Николай Урванцев: Первопроходец недр
Лариса КОРОБЕНИНА, завотделом научной информации Музея Норильска
Теги: Национальная культура | Норильск
Фото из фондов Музея Норильска
Никто пути пройденного у нас не отберет
Николай Асеев
В очках с круглыми линзами, высоких сапогах, брезентовом плаще с походным планшетом в левой руке июльским днем 2017 года в музейном сквере Норильска появился Николай Николаевич Урванцев.
Скульптурный портрет в бронзе запечатлел интеллигентного вида молодого человека в пенсне. Можно ли по внешнему облику определить, как сложился его жизненный путь? Проглядывают ли в его облике черты будущего великого ученого? Да, пожалуй. Отважного полярника? Сомнительно.
Между тем тысячи маршрутных километров по суше и воде, льдам и снегам самого большого полуострова России Таймыра, исследованный и зафиксированный на карте архипелаг Северная Земля, заполненные цветом участки геологических и уточненные географические карты Севера енисейской Сибири, вспышки побед и мужественное преодоление многолетнего опорочивания говорят о том, что внешность обманчива, а приключений, достижений, экспедиций, наполнивших долгую жизнь того юноши в очках, хватило бы нескольким людям на годы вперед.
Как удалось обычному мальчику из провинции встать в один ряд с самыми именитыми путешественниками и учеными?
Копи князя Александра
Человек, открывший стране богатейшие медно-никелевые месторождения на Таймыре и обеспечивший ее отраслевой суверенитет, родился 29 января 1893 года в городке Лукоянове, что в Нижегородской губернии, в семье небогатого купца Николая Максимовича Урванцева.
В 1911 году 18-летний юноша стал студентом механического факультета Томского технологического института императора Николая II, чтобы уже на следующий год подать прошение о переводе на горный факультет. Одно из распространенных объяснений этому внезапному поступку, не отвергаемое самим Урванцевым, — сильное впечатление от лекций опального тогда Владимира Афанасьевича Обручева, русского геолога и географа. Забегая вперед, скажем, что, не пройдя полного курса механических наук, Николай Николаевич всю жизнь мастерил, налаживал, конструировал.
Еще одной важной встречей на горном факультете стало знакомство с однокашником из енисейских казаков и купцов Александром Сотниковым. По отдельному и мало чем подтвержденному мнению одного из биографов Урванцева, их первая совместная экспедиция состоялась уже в 1915 году. Студентов привлекали Александро-Невские копи — так тогда называлось месторождение меди и каменного угля в Норильских горах.
По другой, официальной и общепринятой версии, считается, что первый визит на Таймыр Урванцева и Сотникова состоялся летом 1919 года. Николай Николаевич к тому моменту преподавал в Томском политехническом училище. В качестве адъюнкт-геолога Сибирского геологического комитета он был направлен в экспедицию, главной задачей которой было обнаружение каменного угля для бункеровки судов на Северном морском пути. Снаряжало экспедицию правительство Колчака, и это обстоятельство долго вменялось Урванцеву в вину. Сотникову же казачье происхождение, неприятие новой власти и близость к верховному правителю России впоследствии стоили жизни.
Как бы то ни было, Александр Сотников в 1915 году установил четыре заявочных знака и запросил дозволительные свидетельства на право разведок месторождения. На долю же Николая Урванцева выпала обработка геологических образцов. Это первое соприкосновение с Норильском для Николая Николаевича стало судьбоносным.
Есть платина!
Сколько раз за свою жизнь Урванцев бывал на Таймыре? Безошибочно посчитать сложно, но основные периоды выделим. Первый пришелся на 1920-е годы. После совместной с Сотниковым поездки в 1919-м (или все же в 1915-м?) Николай Николаевич вновь направился в Норильск в 1920-м. Пятнадцати участникам экспедиции — студентам последнего курса Томского политехнического училища во главе с Урванцевым — предстояло разведать угольное месторождение. За полтора месяца цели были достигнуты: топографическая группа произвела мензульную съемку территории Норильского района площадью 25 км2; реки, озера, горы получили свои имена; на площади 40 км2 разбита опорная триангуляционная сеть III класса, то есть создана топографическая основа. Был создан астрономический пункт — Нулевой пикет: точка отсчета для строительных и горных работ, да и всей истории Норильска.
