Все самое интересное о жизни стран-соседей России
  • PERSPECTUM
  • Лица поколения
  • Полярник Сергей Кашин: «У берегов Антарктиды кипит жизнь»
    Российский океанолог – о жизни на краю Земли и работе без государственных границ и межнациональных раздоров.
Обновлено: 04.12.2024
Лица поколения
11 минут чтения

Полярник Сергей Кашин: «У берегов Антарктиды кипит жизнь»

Российский океанолог – о жизни на краю Земли и работе без государственных границ и межнациональных раздоров.

















































































































































































Арина Демидова

Две зимовки в Антарктиде, три года, проведенные на Шпицбергене, зимовка в Антарктике – сложно найти человека, который знает и любит эти суровые края так, как Сергей Кашин.

Вы родом из Мурманска?
Да, там же учился в школе. После школы поступил в РГГМУ (Гидромет), а сразу после него отправился в свою первую зимовку на архипелаг Шпицберген. После 3 лет на Шпицбергене решил попробовать сменить климат и попал в Российскую антарктическую экспедицию, 54-ю по номеру, в составе которой зимовал на станции Мирный. До 2013 года я дважды успел отзимовать в Антарктиде, провести 3 года на Шпицбергене и поучаствовать в сезонных работах, но всегда это была работа «по программе», то есть сбор данных, регулярные наблюдения, и все. Конечно, мне было интересно, что можно с этими данными сделать дальше, понять, как внешне однородная океанская вода разделяется на очень различные водные массы, как это связано с нашим климатом и ледовой обстановкой, и вот это привело меня в октябре 2013 года в Лабораторию Южного океана в нашем ААНИИ.

Почему решили изучать именно воды Антарктиды?
Всегда хотелось заглянуть в глубины океана, узнать, как там, под ледниками, в таинственных глубинах океанских впадин. Океанология же дает возможность не только попробовать морскую воду на вкус, но и увидеть то, что скрыто, – благодаря точным приборам. В Антарктике холод Ледяного континента и океанское тепло ведут непрерывную борьбу, которая определяет климат всей планеты, и как этот процесс идет, как образуются антарктические донные воды – изучать не только трудно, но еще интересно и красиво.

Насколько распространена ваша профессия среди ученых в мире, высокая ли конкуренция?
Океанологи среди ученых особо не выделяются ни численностью, ни известностью, хотя, конечно, имена Жака-Ива Кусто или Нансена знакомы многим. Океанолог – это такая профессия, которая подразумевает весьма широкий кругозор, потому что без него природу океана не познать, настолько там разнообразные процессы идут и настолько много сил, взаимодействующих между собой. И наоборот: изучая что-либо, связанное с географией, климатом, вольно-невольно становишься немного океанологом. Вот и получается, что океанологи – это и адмирал Макаров, и Петр Ширшов из «папанинской четверки», и Алексей Трешников, имя которого сейчас носит наше антарктическое НЭС. Конкуренция есть, но без ажиотажа. Уже не те времена, когда на океанфак РГГМУ (тогда ЛГМИ) был конкурс 20 и более человек на место.

Чем именно вы занимаетесь как океанолог и полярник?
Сейчас сфера моих научных интересов сосредоточена на Южном океане, это часть Мирового океана, расположенная вокруг Антарктиды. Наша лаборатория занимается процессами каскадинга: это когда холодные плотные водные массы, образовавшиеся на шельфе, движутся к бровке шельфа и далее опускаются по склону на дно абиссальных котловин, пополняя запасы антарктической донной воды, одной из важнейших составляющих так называемого «глобального конвейера», системы крупных океанских течений, определяющих климат на планете. У нас два направления – моделирование этого процесса и натурные наблюдения, которые помогают нам эти модели совершенствовать. Конкретно я занят работами с натурными данными – то есть их сбором, в том числе и в наших экспедициях, обработкой и анализом.

Какое открытие удивило вас больше всего?
В принципе, это было известно давно, но все равно для меня в свое время стало почти откровением: полярные океаны по своей продуктивности, по насыщенности жизнью оставляют далеко позади все тропические зоны. Если для большинства людей изучение океанов представляется как романтическая работа в акваланге среди рифов, кишащих разноцветными рыбками, и кажется, что именно в тропиках жизнь должна кипеть, то океанологи знают: максимум планктона, а значит, и рыбы с морскими млекопитающими приурочен обычно к зонам апвеллинга, к полярным областям. И, что самое удивительное, у берегов Антарктиды, где вода почти круглый год находится в состоянии, близком к точке замерзания, жизнь кипит.

