Моя малая родина — деревня с красивым марийским названием Шимйӓр (шимӹ — «черный» + йӓр — «озеро», т. е. «черное озеро»). Чекеево на русский манер. Она лежит в пяти километрах от Волги на правом высоком берегу. В исторических документах упоминается с 1795 года. В те времена деревня считалась околотком с 10 дворами. По рассказам моего отца Нифонта Михайловича Кузнецова (1922–2004), основателем явился Чеке(й), один из семерых сыновей крестьянина из деревни Янькино, расположенной через реку Большая Юнга. Сыновья переправились через Юнгу, расселились по семи направлениям и построили свои дома. По крайней мере в основе названий близлежащих деревень лежат антропонимы: Сарманкино (Сарман), Сиухино (Сиуха), Аксаево (Аксай), Елубкино (Йолопка), Пернянгаши (Парнин), Потереево (Потерей), исчезнувшее селение Царамаево (Цоромай) и т. д. Расстояния между ними от 0,5 до 1 км. Вновь созданные селения входили в состав Акпарсовой сотни, а в настоящее время относятся к Троицко-Посадской сельской администрации (Горномарийский район Республики Марий Эл. — Ред.).

Относительно ойконима Чекеево, мне как филологу интересен тот факт, что аналогичные названия можно найти в Вологодской области. В двух тамошних районах имеются населенные пункты Чикиево. В Кировской области расположено село Цекеево. Подчеркну: говор кировских мари относится к так называемому цокающему варианту марийского языка. В Республике Башкортостан есть населенный пункт Старочикеево. Можно утверждать, что имя Чеке(й) с его фонетическими вариантами было распространено среди волжских финно-угров.

***

Первые ӹлем-ы («усадьба, жилье», см. марийский глагол ӹлӓш/илаш — «жить»; ср. эст. elama, фин. elää, венг. élni — «жить»), как свидетельствуют исторические данные, располагались при безымянном роднике. Родники по настоящее время бьют с обеих сторон деревни. Ниже по их течению имеются небольшие сточные озерца. Воды из них сходятся за деревней и извилистым ручейком, пробивая себе русло по дну длинного оврага с многочисленными ложбинами, втекают в Большую Юнгу. По воспоминаниям старожилов, в большом и глубоком сточном озере по левую сторону деревни мочили лыко, на дно опускали сосновые и еловые бревна, делали из них дранки, которыми крыли крыши. Вода была темной. Со временем берега ручейка смывались проливными дождями, образуя овраг. С углублением оврага вода в озере убывала, потом почти исчезла. О прежнем существовании озера напоминает название Шимӓнгӹр (шимӹ — «черный» + ӓнгӹр — «ручей»).

Селение постепенно разрасталось. К 1915 году в нем насчитывалось уже 48 дворов, в которых проживали 204 человека. Количество дворов ни в историческом прошлом, ни в настоящее время резко не менялось. Сейчас их более 50. По статистическим данным 2023 года, численность населения деревни составляет 146 человек.

В советские времена деревня относилась к разным сельсоветам, менялись и названия района. В начале 1950-х годов местом рождения сельчан записывали Больше-Юнгинский сельсовет Еласовского района Марийской АССР. С 1959 года Чекеево относится к Троицко-Посадскому сельсовету.

Наша деревушка стала сначала центром колхоза «Пионер», созданного в 1930 году. Председателем был Антон Лукьянович Лукьянов. В те годы среди жителей мало кто мог общаться по-русски. Отец рассказывал случай, свидетелем которого был. Супруга председателя на вопрос приезжего чиновника из Козьмодемьянска о местонахождении мужа ответила так: «Лукиан нет, каляк нет, цодра (лес) пошол, цецен (жердь) таш-шить, йож-йож-йож». Заодно она продемонстрировала, как он тащит жерди для изгороди.

После войны колхозу дали имя Мичурина. Руководили им разные люди, а расцвет деревни и колхоза пришелся на время правления Владимира Алексеевича Костатеева. На посту председателя он проработал 16 лет. Делегат 3-го Всесоюзного съезда колхозников (1969), кавалер ордена Трудового Красного Знамени. В его руководство по утрам включалось колхозное радио, председатель знакомил с новостями, давал распоряжения на целый рабочий день, мог смачно кого-то отругать, кого-то подбодрить, похвалить. Выступления никого не оставляли равнодушными, со временем про председателя начали складывать анекдоты. Он был уважаемым и обожаемым, толковым, но иногда и непутевым. Запомнила его статным мужчиной приятной наружности. В работу он вкладывал всю душу. После него таких председателей уже не было. Те, которых назначали, постепенно свели все достижения на нет, привели к развалу всего, что было построено и воздвигнуто под его руководством.