Молодые исследователи выявили три угольных пласта, подсчитали запасы двух. Еще одним новшеством экспедиции стало использование лошадей, и это на 70° северной широты! Большим и навечно вписавшим имя Николая Николаевича в историю геологии было открытие шлиры сплошных сульфидных руд на северном склоне горы Рудной, где содержание меди до 1,5 %, никеля свыше 1%. Месторождение стало именоваться Норильск I.
Выявленный никель послужил веским основанием для более продолжительного и обширного исследования во главе с Урванцевым 1921–1922 годов. Для зимовки построили первые в столь высоких широтах дома.
Сохранился один из тех бревенчатых первенцев. Он стоит в музейном сквере города и сам является музеем. Его предшественники — здание медеплавильного завода купца Киприяна Сотникова (деда соратника Урванцева) и изба дудинского промышленника Потанина — к тому времени почти развалились.
Отладив горные работы и метеонаблюдения, Николай Николаевич отправился в маршрут, чтобы навести географический порядок, изучить геологическое строение и судоходность, картировать реки и озера Норило-Пясинской системы. Осенью 1921-го оконтурил озеро Пясино, весной следующего — озера Мелкое, Лама и Глубокое. В плавание по реке Пясине он пустился уже летом в компании из четырех человек, одним из которых был знаменитый моряк Никифор Бегичев. На побережье Карского моря исследователи обнаружили почту Руаля Амундсена и останки Петера Тессема, члена его команды. Кстати, Бегичев нашел останки и другого соратника Амундсена — Пауля Кнутсена, за что правительство Норвегии наградило русского моряка золотыми часами с гравировкой.
Пока Урванцев зимовал на Таймыре, в плавильной лаборатории Геологического комитета в Петрограде проверили норильские образцы руды. Анализы показали наличие в них металлов платиновой группы. Закономерно была организована очередная экспедиция под руководством Николая Николаевича.
Ареал исследований расширяется
Раз за разом повышался уровень экспедиций, прежде всего в целях и задачах, составе и количестве участников, материально-технической оснащенности. Например, для дробления твердых горных пород взрывом использовали гремучий студень, разведку проводили не только подземным способом, но и бурением с помощью станка Вирта. Штатного двигателя для него не нашлось, приспособили лодочные моторы. Все заботы по технологиям и рационализации легли на плечи бывшего студента механического факультета.
Многолюдную экспедицию 1925–1926 годов возглавил военный деятель П. С. Аллилуев (брат второй жены Сталина), а Урванцев стал его заместителем и научным руководителем. В маршрут отправилась целая группа геологов и студентов горных вузов последних курсов. Кроме трех новых буровых станков типа «Крелиус» с нефтяными двигателями имелся штатный двигатель к станку Вирта. Экспедицию оснастили даже тремя гусеничными тракторами «Рено»! Если один олень поднимал 16–25 кг поклажи, лошадь 60–70 кг, то трактор брал сразу четыре тонны. На путь менее 100 км ушло 34 дня (20 ходовых, 14 ремонтных), почти три тонны топлива.
Победным финалом экспедиции явилась новая рудоносная интрузия, обнаруженная по северо-восточному склону Норильского плато и названная Норильск II. В 1927-м Урванцев подытожил изыскания, составив геологическую карту района Норильска в масштабе 1:10000.