Какой была ваша первая научная экспедиция?
Это был сезон 56-й РАЭ, на борту НЭС «Академик Федоров», начало 2011 года. Тогда судно впервые в практике антарктических морских работ выполнило съемку с очень высоким пространственным разрешением, расстояние между точками зондирования было всего 1 морская миля (1852 метра). В этом была особая заслуга нашего научного руководителя Николая Николаевича Антипова. Именно тогда и было получено окончательное и убедительное подтверждение того факта, что залив Прюдс – это район формирования антарктических донных вод, еще один, в дополнение к ранее известным трем другим. Основания так полагать были давно, но именно новый подход выявил вихри и линзы, тонкий придонный слой спускающейся по склону донной воды. И, хотя роль моя в тех работах была скорее техническая, работа с зондом, но кривые линии температуры и солености на экранах, графики – все это пробудило интерес к водным массам залива Прюдс. Тот рейс запомнился тем, что работать пришлось почти круглосуточно, но мы справились, а я сам получил бесценный опыт работы с современным океанологическим оборудованием.

В каком количестве экспедиций вы уже участвовали? Куда планируете в ближайший год отправиться?
Уже были 2 зимовочных экспедиции и 7 сезонных. Если ситуация с пандемией стабилизируется, то ближайшей осенью предстоит очередная сезонная экспедиция в Антарктику.

Есть ли какие-то интересные традиции в экспедициях?
Первое, что вспоминается, – это День Нептуна. По пути в Антарктику не миновать экватора, а потому, по старой традиции, организуются «крестины» для новичков. Это театрализованное действо – с Нептуном, чертями и наядами, с шуточными испытаниями для тех, кто идет на юг впервые. На станциях в Антарктике обязательно отмечают Середину зимовки, 21 июня. В Южном полушарии в этот день продолжительность светлого времени начинает увеличиваться. На станциях проводятся олимпиады по различным видам спорта, преимущественно настольным, конечно, а на саму Середину полярники самых разных стран обмениваются по Интернету открытками и взаимными поздравлениями.

Ваши кумиры в научном мире?
Всегда восхищался Фритьофом Нансеном. Предположить, что существует течение от берегов Восточной Сибири к полюсу и далее к Гренландии, построить корабль, способный продрейфовать несколько лет в суровых льдах, отправиться на нем, осуществить дрейф, в ходе которого выполнялись научные наблюдения, попытаться дойти до полюса и потом дойти до Шпицбергена! Да и дальнейшая биография Нансена вызывает только уважение. Но, конечно, не Нансеном единым. Слово «кумир», наверное, не очень точное, оно подразумевает поклонение. Есть много ученых, которые своим кругозором, проницательностью дают пример, и есть исследователи, которые, возможно, не совершили революционных открытий, но своей устремленностью, трудолюбием, настойчивостью сделали ничуть не меньше. Скажем, Менделеев или Ломоносов не покоряли полюс, но их вклад в мировую науку бесспорен. И так же трудно недооценить роль Скотта, Шеклтона, Папанина, Трешникова в развитии полярных исследований.

Над чем вы сейчас работаете?
В этом году наша лаборатория работает над режимно-климатическим справочным пособием для района станции Мирный. Это будет нечто вроде атласа и справочника, из которого все заинтересованные лица смогут почерпнуть необходимую информацию о климате, особенностях водных масс и ледового режима в районе нашей старейшей станции в Антарктике. Кроме этого, работаем над статьями, где обобщаем накопленные данные по заливу Прюдс и по проливу Брансфилд, готовим программу для будущей экспедиции. Честно говоря, данных мы сейчас накопили очень много, только успевай анализировать и обобщать.

Вы зимовали в Антарктиде. Какие ваши впечатления от работы на самом холодном континенте планеты?
Это настоящий космос. Ощущать, что находишься на обратной стороне Луны, очень необычно. Особенно впечатляет тишина, не обычная, а информационная. Вся эта материковая суета, политика, неурядицы и просто фоновый шум в виде рекламы и бесполезных новостей исчезает, и ты внезапно находишь время для того, чтобы спокойно заняться работой, исследованиями, почитать книгу или пересмотреть любимый фильм.

Что оказалось самым сложным во время зимовок?
Иногда немного давит осознание того, что ты отсюда не сможешь улететь, если этого потребуют обстоятельства. Именно поэтому всех полярников подвергают строгому медицинскому осмотру – хотя врачи на станции есть, но от чего-то очень серьезного при всем желании спасти не смогут. Нужно рассчитывать только на свои силы и на свою подготовку – если ты забыл купить спички, грубо говоря, то за ними в магазин не сбегаешь. Ну, и какие-то новости из дома придется воспринимать стоически, всякое же бывает. Нужно быть к этому морально готовым, но это действительно сложно.

