По местам грузинской троицы
Путешествие с великими художниками
Теги: Грузия | Национальная культура | Путешествия | Художники
Автор:
Мария Макуш«Голубая галерея» на проспекте Руставели напротив здания Первой гимназии в Тбилиси – сегодня это главный адрес выдающихся грузинских художников Нико Пиросмани, Ладо Гудиашвили и Давида Какабадзе.
Здесь жил Пиросмани
Музей Пиросмани в Тбилиси расположен недалеко от железнодорожного вокзала в окружении ларьков, торговцев, попрошаек. Сегодня это место едва ли отличается от того, что ежедневно видел сам художник. Район, где жил Пиросмани, называется Чугурети. Он был застроен только в XIX веке, а в начале ХХ столетия стал кварталом «маленьких людей». Век назад, как и сегодня, все здесь было утыкано кабаками и лавками.
Трехэтажное здание XIX века, большой внутренний двор с деревянными балконами, развешанным бельем, деревьями – такие дворы в Тбилиси называют итальянскими. В доме 29 на улице Пиросмани – до 1938 года она называлась Молоканской – жил Нико Пиросмани. Мемориальная доска на доме называет его видным художником Грузии. Рядом с табличкой – закрытый сеткой вход в подвал, где в 1917–1918 годах художник с трудом сводил концы с концами. Сегодня здесь музей, пожалуй, самого известного грузинского художника: мемориальный подвал площадью всего шесть квадратных метров, небольшой выставочный зал, где висят репродукции работ Пиросмани и проходят выставки современных художников.
«Пиросмани жил в чулане под лестницей. Мне запомнились сложенные в углу инструменты: ведро, кисти, краски, клеенка», – так вспоминал об этом месте другой грузинский художник Ладо Гудиашвили. Он оставил два небольших наброска подвала и карандашный портрет Пиросмани. Эти и еще несколько графических листов, изображающих старый Тифлис, входят в собрание Музея Пиросмани в Мирзаани.
Пиросмани в Мирзаани
Живописное село Мирзаани на холме над Алазанской долиной, что в грузинском регионе Кахетия в 130 км от Тбилиси, – место, где родился и провел первые годы Нино Пиросмани. Дорога к дому художника плутает по старым деревням. За сто лет здесь мало что изменилось – те же заборы да покосившиеся сараи. На подъезде к дому-музею стоит памятник – Пиросмани верхом на олене.
Нынешний дом-музей Пиросмани построил сам для своей сестры Пепуцы, у которой было десять детей и материальное положение еще хуже, чем у брата. Это был первый в селе каменный дом – он построен из кирпича и состоит всего из одной комнаты и большого подполья. Кровельное железо Пиросмани привез из Тифлиса – в деревне такая крыша казалась удивительной.
В доме Пиросмани восстановлен традиционный интерьер XIX века: встроенный шкаф ганджина, тахта, глиняная посуда, котелок на треножнике, детская люлька. Из мемориальных вещей остались только большой окованный сундук, ковер, сотканный его матерью, и старая швейная машинка сестры. На мольберте – копия «Девочки с шариком» из Национального музея Грузии, напоминающая и о сестре, и о детстве самого художника.
Он не хулитель, не насмешник
Рука Ладо Гудиашвили
изобразила на стене
людей, которые грешили,
а не витали в вышине.
Он не хулитель, не насмешник,
он сам такой же теркой терт.
Он то ли бог, а то ли грешник,
он то ли ангел, то ли черт.
Евгений Евтушенко.
Грузинский то ли бог, то ли черт, но точно прославленный художник Ладо Гудиашвили родился и жил в Тифлисе. В 1919 году вместе с Давидом Какабадзе и Шалвой Кикодзе отправился в Париж – центр мирового искусства того времени. В столице Франции Ладо учился в частной художественной Академии Ронсона и работал театральным декоратором в парижском кабаре «Летучая мышь».