Летом 1928 года он отправился на еще не изученную реку Хантайку, порожистую и бурную. Для геологического обследования русла и берегов вместе со спутниками совершил сплав вверх по реке и притокам до самого истока — озера Кутармо, а затем обратно на специально сконструированных канобе, гибридах байдарки и каноэ. За два с половиной месяца было пройдено около 700 км, преодолены пять порогов, подготовлено геологическое описание Хантайки и составлена карта района. Так что именно Урванцева можно считать родоначальником экстремального вида спорта — полярного рафтинга.
В последующие годы его особенно манил север полуострова — реки Нижняя и Верхняя Таймыра, одноименные озеро и низменность. В XVIII веке их изучали участники Великой Северной экспедиции, а в следующем столетии — выдающийся русский ученый А. Ф. Миддендорф. С геологической точки зрения указанная местность показалась Николаю Николаевичу недообследованной. Чтобы разбить на северном Таймыре сеть астрономических пунктов, в 1929 году Урванцев с четырьмя попутчиками отправился по старинному тракту в бассейн реки Хатанги, чтобы пройти оттуда по притоку Верхней Таймыры до верховьев, спуститься к озеру Таймыр и по Нижней Таймыре добраться до устья. За без малого год пути на лошадях, оленях, лодках и пешком путешественники преодолели более 8 тысяч км. Урванцев составил карту пройденной части Таймыра.
В маршруте на Нордвик (на полуострове Юрюнг-Тумус к востоку от Таймыра. — Ред.), осуществленном в 1933–1934 годах, Николай Николаевич проявил себя как подлинный технократ. До сих пор транслируемая им необходимость промышленного развития северного Таймыра глохла и подавлялась мощью почти нетронутой человеком природы. Сейчас же экспедиционный пароход «Правда» сопровождали ледоколы, ледорезы и даже самолет: пароход шел в составе первого Ленского каравана с грузами для Якутии. На борт были погружены домики, буровые станки, вышки и по специальному заказу изготовленные четыре вездехода НАТИ-2. В задачи экспедиции входили поиски нефти на левобережье Енисея, в районе реки Малая Хета, где встречались выходы горючего газа, и на восточном побережье Таймыра, в районе бухты Нордвик, соляные выходы которого намекали на присутствие черного золота. Не без труда удалось добраться до бухты и разгрузиться, однако на обратном пути ледовая обстановка сложилась так, что с востока на запад обогнуть мыс Челюскина не удалось, и пароходы остались на зимовку в районе островов Самуила.
Урванцеву пришлось руководить не геологической разведкой, а полным и срочным обустройством новой полярной станции, почти на год ставшей домом для 17 человек. И вновь успех зимовки был обеспечен предусмотрительностью начальника экспедиции, его богатым опытом полярника, непререкаемым авторитетом и способностью организовать занятость как рутинными делами, так и экзотическими: например, трехнедельным тысячекилометровым автопробегом по северу Таймыра. Позднее за внедрение автотранспорта в Арктике его премировали легковым автомобилем.
В статусе зэка
Обследование в 1943–1948 годах русла реки Пясины, притоков, устья и расположенных вблизи шхер Минина — архипелага небольших островов — и морского побережья проходило в необычных для Урванцева условиях: он находился в статусе зэка. В августе 1940 года был повторно арестован (первый раз — в сентябре 1938-го, но дело прекратили) и приговорен к восьми годам лагерей. Сначала работал конструктором в отдельном техническом бюро при НКВД, с началом войны был переведен в Актюблаг, где работал лаборантом и техноруком завода бетонных изделий. В 1942-м стал главным геологом Донских рудников хромистого железняка Актюбинского комбината НКВД. В декабре того же года его перевели на Норильский комбинат для работы по специальности, расконвоировали и сократили на два года срок. В марте 1945-го ученого освободили из Норильского лагеря и по действовавшему до окончания войны правилу оставили работать по специальности на Норильском комбинате.
