Лучшее — детям
Вспоминаем фильмы «Айболит-66» и «Внимание, черепаха!» К 95-летию со дня рождения Ролана Быкова
Теги: Национальная культура | Национальное достояние | Кинематограф | Режиссеры | Актеры | Театр
Автор: Дарья Борисова
Иногда его в шутку называли Неистовый Ролан — столько в нем было энергии и желания заразить своими идеями как можно больше людей. Можно раскладывать его личность на «пункты»: актер, режиссер, общественный деятель, создатель и руководитель фонда кино для детей. Но вообще Ролан Быков в советской и постсоветской культуре — явление беспрецедентное. Ему было отпущено сил и таланта на десятерых.
Как актер он причастен к фильмам самых знаменитых отечественных кинорежиссеров: Андрея Тарковского (в его «Андрее Рублеве» Быков сыграл скомороха), Алексея Германа (Быков — командир партизанского отряда Локотков в «Проверке на дорогах»). Быковский персонаж в фильме Александра Аскольдова «Комиссар» — местечковый ремесленник Ефим Магазанник — шедевр актерского искусства. Но эти «полочные» картины стали доступны лишь во времена перестройки, а широкий зритель полюбил Ролана Быкова гораздо раньше, благодаря таким хитам советского кино- и телепроката, как «Я шагаю по Москве» Георгия Данелии, «Женитьба Бальзаминова» Константина Воинова, «Душечка» Сергея Колосова, «Мертвый сезон» Саввы Кулиша, «Корона Российской империи, или Снова неуловимые» Эдмонда Кеосаяна, «По семейным обстоятельствам» и «Большая перемена» Алексея Коренева, «Приключения Буратино» Леонида Нечаева, «12 стульев» Марка Захарова. Ролан Быков организовал Студенческий театр МГУ и поставил там спектакль «Такая любовь» по пьесе чешского драматурга Павла Когоута — именно в нем сыграла свою первую роль Ия Саввина, там ее увидел Алексей Баталов и порекомендовал непрофессиональную артистку Иосифу Хейфецу на роль Анны Сергеевны в «Даме с собачкой». Придя в кинорежиссуру в золотые годы невероятного эстетического подъема, когда снимали свои первые фильмы Тарковский и Данелия, Рязанов и Митта, Быков и там умудрился устроить революцию: его фильм «Айболит-66» поразил даже матерых практиков и теоретиков кино своей смелой формой и убедительным сочетанием доселе считавшихся несочетаемыми материй — кино и театра. В общем, всеобъемлющий анализ наследия Ролана Быкова вместился бы в несколько томов. Сегодня, в день 95-летия со дня его рождения, мы сосредоточимся на теме, которую он сам считал главной в своей жизни. Детские души, их здоровье и развитие заботили Быкова больше всего на свете. Он бился за становление кино для детей как никто другой. Потому что дети — это будущие взрослые, граждане, из которых состоит общество.
Школа ТЮЗа
В начале 1980-х одним из самых популярных выпусков телепередачи «Театральные встречи» стал тот, где Ролан Быков и его однокурсник по Щукинскому училищу Леонид Калиновский сыграли сценку «Четвертый гриб во втором составе». Популярнейшие советские артисты, собранные в студии, просто покатывались от хохота — ведь сценка воскрешала типовую историю молодого актера, который в институте играл Гамлета и Чацкого, а в театре пятый год довольствовался ролью Четвертого гриба в утреннике, да и то играл ее в очередь с коллегой. Конечно, Ролан Быков, распределенный после окончания Театрального училища им. Б.В. Щукина в Московский театр юного зрителя, играл не только грибов. «Ролан вовсю фонтанировал в тогдашнем ТЮЗе, играл все на свете роли — от чернильницы до сказочных королей», — вспоминал позже Михаил Козаков. Но если другие актеры, ставшие впоследствии звездами, относились на заре своей карьеры к утренникам как к неизбывной театральной барщине, Ролан Быков испытывал огромную ответственность перед детьми в зале. «Я тюзовский актер», — эта фраза часто звучала в его интервью, когда журналисты пытались разгадать секрет успеха его фильмов у детской аудитории. Контакт с самыми маленькими зрителями в ТЮЗе убедил Быкова в том, что дети гораздо более чутки к искусству, чем взрослые. Они ведь и сами играют с утра до ночи — то есть существуют в предлагаемых обстоятельствах и дополняют реальность своей фантазией. И если взрослый зритель чуть что уличает художника в «неправде», тыкает автора в несоответствия и «натяжки», то ребенок воспринимает условность как нечто само собой разумеющееся.
«Айболит-66»: с театральным уставом в киномонастырь
Эта вера в ребенка как в зрителя-соратника вдохновила Ролана Быкова на отчаянно смелый замысел. Характерно, что взрослые — даже свободномыслящие эстеты от кино — поголовно призывали начинающего кинорежиссера не маяться дурью и делать свою версию истории про доктора Айболита и разбойника Бармалея как мультипликационный фильм. Ведь там действуют разговаривающие обезьянки и собака! Замысел же Ролана Быкова был таков, что и обезьянок, и собаку должны играть — как в театре — актеры, да и вообще в фильме должно быть много от спектакля, например, внутренняя «рамка» кадра (вариоэкран), из которой персонажи могут иногда «выходить», обращаться напрямую в зал, как это принято опять же в театре для детей. Быков задумал «Айболита» как фильм, в котором закулисье будет обнажено, а зрители станут очевидцами того, как история разыгрывается. И в такой принцип абсолютно не поверили кинематографисты! В кино, мол, совершенно другая мера условности, это искусство крупных планов и деталей, и театральные замашки тут надо оставить.
