач меня наколол лекарствами, и я станцевал спектакль. А Сергей ходил за мной по пятам в полном гриме. Замечательный артист, он еще станцует эту роль, чуть позже. Сейчас я ему других героев даю.

А с чего стоит начать зрителю знакомство с балетом? Человеку, который никогда ничего не смотрел?

Главное – прийти на хороший спектакль: в плане постановочной эстетики, исполнительского мастерства. Попасть на хороший балет, чтобы не было травмы от искусства. Йошкар-Ола – город уникальный, город монозавода, на котором все держалось. В советские времена сюда приезжали специалисты со всей страны. Узнавали, что здесь оперный театр есть, покупали билеты. Приходили на балет – и после этого не ходили в театр еще лет 25. Они попадали на плохие спектакли. Это боль. Когда говорят: «я не люблю балет», это значит, человек видел плохой спектакль, либо он его смотрел по телевизору одним глазом, поэтому ничего не понял. Я сам никогда не смотрю балет по телевизору – не люблю. Разве что основные моменты, посмотрю па-де-де или еще что-нибудь. А начинать надо с классического балета прежде всего. Дорогого стоит, когда люди приходят на балет и приобщаются к великому искусству.