Одновременно Николай Николаевич преподавал в Норильском горнометаллургическом техникуме, уровень обучения которого справедливо сравнивали с кембриджским. В мае 1945-го вчерашний зэк стал начальником Геологического управления Норильского комбината. Но руководящей работе предпочел поле и научную деятельность. До окончательной реабилитации в августе 1954-го и переезда в Ленинград в 1956-м он углубился в науку: редактировал сводную монографию по геологии и металлогении Норильского района в девяти томах, составлял геологическую карту и пояснительную записку, карты полезных ископаемых, тектоники и геологической изученности, а также первые и единственные на тот момент карты золото- и платиноносности региона.
Ретроспектива
За 20 лет до этих драгоценных во всех смыслах карт другая, созданная им карта Северной Земли, стала не менее значимым итогом участия Николая Николаевича в экспедиции на архипелаг. Среди всех арктических походов Урванцева, пожалуй, участие в двухгодичном исследовании Северной Земли в 1930–1932 годах можно считать венцом карьеры первопроходца, выдающимся географическим подвигом, сопряженным с величайшими трудностями, лишениями и опасностями. Открытая в 1913 году экспедицией Бориса Вилькицкого Земля Императора Николая II на карте обрела свои очертания в виде архипелага из пяти крупных островов и множества мелких. Появилось представление об очертании берегов, рельефе, степени оледенения, геологическом строении, климате, флоре и фауне, ледовом режиме. В 1935 году Высшая аттестационная комиссия при ЦИК СССР за огромную научно-исследовательскую работу присудила ему степень доктора геологических наук без защиты диссертации.
Первые топографическая и геологическая карты Северной Земли были составлены Николаем Николаевичем по итогам сложнейших маршрутов квартета Ушаков — Урванцев — Журавлев — Ходов общей протяженностью 5 тыс. км. Аресты Урванцева 1938-го и 1940-го привели к тому, что североземельский квартет в книгах об этом грандиозном походе, изданных в 1940-х — 1950-х годах, временно превратился в трио (без Николая Николаевича). Эта и другие попытки вымарать имя Урванцева из его достижений как первопроходца потерпели крах.
Гордость
По отношению к Урванцеву от «настоящих» геологов проскальзывало ироничное «географ». Оспаривать тут нечего: был. Кроме того, был и механиком, метеорологом, топографом, гидрографом, геодезистом, портным и скорняком, прачкой и лаборантом, охотником и рыбаком, каюром-универсалом, буровым мастером, фотографом, мореходом, плотником, хлебопеком и поваром… И этому «повару», пусть даже он и географ, в 1958 году была присуждена Большая золотая медаль Географического общества СССР за совокупность работ и открытия в Арктике.
Урванцева признавали своим и газовики, разрабатывавшие в 1960-х — 1970-х месторождения левобережья Енисея, и гидростроители, в те же годы возводившие Усть-Хантайскую ГЭС на пройденной им в 1928-м реке Хантайке.
После Норильска, с 1957 года и до своего ухода Николай Николаевич 28 лет проработал в научно-исследовательском институте геологии Арктики. Он регулярно приезжал в Норильск. Консультировал геологические партии и отряды, предсказывал открытие новых крупных месторождений, что и свершилось в 1960-х, когда страна выучила новое слово: Талнах.
Открывший Норильский каменноугольный бассейн и медноникелевые месторождения Норильск I и II ученый создал десятки листов геологических карт, опубликовал более 120 научных работ, посвященных генезису норильских месторождений. Среди них и научно обоснованная программа геологоразведочных работ по расширению минерально-сырьевой базы Норильска — фундаментальный труд «Северо-Сибирская никеленосная область», не считая около полусотни производственных отчетов, пяти научно-популярных книг и большого количества статей в журналах и газетах. Десятки, возможно, и сотни геологов, в том числе маститых, отмеченных научными степенями, лауреатов Ленинской премии, Героев Социалистического Труда, кавалеров орденов горды считать Николая Николаевича своим учителем. А сам он, по собственному определению, больше всего в жизни гордился Норильском.
Статья была опубликована в журнале «Человек и мир. Диалог», № 4(17), октябрь – декабрь 2024 г.