«Пробить» постановку удалось лишь благодаря руководителю мосфильмовского объединения, в котором делался фильм, авторитетному режиссеру и педагогу Михаилу Ромму. «Во время рабочего просмотра я увидел в зале маленькую девочку, — вспоминал Быков, — которая сидела и тихонько хихикала. Я тут же к ней подскочил. “Девочка, — спросил я, — а кто это у нас на экране?” “Обезьянка”, — ответила она. “Настоящая обезьянка?” — вопрошал я тем тоном, которым обычно заискивают перед детьми. Она посмотрела на меня как на глупого и сказала: “Почему? Обыкновенная ненастоящая обезьянка!” Свершился высший суд — суд ребенка, который принял картину».
Действительно, «Айболит-66» Ролана Быкова стал хитом в год своего выхода на экраны, причем его полюбили не только основные адресаты — дети, но и взрослые. «Это даже хорошо, что пока нам плохо!» — распевали советские граждане вслед за героями детского фильма. В невинной истории по мотивам произведений Корнея Чуковского мерещились аллюзии, закамуфлированная издевка над советским обществом, и подозрения цензоров немало попортили жизнь Быкову (после «Айболита-66» режиссерам настоятельно не рекомендовали снимать Быкова-актера). Для самого же автора победой стал успех фильма именно у детской аудитории. Он не обманулся в своей тюзовской вере: дети воспринимают условность не хуже самых продвинутых искусствоведов, а значит, небанальное кино может и должно сопровождать их по жизни. Быков был противником советской традиции «поучительного» театра и кино для детей и юношества. Репертуар 1950-х изобиловал пьесами-моралите, в которых действовали персонажи-функции — не живые люди, а примеры и антипримеры. Подражать примерным, но стерильным героям таких спектаклей и фильмов не хотелось никому. Поэтому в его фильме основные герои-соперники — благородный доктор Айболит и наглый разбойник Бармалей — это две колоритные личности. Обаяние быковского «Айболита» не померкло и сегодня, притом что форма, казавшаяся прорывом в 1960-е, сегодня уже не производит такого сильного впечатления. Непреходящий эффект этого фильма — в его мудром и человеколюбивом послании: Бармалей не родился злодеем, а стал таковым от комплексов (он маленький, лысый, и в него верят всего лишь два осла и два болвана), а значит, его можно «расколдовать», пожалев и пригласив на праздник.
Спасение черепахи
«Нельзя ли открыть эту тайну детства и отдать ее взрослым людям? — задавался вопросом Ролан Быков. — Мы за один год детства легко осваиваем человеческую речь и потом, вырастая, десять лет учимся правильно записывать ее на бумаге, да так подчас и не можем этому научиться. Сегодня надо изучать детство как поразительную модель, созданную природой». Он не уставал восхищаться самим феноменом детства и серьезно искал способы поймать, рассмотреть, зафиксировать «формулу» детского восприятия мира — она казалась ему лекарством для мира взрослых. «“Золотым времечком” детство становится на расстоянии прожитых лет: мы забываем, сколь оно драматично, сложно, сколько таит в себе обид и разочарований», — справедливо считал Ролан Быков. Если «Айболит-66» был фильмом для детей, то картина «Внимание, черепаха!» (1969) — про детей. Быков был свято уверен в том, что каждый ребенок — это личность, и внутренний мир ребенка не менее сложен, чем пейзаж души взрослого человека. И вот в одном 1-м «Б» собрались удивительно разные, по большей части сложные личности: «дистрофик» Вова, который ради спасения черепахи готов на побег из больницы, нежная Таня (в ней уже проглядывает необычайно женственная женщина), напористый Манукян (вот кто будет всю жизнь стремиться к лидерству!), туговатый на собственное мнение Диденко. Класс как модель коллектива, общества, в которое через несколько лет придется вступить нынешним первоклассникам. Их характеры раскрываются в отношении к животному, причем такому, которое без человека погибнет. Пока основной «опекун» живого уголка Вова лежит в больнице, пытливые одноклассники ставят опыты над черепахой. Они ни в коей мере не живодеры! И даже действуют в интересах науки (как им кажется), проверяют меру выносливости черепахи в разных аспектах: насколько она огнеупорна и водостойка, насколько прочен ее панцирь. Последний аспект предполагает испытание на полигоне — первоклассники успевают пробраться на территорию, где обкатывают танки, и в сугубо научных целях подкладывают животинку на линию движения многотонной военной машины. Неизвестно, что бы выиграла наука от этого «опыта», но черепаха бы точно погибла — первоклассники еще не берут в свои расчеты сопромат.
Спас свою подопечную Вова, сбежавший из больницы. «Стойте! Там черепаха!» — этот крик ребенка, после которого остановился танк, невозможно забыть. В своих воспоминаниях о работе над фильмом Быков подчеркивал: первоначально сценарий Семена Лунгина и Ильи Нусинова был комедией. Но мы как зрители готового фильма можем утверждать, что быковская «Черепаха» все же не просто комедия. Если бы не то обстоятельство, что Ролану Быкову были чужды пафос и намерение говорить эзоповым языком, можно было бы усмотреть в «Черепахе» элемент притчи. Притчи об истине, которая глаголет устами младенца: жизнь живого существа дороже всего.