В нашей небольшой деревне имелось все: магазин, почта, медпункт, библиотека, клуб, в котором мы, детвора, смотрели фильмы за 5 копеек. Первый магазин был открыт по соседству с домом моего дедушки. Использовали для этого строение куды, служащее в далекие времена первым наземным жилищем мари. Финно-угорское по своему происхождению слово по настоящее время употребляется со значением «дом» во многих языках, см. мордовское кудо, куд, финское kota, эстонское, карельское koda, хантыйское kat, χot, венгерское ház. После появления у мари курных изб (шимпӧрт: шимӹ — «чёрный» + пӧрт — «дом») и современных домов (ошпӧрт: ошы — «белый» + пӧрт — «дом», или просто пӧрт — «дом») куды используются как летние кухни. Обычно это строение с двускатной крышей, без окон, пола и потолка, с открытым очагом посредине выходит глухой узкой стеной на улицу. Во дворе оно располагается параллельно жилому дому. Оба строения соединяет забор с воротами и калиткой. В глухой стене куды-магазина прорубили окошко для выдачи товаров. До кукурузной кампании Н. С. Хрущева там продавали пшеничные хлопья. Слаще и сытнее их ничего не было.

Современная улица в Марий-Эл — Современная улица

Недалеко от грунтовой дороги располагался огромный конный двор, и к нам часто приезжали татары покупать лошадей. Во время выборов обязательно продавали колбасу из конины. Вкус ее тоже помню изумительным. По левую сторону деревни стояли крытый ток, зерносушилка, мельница, склады, хранилища. Чуть подальше через небольшой овраг работала лесопилка, за ней тянулась территория гаража. Имелась и своя электростанция. На берегу озерца с правой стороны деревни построили пекарню. Там пекли самый вкусный в мире мягкий и душистый хлеб.

Недалеко от конного двора находилась кузница, в которой работал мой дед Михаил Романович Кузнецов. Или же Раман Михала, т. е. Михаил, сын Романа. В годы войны он некоторое время трудился председателем колхоза. Дедушка был искусным кузнецом и славился на всю округу. В народе его звали «ӓпшӓт Михала» (ӓпшӓт — «кузнец»). Со временем он поменял свою первую фамилию Аксайкин на Кузнецов. Так в деревне появился ӓпшӓт йых — «кузнецовский род». Род большой, так как у дедушки было шестеро детей: пятеро мальчиков и одна девочка. Четверо сыновей участвовали в Великой Отечественной войне, двое вернулись, двое считаются пропавшими без вести. Трое основали свои семьи в нашей деревне.

***

Рекомендуем почитать:

С высоты птичьего полета Чекеево имеет форму буквы Н с изогнутой ножкой. Улица с левой стороны — самая длинная, упирающаяся в крутой овраг. В конце средней улицы на краю оврага с постепенно понижающимся дном стоит мой отчий дом. По дну оврага течет родниковая вода из источника, ниже озерца имеется запруда. На пологом склоне холма находится колодец общего пользования. Недалеко от него стоял когда-то караульный сарай с необходимым пожарным инвентарем. Название Пекет карем «Караульный овраг» напоминает о тех временах. Здесь вся деревенская детвора каталась на лыжах и санках. Иногда мы с конного двора утаскивали дровни или сани-розвальни, усаживались всей гурьбой и скатывались по накатанной дорожке далеко-далеко.

Заброшенный дом в Марий-Эл — Заброшенный дом

В прошлом в марийских деревнях не было улиц. По описаниям иностранных путешественников, дома строились хаотично, беспорядочно, бессистемно, и вплоть до XIX века у черемисов (устаревшее название народа мари. — Ред.) сохранялось стремление «селиться каждый родом своим». Усадьбы соединялись кривыми переходами, закоулками и часто завершались тупиками. Путешественники подчеркивали практическую сторону кучево-гнездовой формы строительства. Случайный пожар не мог опустошить селение. Переход от этой формы к прямой уличной завершился в конце XIX века. Легенды гласят, что приказ пришел сверху, т. к. от чиновников и сборщиков податей было много жалоб: они терялись, не находили выхода из селений. Несмотря на то, что в горномарийском наречии имеется русское заимствование ӧлицӓ — «улица», чаще используется слово лык — «изгиб, поворот, угол; переулок». Луговые мари улицу называют татарским словом урем. Отмечу, что первые контакты горных мари со славянскими племенами состоялись еще в VII–IX веках.