Какое будущее у изучения Антарктиды? На что сейчас ученые делают упор?
Климат и космос. О прошлом климата помогают узнать гляциологи, изучающие строение ледников, о переменах климата и их влиянии на Антарктику расскажут океанологи, метеорологи, почвоведы. Не забываем мы и про прикладную науку – продолжают уточнять карту Антарктиды геодезисты и картографы, изучают ее строение геологи. Много сил тратится и на то, чтобы сделать работу и исследования Антарктики безопасными. Также Антарктиду можно считать своеобразным полигоном, где испытываются не только космические, но и вполне себе земные образцы техники и снаряжения.

В чем, на ваш взгляд, ценность исследования Антарктиды для каждого человека?
Ценность можно оценивать по-разному. Например, обычная зимняя куртка может быть далеким потомком первых КАЭшек – неуклюжих, но теплых костюмов первых антарктических полярников. Многолетний опыт позволил найти и создать материалы,которые были бы легкими, удобными, дышащими и сохраняющими тепло в любую погоду, и эти материалы из области полярной одежды перешли в обычный мир. Другой пример – именно исследования в Антарктике позволили вовремя обнаружить озоновую дыру, поднять вопрос о защите озонового слоя. В результате принятых мер антропогенная нагрузка на озоновый слой снизилась, думаю, это важно для всей планеты в целом. Ну и, главное, как мне кажется: Антарктида – это пример того, что человечество может работать над чем-то вместе, без межгосударственных и национальных раздоров.

Есть ли у вас научная мечта?
Научно-исследовательское судно ледового класса. Сейчас у нас суда – научно-экспедиционные, они как выполняют научные работы, так и занимаются снабжением станции. Подготовить станции к зимовке – задача первостепенной важности, конечно, потому что если отменят морские работы, то мы от этого не умрем, а вот если на станцию не завезут вовремя топливо, это поставит под удар и наблюдения, и саму зимовку. Это противоречие можно решить, если создать отдельное научное судно, которое могло бы не отвлекаться на задачи логистики и заниматься научными работами максимально долго и плотно. А снабжением пусть занимается второе судно, более приспособленное для этих задач.

Чего в России не хватает молодым исследователям Антарктиды?
Напрашивается простой ответ – денег, но сейчас этот вопрос не так остро стоит, как в конце 90-х. Зарплаты ученых выросли, в целом и саму науку финансируют лучше, чем раньше. Не хватает, конечно, отечественных приборов. Увы, мы слишком разбалованы импортной техникой, что уж тут говорить, – она производится серийно, проста в использовании и неприхотлива, точна и многофункциональна. Но мы уже сейчас сталкиваемся с тем, что производитель иногда отказывает в поддержке и обслуживании своей продукции, может оставить нас без расходных материалов и запчастей. Да и с покупкой этой техники всегда большие проблемы – валюту на это выделяют крайне неохотно. Нужно восстанавливать и налаживать выпуск современной техники, от термометров до георадаров и океанологических зондов, у себя, при этом чтобы они не уступали в своем качестве импортным аналогам.

А в мире?
В мире не хватает того, что есть в Антарктиде, – сотрудничества. Как я сказал выше, политика лезет в науку, создавая преграды, как административные, так и технические. А в довершение бед вмешался еще и коронавирус, сильно затруднивший отправку экспедиций.

В Советском Союзе было сделано множество научных прорывов и открытий. На ваш взгляд, у современных ученых есть потенциал повторить настоящие сенсации?
Потенциал, конечно, есть. Взять то же озеро Восток – добуриться до него удалось, а вот отправить в его толщу зонд – пока нет, чистая технология еще только разрабатывается. Много скрыто под многокилометровой толщей ледников – речь, конечно, не о всякой ерунде, вроде летающих тарелок, а о коренных породах континента. Там могут быть гигантские месторождения полезных ископаемых, новые подледные озера. Да и про океан до сих пор справедливо утверждение, что о рельефе его дна мы до сих пор знаем меньше, чем об обратной стороне Луны.

В чем будущее исследований Антарктиды в сфере океанологии, на ваш взгляд?
В увеличении охвата по пространству и времени. Если раньше данные мы могли получить, только лично прибыв в Антарктику в летний период и опустив приборы в толщу океана, то теперь есть и спутниковые наблюдения, и множество автоматических приборов, передающих информацию чуть ли не в режиме реального времени, забираясь в те уголки Южного океана, куда не всякий ледокол сможет пробиться сквозь льды. Автоматизация, увеличение точности и живучести приборов, улучшение связи – вот направления, в которых, думаю, будет развиваться полярная океанология. И да, это не отменяет необходимости того, что кому-то с этими данными надо будет работать, простое увеличение количества информации само по себе особой пользы науке не принесет. Это как фотография, можно хоть 100 мегапикселей в камеру поставить, но, если фотографирующий не умеет выбирать объект для съемки, не знает, как настроить выдержку или вспышку – его снимки будут лишь набором размытых пятен. И наоборот – профессионал использует возможности своей камеры по полной.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Подписывайтесь, скучно не будет!