В 1930-е годы проспект Руставели становится своеобразным Монмартром. Здесь, как вспоминает грузинский писатель Николай Микава, под тенистыми чинарами по старым булыжникам гуляли поэты, писатели, артисты, художники. Здесь они встречались, делились новостями, обменивались мнениями, спорили, а затем спускались в подвалы «Дарьял», «Гемо», «Химерион», шли в «Олимпию» на Пушкинский или же в «Симпатию» к Пиросмани, чтобы пригубить нектар с кахетинских полей. В это же время здесь стал часто появляться человек среднего роста, молодой и загадочный, словно сошедший со средневековых фресок. Это был Ладо Гудиашвили. В 1927 году он возвращается в Тбилиси.
Дом № 11 на улице Кецховели – сегодня она носит имя Гудиашвили – здесь художник проведет остаток жизни. Здесь его будут навещать Борис Пастернак, Марина Влади, Владимир Высоцкий и другие именитые гости со всего мира. А сегодня здесь расположился его дом-музей.
«В 1946 году вместе с Ладо мне пришлось побывать на церковно-народном празднике в Зедазени, недалеко от Мцхета», – вспоминает Николай Микава. Это высоченная гора, откуда открываются виды на Карталинскую долину. «В этот день я воочию наблюдал, как художник черпает свое вдохновение у жизни, у народа. Ладо держал себя с колхозниками, как со своими друзьями, как с добрыми соседями. Он обязательно шел туда, где народ веселился, танцевал, пел песни; где начиналась борьба, парикаоба (состязание на рапирах), где старик на волынке выводил смешные шаири (частушки), где стреляли из лука, объезжали коней, носились с Лело… В этот день было несколько крестин – Ладо успел побывать на всех», – пишет Микава и добавляет: «И никогда не забуду на фоне кровавых лучей заходящего солнца коленопреклоненного Ладо Гудиашвили перед храмом XI века Свети-Цховели… Он стоял на коленях не потому, что верил в бога. Нет, он убежденный атеист. Стоял он на коленях перед великим творением зодческого искусства, перед Свети-Цховели, перед бессмертным его создателем Арсукидзе».
Сегодня в Мцхете находятся остатки укрепленных резиденций Армазской крепости (Армазцихе), Бебрисцихе, городских кварталов, могильники, а также комплекс монастыря Самтавро, главный храм XI века, и кафедральный собор Светицховели. Близ Мцхеты расположен один из древнейших в Грузии монастырских храмов Джвари, датированный VI веком, Шио-Мгвимский монастырь. Памятники культуры региона находятся относятся к всемирному наследию и находятся под охраной ЮНЕСКО.
Еще одно место, связанное с именем Ладо Гудиашвили в Тбилиси, – церковь Кашвети. Она была построена в 1910 году по проекту тифлисского архитектора Леопольда Бильфельда, взявшего за образец средневековый собор Самтависи. Название церкви «кашвети» происходит от грузинских слов ква («камень») и шва («рожать»). По легенде, в VI веке женщина в Тбилиси обвинила Давида Гареджийского в том, что беременна от него. Давид предсказал, что ее неправота станет очевидной, когда она родит камень. После того, как это и произошло, место получило название «к(в)ашвети».
В середине 1940-х годов Ладо Гудиашвили расписывает эту церковь. Считается, что облик Христа художник списал со своего ученика, молодого в те годы скульптора Бидзина Авалишвили.
«Одни были шокированы: как, коммунист расписывает стены божьего храма?! Другие были увлечены сенсацией: интересно, как он напишет святых – с ушами или без ушей? Третьи с радостью восприняли эту весть: они знали, что Кашвети – это памятник искусства, и Гудиашвили сделал правильно, что согласился. Он художник, и он не имел права отказаться. Смешно ведь говорить, что “Мадонна” Рафаэля – икона: это гениальное произведение искусства. Ничто не разубедило Ладо: ни пересуды, ни опасения друзей, ни злобная радость недругов», – вспоминает Микава.
