Все самое интересное о жизни стран-соседей России
Обновлено: 19.03.2024
Культура и традиции
8 минут чтения

Слово и дело Григория Бакланова

Геннадий ЕВГРАФОВ, литератор




























































































































Бакланов

В московском издательстве «ПРОЗАиК» переиздана книга «Жизнь, подаренная дважды. Воспоминания» одного из самых ярких представителей «лейтенантской прозы» Григория Бакланова. Предыдущий раз эти мемуары публиковались в 1999 году, фактически – в другую эпоху.

В одном из своих интервью писатель говорил: «Для каждого, кто вернулся с войны живым, это была жизнь, подаренная во второй раз».

В его первой жизни был воронежский авиатехникум, затем авиационный завод, на котором интеллигентный юноша, рано потерявший родителей, клепал детали для штурмовиков Ил-2. На войну пошел добровольцем. Хотел быть летчиком, стал артиллеристом. Научился воевать, бил врага на Юго-Западном и 3-м Украинском фронтах. В 1943-м под Запорожьем был ранен, несколько месяцев пролежал в госпиталях и вернулся в свой взвод. В декабре 1944-го штурмовал Секешфехервар, в апреле 1945-го освобождал Вену, был награжден орденом Красной Звезды и медалями. Война сформировала личность, дооформила характер, выработала нравственные понятия, отношение к окружающему миру, людям. Проверила на прочность и научила многому.

Во второй жизни была послевоенная полуосвещенная Москва, продукты по карточкам, общежитие, неустроенный коммунальный быт, пока с молодой женой не наладил собственный. Он вернулся домой в 21 год с твердым убеждением: главное в жизни уже сделано. Но ошибся. Литература станет вторым главным делом.

Первый рассказ, ученический, неумелый (в книге воспоминаний назвал «беспомощным, подражательным»), Бакланов сочинил в победном 1945-м в болгарском городе Пазарджик, где стояла часть и куда однажды нагрянули Эренбург и Полевой. А после войны Василий Гроссман сказал ему: «Пишите. Может, получится, может, нет».

У лейтенанта, сменившего гаубичный прицел на перо, получилось.

Он стал печататься в 1951-м после окончания Литературного института. Первую книгу «В Снегирях» издал в 1954-м. По воспоминаниям вдовы писателя Эльзы Баклановой, эту повесть из разряда деревенской прозы он не включал в собрания сочинений и даже не перечитывал, считал слабой. Писать о войне – вот главное дело: «Я заново видел войну, все те годы, и дни, и часы, и месяцы, а час бывал длинней многих жизней. Время осмысления для меня еще не пришло, но нельзя было, чтобы все то, что я видел и знал, исчезло бесследно. Мне и по ночам это снилось. И я уже знал: единственный способ избавиться – написать».

«Южнее главного удара» (1957), «Пядь земли» (1959), «Мертвые сраму не имут» (1961) поставили Бакланова в ряд лучших авторов прозы о войне. Которую отличала лаконичность, внимание к деталям окопного житья, знание психологии. Консервативные критики приняли его в штыки, требовали писать не о той войне, которая была, а о той, которая должна была быть. Как в пропагандистском фильме «Если завтра война» (1938).

Входившие в литературу в одно время с Баклановым лейтенанты Юрий Бондарев («Батальоны просят огня», 1957), Василь Быков («Журавлиный крик», 1961), Константин Воробьев («Убиты под Москвой», 1963) писали о пережитом, личном опыте, избегали пафоса и ложной романтики, а в ответ неслось: «Принижение подвига советского народа!», «Ограниченный кругозор!». Но именно такая правда цепляла читателей.

Первой своей повестью о войне «Южнее главного удара» Бакланов был недоволен. Считал, что как военный писатель начался с «Пяди земли». Повесть издали в 30 странах мира – западный мир открывал для себя новую советскую военную литературу. Но, как это часто бывает, на родине признание пришло позже. Отдельным изданием «Пядь земли» вышла только через полтора года.

В 1964-м Бакланов написал свой первый роман – «Июль 41 года» (опубликован в журнале «Знамя»). Уже ощущался конец оттепели, и писатель спешил рассказать то, что предпочитали замалчивать, – о поражениях Красной армии в начале войны, среди причин которых было уничтожение Сталиным высшего командного состава. Григорий Яковлевич исходил из чувства долга: «Помню, для романа “Июль 41 года” я начал писать одну сцену, но вдруг подумал: “А ведь ее же не напечатают”. Но стыдно стало: “А какое мне дело – напечатают или нет. Я должен это написать!”. Не знаю, как было бы, если бы все было разрешено».

В «Новом мире», куда он сначала принес рукопись, просили снять главы о 1937-м. Бакланов не согласился: «Трагедия 41-го года была следствием страшного разгрома Красной Армии, который учинил Сталин в 37-м, 38-м и последующих годах. И никогда не счесть нам, сколько солдатских жизней пришлось положить, сколько пролито крови, чтобы на войне наши командиры выучились воевать, стали генералами, маршалами».

Как и «Пядь земли», «Июль 41 года» подвергся разгромной критике, в которой более всего усердствовал замшелый «Огонек». Диссонансом в хоре прозвучал голос Василя Быкова, приславшего такую телеграмму: «Дорогой Григорий Июль 41 года лучшее, что написано за двадцать лет». В следующем году роман удалось опубликовать отдельным изданием в «Советском писателе», но после выхода он подвергся негласному запрету, который действовал 12 лет.

