Сослан Сосиев: «Внутренний ребенок — это наше ядро»

Петербургский художник — о внутреннем мире, разнице между Поллоком и Рафаэлем и пространствах, которые нас формируют

Теги: Национальная культура | Живопись | Художники

Сослан Сосиев родился во Владикавказе, в 11 лет переехал в Санкт-Петербург. Выпускник живописного факультета Института им. И. Е. Репина, лауреат репинской премии Академии художеств. Участник молодежных выставок в Союзе художников, принимал участие в экспозиции русских и японских художников «Преодоление» в центральном выставочном зале «Манеж». В октябре 2022 года в «Ленинград Центре» прошла выставка художника «Внутренний человек».

У вас есть серия работ «Детство», а как ваше детство повлияло на вас?

Детство сильно влияет на всех нас. Если говорить об этом, могут уйти часы, а если сформулировать коротко, то детство — это определяющий источник для художника в смысле настроения и общего посыла всего его дальнейшего творчества.

Часть ваших работ посвящена внутреннему ребенку. Как много его в вас?

«Внутренний ребенок» — понятие скорее из психологии. Да, он есть в каждом из нас и нужно уметь с ним взаимодействовать. Думаю, что во мне его довольно много. По сути, внутренний ребенок — это наше ядро и самая уязвимая часть. Именно поэтому она нуждается в определенной трепетности и защите со стороны нашего внутреннего взрослого. Не знаю, возможно, со временем тема внутреннего взрослого будет больше развиваться и раскрываться в моих работах.

С возрастом мы всё больше стесняемся проявлению детского в себе. А ведь эта часть отвечает за наши мечты и за наши «хочу», является нашим мотором для движения вперед. Как не стесняться этой стороны своей личности и сохранить ее в себе?

Мне сложно ответить на этот вопрос. Я все-таки художник, а не психолог, не компетентный в этом вопросе человек. Но мне кажется, для каждого по-разному. Возможно, это зависит от образа жизни человека, его статуса. Для одного не очень правильно демонстрировать внутреннего ребенка и постоянно быть в игривом состоянии. А для кого-то, например, для представителей более творческих профессий, это будет органично. В любом случае не думаю, что стоит стесняться своего внутреннего ребенка. Он может проявляться в нас через хобби или во время общения с близкими, с детьми. Но у каждого должна быть своя игровая комната. Другое дело, что для кого-то это небольшое пространство, а для кого-то — весь мир.

Дизайнер Александр МакКуин говорил, что нужно знать правила, чтобы их нарушать. Вам академическое образование скорее мешает или помогает?

Мне скорее помогает, но, может быть, минус в том, что оно при этом не позволяет как-то более свободно действовать, ломать правила. Когда ты эти правила выучиваешь, они становятся некой несущей стеной, и сложно отказаться от них. Но, я думаю, если в человеке достаточно творческой воли и творческой мотивации, он все равно поступит так, как считает нужным. Если нужно на каком-то этапе откинуть правила, то он откажется от них или использует их на пользу своей идее, подстроит их под нее.

И вообще, нужно ли художнику классическое образование?

Считаю, что оно необязательно. Классическое образование — вещь, которую нужно выбрать осознанно, понять зачем и для чего оно вам. Выбор зависит от вас и вашей творческой воли, а творческая воля зависит от вашей личности. Есть много художников, которые добились высот, но при этом у них не было образования.

Недавно у нас с товарищем вышел спор, что считать искусством. Ведь между творцами эпохи Возрождения и условным Джексоном Поллоком пропасть. Как эту грань вы определяете для себя?

Я не считаю, что между художниками эпохи Возрождения и условным Поллоком есть какая-то пропасть. Я ее не вижу. И вообще не понимаю такие споры, обычно они связаны с необразованностью. Обывателю кажется, если что-то нарисовано проще, значит, оно хуже. Но это не так. Для меня нет разницы между условными Рафаэлем и Поллоком.

Это очень сложный вопрос, что считать искусством. Думаю, то, что выдержало проверку временем. Да, пожалуй, так: искусство закаляется временем. А вот понять, почему кого-то помнят, а кто-то сгинул в анналах истории, бывает довольно сложно. Художник может быть на пике популярности у современников, а потом про него забывают, или наоборот, — Ван Гог отличный тому пример. В любом случае, думаю, что попасть в небольшой процент авторов, которые выдержат проверку временем, очень сложно. Я не знаю, какие критерии, и, если честно, не очень люблю об этом думать. Жизнь очень короткая штука, чтобы слишком серьезно относиться к таким вещам — что такое искусство, что такое неискусство. Лично для меня ответ на этот вопрос интуитивный и находится на уровне эмоций.