Самая длинная улица разделена на Нати лык («переулок Нати») и Йогор лык («переулок Егора»). Во время сильнейшего пожара в мае 1930 года Егоров переулок и часть переулка Нати были уничтожены огнем. Сгорели 23 жилые и хозяйственные постройки. Покшал лык («Средний переулок») соединяет их с Кӱшыл лык («Верхним переулком»). С середины Средней улицы в сторону оврага тянется Ӹрви лык (слово ӹрви трудно поддаётся этимологизации, по всей вероятности, речь идет о метатезе).

Прадедушка родился и вырос в этом переулке. Изогнутая ножка буквы Н называется Тымана сир — «Совиный берег». В моем детстве здесь стояли два дома. Их садовые участки плавно переходили в колхозный сад. Компонент сир («берег») часто используется в горном наречии для названия различных топонимов: Атьсир — Атеево, Ольокансир — Алёхино, Макарсир — Макаркино, Митрисир — «берег Метрия» (название горки по ту сторону оврага за нашим садом) и т. д.

За двумя деревенскими воротами (ныргапка: ныр — «поле» + капка — «ворота») — въехать на улицы можно было только через них — тянулась грунтовая дорога. Машин тогда было мало, средства передвижения выбирали в зависимости от сезона: телеги или сани. Пыли летом на дорогах много, теплой, иногда горячей, и мы, босоногая детвора, играли, бегали, купались в ней.

Деревенские ворота в Марий-Эл — Деревенские ворота

***

Самое незабываемое время — пора сенокоса. У нашей деревни имелось два огромных участка: на Ветлуге и так называемый суходол на границе с Чувашией. После завершения работ на суходоле половина жителей выезжала на Ветлугу. Она впадает в Волгу напротив русского села Покровское, которое в трех километрах от Чекеева. По ней ходили омики (небольшие грузопассажирские теплоходы марки ОМ. — Ред.). В Покровское нас доставляли на грузовой машине, там пересаживали на плашкоут, переправляли через Волгу и поднимали по Ветлуге до выделенных угодий. Жить две недели в шалашах и шатрах на крутом берегу среди заливных лугов со многими оставшимися после весеннего половодья ямами, полными щук, которых вылавливали ведрами, было одно удовольствие. Косить наравне со взрослыми мы начинали с 11–12 лет. Конечно, наши прокосы нельзя было сравнивать со взрослыми, но мы не отставали. Бригадиры ходили, измеряли, иногда делали замечания, но не ругали и всегда начисляли трудодни.

Подъем в 4 утра, косили до завтрака. После 10 часов выходили ворошить сено. Это был целый ритуал: перед первым ворошением обязательно мылись, купались в Ветлуге. Женщины одевались в белую национальную одежду с передниками или простые светлые ситцевые платья, на головы завязывали белые платки. Мы, девочки, тоже переодевались в нарядные платьица. Мужчины выходили в чистых рубашках. Зрелище для меня было сказочным, волнующим: казалось, что по зеленому лугу плывут белые лебеди. Ликовала, радовалась чему-то детская душа. После обеда выходили метать стога и работали до позднего вечера. Ушло, кануло это время, но все яркие моменты сенокосной поры глубоко запечатлелись в памяти. Иногда я прокручиваю их, как кадры диафильма.

По временам наплывают теплые светлые воспоминания о национальных марийских праздниках, обильных деревенских свадьбах, когда столы ломились от блюд народной кухни, а по улицам гуляли толпы в белоснежных национальных одеждах, веселились, угощали друг друга.

В детстве деревня напоминала мне большой улей. Народ трудился с утра до вечера. Жили скромно, но счастливо. Это было время, когда ворота оставались целый день открытыми, входные двери не запирались. Царила особая атмосфера, характерная для небольшой марийской деревушки со своим укладом, традициями и обычаями. Казалось, этой сказке не будет конца…

Полностью статья была опубликована в журнале «Человек и мир. Диалог», № 2 (15), апрель – июнь 2024 г.

Прочитано: 502