В 1979-м в повести «Навеки – девятнадцатилетние» Бакланов вновь вернулся к судьбе своего поколения. Главный герой лейтенант Володя Третьяков, воспитанный в традициях справедливости и добра, погибает, мало что успев повидать и испытать в мирной жизни. За таких ребят, что ушли на фронт «не долюбив, не докурив последней папиросы» (как писал погибший в феврале 1942-го поэт Николай Майоров), он всегда испытывал неизбывную горечь вины.

И героями своих повестей «Карпухин» (1965) и «Меньший среди братьев» (1981), романа «Друзья» (1975) сделал бывших фронтовиков. В 1982-м сформулировал задачу себе: «Все, что я пишу и что еще надеюсь написать, это одна большая книга о моем поколении и о времени, в котором оно жило и живет теперь». Произведения затрагивали больные вопросы общества «развитого социализма». И здесь Бакланов не изменил себе. Без пафоса и громких слов проследил судьбы своих героев после войны, и порой в этой второй жизни труднее. Кто-то остается верным идеалам фронтового братства, кто-то отступает от них…

В 1960-х его прозой заинтересовались кинематографисты. В 1964-м повесть «Пядь земли» экранизировали молодые режиссеры Андрей Смирнов и Борис Яшин. Из восьми фильмов, снятых по его сценариям, по душе пришелся только «Был месяц май» (в основу лег рассказ «Почем фунт лиха»), над которым писатель работал вместе с режиссером Марленом Хуциевым. Фильм вышел на экраны в 1970-м, в 1971-м получил приз международного фестиваля телефильмов в Праге.

Работал Григорий Бакланов и для театра. Успехом пользовалась пьеса «Пристегните ремни!», которую он написал вместе с главным режиссером Театра на Таганке Юрием Любимовым. За основу был взят «Июль 41 года»: сцены современности и минувшего тесно сплетались в едином времени и пространстве. Здесь Высоцкий пел «Мы вращаем Землю». Как вспоминал Анатолий Эфрос, песня заставляла замирать весь зал.

Когда в стране проходили разнообразные идеологические кампании против разных деятелей культуры, Бакланов писем не подписывал, вел себя достойно и последовательно. Поверил в горбачевскую перестройку, и когда летом 1986-го после VIII съезда писателей ему предложили возглавить журнал «Знамя», предложение принял. Это был шанс, который необходимо использовать. У журнала была репутация официоза – на протяжении многих лет в нем печатались преимущественно «литературные генералы». Дурной славой пользовался и главный редактор Вадим Кожевников. Все помнили, что после обыска в доме Василия Гроссмана, когда изъяли черновики и рукопись романа «Жизнь и судьба», Кожевников передал редакционный экземпляр в КГБ.

Когда Бакланов подобрал не пользующийся общественным уважением журнал, редакционный портфель был пуст. «Знамя» необходимо было поднимать с колен. Новый главный редактор хотел сделать его первым среди перестраивавшихся «Нового мира», «Дружбы народов», «Юности» и «Октября». И ему это удалось. Он прекрасно отдавал себе отчет, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку: нельзя стать вторым «Новым миром» Твардовского, да еще в новые, не похожие на брежневские времена. Но можно продолжить традиции, публиковать лучшую современную прозу, поэзию, публицистику.

Но начал он с возвращения произведений, запрещенных в прошлые эпохи, так как считал это своим долгом перед литературой. Именно на страницах «Знамени» появилась поэма Твардовского «По праву памяти», которую не дали при жизни напечатать в «Новом мире». Бакланов впервые услышал ее в декламации автора и обещал, если когда-нибудь от него будет зависеть, сделать все, чтобы поэма была напечатана. Александр Трифонович был не просто соседом Григория Яковлевича по дачному поселку на Пахре, у них всегда чувствовалось литературное родство. Когда в «Огоньке» появилось письмо 11 литераторов «Против чего выступает “Новый мир”», открывшее кампанию травли его главного редактора и приведшее к разгрому лучшего советского журнала, Бакланов бросился на защиту. Написал с Юрием Трифоновым письмо и отнес в «Литературную газету». Но там его не опубликовали, как и письма номенклатурных тяжеловесов Симонова и Суркова: кампанию против Твардовского санкционировали на самом верху.

Бакланов пробивал через цензуру «Собачье сердце» Булгакова, напечатал, несмотря на сопротивление родственников (они писали жалобы самому Горбачеву), роман Бека «Новое назначение» (в главном герое угадывался сталинский нарком Иван Тевосян), сделал все возможное, чтобы опубликовать очерк Елены Ржевской о пребывавшем в опале маршале Жукове.

А еще были публикации «Ювенильного моря» Платонова, «Верного Руслана» Владимова, «Ночевала тучка золотая» Приставкина, «Пашкова дома» Шмелева, стихов Бродского, Корнилова, Чичибабина, публицистики Черниченко, Стреляного, Селюнина, материалы из архивов Мандельштама, Ходасевича, Клюева.

Полностью статья была опубликована в журнале «Человек и мир. Диалог», № 4(5), октябрь – декабрь 2021

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Подписывайтесь, скучно не будет!
Популярные материалы
Лучшие материалы за неделю