ТРИ КНИГИ ДЛЯ ТРУДНЫХ ВРЕМЕН
«Времена не выбирают, в них живут и умирают». «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые!». И так далее. Каждый может привести пару-тройку-десяток цитат, иллюстрирующих всеобщее нынешнее настроение, гармонично сочетающееся с осенним неврозом. Я тоже могу, но стараюсь не увлекаться припоминанием вырванных из контекста строчек — предпочитаю занырнуть в целебно-утешительную книгу с головой. Чего и вам советую.
Три книги, о которых пойдет речь в этой колонке, утешат вас, на некоторое время отвлекут от действительности и совершенно точно пополнят список цитат на будущее.
Массимо Пильюччи «Как быть стоиком: Античная философия и современная жизнь». Перевод Ирины Евстигнеевой. Москва: Альпина нон-фикшн, 2019.
Книга для трудных времен не обязана искриться оптимизмом — когда человеку в самом деле тяжело, чужой щенячий восторг перед жизнью раздражает тем, что вступает с картиной мира в мучительный диссонанс.
Исследование философии стоицизма поможет здесь намного вернее, особенно если это не сухое сжатое изложение всем известных постулатов, а страстный рассказ увлеченного последователя Эпиктета — нашего современника, американца итальянского происхождения, философа и биолога Массимо Пильюччи. 14 глав о том, как быть стоиком в современном мире, — доверительный и честный разговор с теми, кто делает лишь первые шаги на этом пути или всего лишь приглядывается к нему. Сам Пильюччи признается, что в любом случае — рано или поздно — пришел бы к стоицизму. Да, ему сделать такой выбор было, вероятно, проще, чем нам: в конце концов античная философия представляет собой часть культурного наследия каждого современного римлянина. И все-таки для того, чтобы принять ее законы и правила, даже от римлянина потребовались усилия. Массимо Пильюччи пишет, что главной причиной, приведшей его к стоицизму, стало отношение к смерти: «эта философия предельно прямо и честно говорит о неизбежности окончания жизни и о том, как к нему следует подготовиться». Очень своевременная мысль, не правда ли? Без драматизма и ажитации автор рассказывает о том, как человеку смириться с тем, что он не в силах изменить, и подчеркивает, что стоицизм совершенно не равен бессилию и не означает слабости духа. Стоицизм, говорит Пильюччи, «в высшей степени демократичная философия: ведь богаты вы или бедны, здоровы или больны, образованны или нет, это никак не влияет на вашу способность жить по законам нравственности и таким образом достичь “атараксии” — так стоики называют спокойствие духа».
Нам всем сейчас очень нужна атараксия, и Пильюччи подробно объясняет, как ею обзавестись — в книге, кстати, есть перечень подробно расписанных духовных упражнений, выполнять которые сможет и верующий, и атеист. А проводником на этом пути Массимо Пильюччи выбирает философа Эпиктета, который был рабом, «хромым и бедным», и верил в то, что самое важное для человека — при любых условиях и обстоятельствах сохранять свободным свой внутренний мир. «Из существующих вещей одни находятся в нашей власти, другие нет, — говорил Эпиктет. — В нашей власти мнение, стремление, желание, уклонение — одним словом, всё, что является нашим. Вне пределов нашей власти — наше тело, имущество, доброе имя, государственная карьера, одним словом — всё, что не наше». Есть о чем задуматься, не так ли?
Важно понимать, что стоицизм — не религия, но и не психотерапия. Следование этой философии не принесет кратковременного облегчения, но поможет сформировать устойчивую жизненную позицию, благодаря которой будет немного легче воспринимать действительность. Ибо, как говорил буддийский мыслитель Шантидева, на которого ссылается Массимо Пильюччи, «к чему печалиться, если всё можно еще поправить? И к чему печалиться, если ничего уже поправить нельзя?».
Деймон Гэлгут «Обещание» (перевод Леонида Мотылёва). Москва: Эксмо, 2022
Несчастьями вроде бы как мериться не принято — но на самом деле люди только этим и занимаются. То и дело сравнивают с чужими свои несчастья, потери, беды, боль, неудачи, да хотя бы накопившуюся усталость. Наши собственные всегда ощутимее. Но если всерьез задуматься о том, что доводилось переживать некоторым людям и как они с этим справлялись, то личная трагедия внезапно может увидеться драмой или даже мелкой досадой. Я часто вспоминаю давний разговор в одной из писательских резиденций — бельгийская писательница как-то раз пожаловалась на усталость от работы и плохое самочувствие, а шотландский поэт ответил ей: «Когда ты пойдешь сегодня на прогулку к Женевскому озеру, любуясь Альпами и виноградниками, обрати внимание на португальских гастарбайтеров — они кладут стену неподалеку от нашего шато. Они начинают работать рано утром, когда ты еще спишь, а заканчивают поздним вечером, когда мы ужинаем и пьем вино на террасе под приятные разговоры. Вот у них — тяжелая работа! А мы занимаемся любимым делом и получаем за это не только деньги, но и жизнь, которой многие бы позавидовали».
Можно было сказать проще: «Не жалуйся», но так уж устроен человек, что ему непременно нужны доказательства, желательно с иллюстрациями. Вот и герои нового романа южноафриканского писателя Деймона Гэлгута, удостоенного в 2021 году Букеровской премии, каждый на свой лад доказывают, что жаловаться — бессмысленно, что обещания почти никто не сдерживает и что рассчитывать можно только на себя, ну и еще немножко — на Амор, если вам, конечно, повезет встретить в жизни такого человека, как она.