Опасения друзей были не напрасны. За роспись храма Гудиашвили был исключен из ВКП(б) и уволен с работы из Художественной академии в Тбилиси. После этого ему пришлось выживать как изгою в художественной среде. Ладо Гудиашвили умер в июле 1980 года в возрасте 84 лет. Похоронен в пантеоне на горе Мтацминда в Тбилиси.
В родном крае Какабадзе
Давид Какабадзе родился в селе Кухи близ города Кутаиси в 1889 году. Как художника его сформировала природа родной Имеретии. Сидящая под деревом мать с веретеном в руках, примостившийся у ее ног отец с длинной трубкой, родной дом и имеретинские холмы, покрытые теплым светом заходящего солнца вдали, – такая картина из детства навсегда отпечаталась в памяти художника.
Первым настоящим рисунком, который увидел Давид, был портрет его отца, Нестора Какабадзе, паромщика на реке Риони в Кутаиси. Его нарисовал неизвестный художник. Нестор был хорошим собеседником, и пассажиры любили с ним пообщаться. Один на них и подарил отцу портрет. Давид пытался копировать его, нарисовать что-то подобное. Кроме того, он любил рисовать природу, старался подражать ей, но оставался недоволен результатом – понимал, что должен многому учиться. И в гимназии, и дома поощряли талант мальчика. Порой он забегал в красильню, где мастера бесплатно отдавали ему оставшуюся на дне бочки краску.
Первую частную художественную студию в Кутаиси открыл русский художник Кротков, вторую – поляк Паевский. Давид учился в обеих, но его учителя вскоре покинули город, и начинающий художник продолжил осваивать технику самостоятельно, выписав по газетному объявлению учебник по живописи. И следовал данным в книге советам, но этого было явно недостаточно – освещенные солнцем листья в натуре выглядели более впечатляюще, чем на его небольших полотнах.
Вдохновение Какабадзе черпал в природе родного края. Особенно любил юноша подниматься к храму Баграта. Отсюда все окрестности открывались Какабадзе как бы с высоты птичьего полета, а увиденное восхищало. Давид подолгу разглядывал сохранившиеся вокруг храма древние, покрытые мхом руины, проводил рукой по сложным орнаментам. Следуя советам приезжих педагогов, делал копии. Природа и искусство для него были слиты воедино.
Союз грузинских предпринимателей «Чемо» назначил Давиду Какабадзе стипендию, и в 1910 году он отправился в Петербург, чтобы продолжить учебу в Академии художеств. По критериям Академии его подготовка оказалась недостаточной, и он не прошел по конкурсу, однако не растерялся и поступил на факультет естествознания Петербургского университета. Он совмещаю основную учебу с занятиями в частной художественной студии Льва Дмитриева-Кавказского – одной из самых известных художественных студий столицы.
Художественная жизнь Петербурга сыграла решающую роль в становлении Давида Какабадзе как художника. Именно там он освоил академические основы рисования, приобщился к символизму и ар-нуво. Все свободное время Давид Какабадзе проводил в Эрмитаже, копируя и скрупулезно изучая полотна мастеров прошлого.
Осенью 1911 года в Петербурге, на Васильевском острове, тбилисец, грузин по матери и поляк по отцу, Кирилл Зданевич, студент петербургской Академии художеств, встретился с известным художником и коллекционером Дмитриевым-Кавказским, который из любви к Кавказу присовокупил к своей фамилии псевдоним «Кавказский». Он и рассказал Кириллу, что в его студии учится талантливый грузинский студент по фамилии Какабадзе, и пригласил познакомиться с соотечественником. На следующий же день Кирилл отправился в студию, чтобы встретиться с Давидом. После занятия он повел нового друга в свою маленькую квартирку, где они долго беседовали.
Окончив Петроградский университет, став дипломированным биологом, Давид Какабадзе вернулся в Грузию в 1918 году. Год спустя он представил свои фундаментальные полотна «Имеретия – мать моя!», «Имеретинский натюрморт» и пейзажи Имеретии на выставке, устроенной Обществом грузинских деятелей искусств в «Голубой галерее». Сегодня эти работы – жемчужины художественного наследия Грузии.