Вам хотелось бы, чтобы ваше творчество пережило вас?

Думаю, этого хочет любой художник. Но наступает такой момент, мне кажется, когда становится не до этого (смеется). Приоритеты меняются. Мало кто готов положить на алтарь великого искусства свою жизнь и здоровье. Стараешься отказаться от подобных концепций и просто делать то, что нравится самому и зрителям. Хотя, конечно, мое творчество в первую очередь должно нравиться и приносить удовольствие мне. Иначе ничего не получится. А какие-то мысли о глобальном меня сейчас занимают довольно мало.

Что формирует вас как художника?

Всё: и музыка, и литература, и даже запах. Какие-то воспоминания, личный жизненный опыт. Всё это смешивается в один коктейль и формирует всех нас.

Раньше вы говорили, что не хотите ставить свои произведения на конвейер — печатать их на футболках или кружках. Что-то изменилось с тех пор?

Многое изменилось. Наверное, это было очень старое интервью. Сейчас я, наоборот, хочу тиражировать произведения. А под конвейером, полагаю, я подразумевал процесс, когда просто шпаришь на продажу огромное количество полотен плохого качества. Но вообще я за то, чтобы мои работы распространялись в любой форме, чтобы они были доступны самому разному зрителю. Считаю, что ничего зазорного в этом нет — всего лишь дань времени.

Вы работаете в разных техниках: и с маслом, и с акрилом, и в технике аэрографии. Какая из них вам ближе?

Под разные задачи разная. Нет такого, что я все время делаю что-то одно. Использую те материалы, которые удобнее на данный момент. Например, маслом я работаю совсем мало в последнее время, потому что оно не очень удобно для меня. У меня довольно графичные работы, и я привык к графичным приемам. А масло — оно немного тормозит процесс и подходит немного для других задач. Оно ушло на задний план просто из-за его характеристик, которые мне не очень нравятся, — запах, то, что оно долго сохнет и довольно грязное в работе. Мне нравится пользоваться материалами, которые более-менее чистые, не пахнут, в последнее время это акрил. Много работаю на планшете: он позволяет заниматься творчеством в любой момент, в любом месте и делать это довольно быстро. Планшет можно взять с собой и создать практически законченное произведение где угодно: в кафе, в такси, в самолете. Поэтому материал не имеет значения. Важна задача, от нее идет выбор материала.

Поговорим про Петербург. Как этот город повлиял на вас и сформировал вас?

Сильно. Петербург — визуально европейский город. Я вообще очень люблю европейское искусство. И любое место, где нахожусь долго, меня формирует. Думаю, если перееду на какое-то время в Китай, мои работы и техника изменятся.

Питер — город холодный, расчетливый, город высокой классики. Его академизм и строгая форма очень серьезно влияют на меня. Не могу сказать, что меня сильно привлекает его внешняя сторона — то есть да, мне нравится смотреть, но мне не очень нравится делать что-то в абсолютно таком стиле, но в структуре моих работ всегда остается это строгая холодная классическая основа.

Где вам особенно тепло в этом городе?

В Питере много классных мест, у меня нет какого-то конкретного. Если же выделять, то я люблю музеи. Это важные для меня пространства. Не буду оригинальным и скажу, что мне нравится центр города. Я оцениваю его как художник и понимаю, насколько идеально он был спроектирован — все достопримечательности в центре Петербурга подогнаны друг под друга, и те, кто строили город, внимательно относились к этому.

Где вы хотели бы пожить?

Меня очень привлекает Азия. Я бы хотел пожить какое-то время в большом местном мегаполисе — он может быть и в Японии, и в Китае, и в Корее. Мне это интересно, потому что там совершенно иной мир. Другая визуальная культура — противоположная нашей, непохожая на нее. Думаю, что это очень сильно раскрыло бы какие-то новые творческие горизонты для меня.

Рекомендуем прочитать интервью с художником из Санкт-Петербурга Серафимой Злобиной.