Амор Сварт — младшая дочь владельцев фермы в Южной Африке — случайно становится свидетельницей обещания, которой дал ее отец ее умирающей матери. Мама просит отдать крохотный домик — «скособоченное строение по ту сторону холма» — чернокожей служанке Саломее. Так умирающая хочет отблагодарить Саломею за все, что она сделала для своих белых хозяев. Но дать обещание, пусть даже умирающей, — совсем не значит выполнить его! Амор взрослеет, Саломея стареет, один за другим уходят из жизни члены семьи Сварт, их страна погружается в кризис, меняется власть, а дом и ныне там… Роман Гэлгута рисует распад отдельно взятой семьи на фоне рушащейся государственной системы — и при этом подводит нас к мысли о том, как много может сделать один-единственный человек, не настаивающий на своей правоте, но уверенный в ней. Деймон Гэлгут построил свое повествование на внутренних монологах героев — и сделал это так мастерски, что читатель видит происходящее их глазами и испытывает те же чувства, путешествуя из одной мысленной вселенной в другую. Вот почему здесь нет правильно оформленной прямой речи — кавычек или тире: знаки только помешали бы временами сбивчивой, но правдивой и достоверной внутренней речи персонажей, каждый из которых пытается урвать себе немного счастья — или хотя бы на время перестать быть несчастным.
Рейчел Джойс «Невероятное паломничество Гарольда Фрая». Перевод Т. Алеховой. Москва: Эксмо, 2022
Гарольд Фрай — ничем не примечательный человек, бывший агент по сбыту в пивоваренной компании, а ныне скромный пенсионер, проживающий вместе с женой Морин в городке Кингсбридже на юге Англии. У супругов вроде бы есть взрослый сын Дэвид, но у читателя еще в самом начале повествования появляется смутное ощущение, что с этим сыном что-то не так. Рейчел Джойс — как в этом романе, так и в «Золотом жуке мисс Бенсон», который я очень люблю, — умело расставляет ловушки, подкидывает наживки и хранит до поры до времени секреты своих персонажей так, как умеют делать только самые верные друзья. Автор открывает нам лишь часть истории — о героях многое известно, но не меньше осталось «за кадром», и у читателя едва ли не с первых же страниц появляется ощущение тайны, которую очень хочется раскрыть. Наверняка мы знаем только одно: как-то утром Гарольд Фрай получает письмо из хосписа, расположенного на другом конце Англии, в городе Берик-на-Твиде — и это письмо навсегда меняет его жизнь.
Письмо Гарольду прислала его бывшая коллега, женщина по имени Куини Хеннесси — она давным-давно переехала в Берик-на-Твиде, и теперь умирает от рака, и хотела бы попрощаться с Гарольдом.
Читатель, разумеется, думает, что речь идет о давнем романе, тайной любви Гарольда Фрая — но эта вполне логичная догадка окажется неверной.
Куини явно сыграла очень важную роль в жизни Гарольда, в противном случае он вряд ли пустился бы в паломничество через всю Англию, чтобы повидаться со своей бывшей коллегой. Кстати, паломничеством поход Гарольда становится совершенно случайно: изначально он выходит из дома только для того, чтобы оправить Куини открытку с какими-то банальными словами сочувствия — но проходит мимо одного почтового ящика, потом мимо другого, третьего… И в конце концов решает дойти пешком аж до самого Берика, откуда, кстати, рукой подать до шотландской границы — Гарольд загадывает, что если у него всё получится, то Куини Хеннесси не умрет.
С собой у Гарольда только бумажник, он даже мобильник брать не стал. У него нет ни компаса, ни карты, ни мозольного пластыря, ни лекарств. На ногах — теннисные тапочки, не предназначенные для долгих походов. Конечно, можно было бы вернуться домой, предупредить жену лично (а не бессвязно бормотать что-то в трубку таксофона), переодеться и хорошенько собраться, а потом уже продолжить путешествие, но Гарольд уверен: если он вернется домой, то ни за что не отправится в путь заново. Поэтому мистер Фрай налегке идет через всю Англию, преодолевая невзгоды, радуясь удачам, знакомясь с приятными и неприятными людьми — и вспоминая при этом свое прошлое. Невеселое детство. Жизнь с Морин. То, каким отцом для Дэвида он был — и каким мог бы стать. В этих размышлениях, собственно говоря, и есть главный смысл любого паломничества — не столько добраться из пункта А в пункт В, сколько ответить самому себе на те вопросы, задать которые прежде не хватало душевных сил. «Поход во искупление собственных ошибок» — так определяет свое путешествие Гарольд. Путь научил его многому, в том числе — принимать странности других: «На правах прохожего он был допущен в мир, где всё, а не только земля, открывалось перед ним как на ладони. Люди вольны были говорить, а он волен был слушать. И уносить с собой частичку каждого».
Книга о странном паломнике Фрае — может быть, самое подходящее чтение для нынешних странных дней. Главная мысль, не сформулированная, но ясно выраженная в романе: в любых обстоятельствах нужно оставаться человеком. И сохранить в себе веру, с ней — и надежду, а если получится — то и любовь.
