Валентин Плучек: «Я мог пойти воровать, а мог попробовать стать художником»
К 105-летию со дня рождения режиссера
Теги: Национальная культура | Национальное достояние | Режиссеры | Театр
Автор: Дарья Борисова
В истории российского театра немало случаев, когда режиссер возглавлял коллектив на протяжении многих десятилетий. Один из таких случаев — «роман» Валентина Плучека с московским Театром сатиры. Валентин Николаевич руководил им 43 года.
С именем Плучека связан период наивысшей популярности звездной труппы: 1960-е — 1970-е годы. Тогда билеты на спектакли Театра сатиры невозможно было просто купить, за ними охотились, как за дефицитным товаром. Плучек тщательно комплектовал и заботливо пестовал труппу, стараясь заполучить в нее талантливых выпускников театральных вузов и гениев с периферии, а также неустанно искал небанальный драматургический материал для актеров, доставшихся ему «по наследству». Он мыслил себя прежде всего хозяином большого дома, и заботы о благополучии этого дома занимали все его время. Между тем, прямой ученик Всеволода Мейерхольда, широко и свободно мыслящий художник, Плучек был интереснейшим режиссером и не раз получал приглашения знаменитых театров мира. Но интересы вверенного ему коллектива всегда оказывались для него важнее личных амбиций. Сегодня мы хотим отдать должное большому художнику театра и привести несколько фактов из жизни Валентина Плучека, которые расскажут о менее известных обстоятельствах его жизни, нежели работа в Театре сатиры.
Валентин Плучек — из беспризорников
Плучек — это фамилия отчима Валентина Николаевича. При рождении он получил фамилию своего отца: Гинзбург. Но отца Валентин Николаевич не помнил, так как родители очень быстро расстались. Отношения со вторым мужем матери у Вали не сложились, и он сбежал из дома. «Я выходил на улицу и торговал воблой, был беспризорником, воспитывался в детском доме и постепенно дошел до Мейерхольда», — так, со свойственным ему юмором, рассказывал о «своих университетах» Плучек. Действительно, в возрасте 10 лет Валя загремел в детдом — в рамках развернувшейся в молодой Стране Советов кампании по борьбе с детской беспризорностью. Стромынка, 4 — адрес, по которому располагался один из московских приютов для беспризорников, Валентин Николаевич помнил всю жизнь. «У меня было два пути. Я мог пойти воровать, а мог попробовать стать художником. Я выбрал второе, хотя это было сложнее», — эти слова отца приводит в своих воспоминаниях сын режиссера Андрей Плучек. Валя всегда хорошо рисовал и по окончании семи классов школы поступил во ВХУТЕМАС. Но ему не довелось проучиться там до конца: в 1926 году он неожиданно прошел бешеный конкурс на актерское отделение Государственных экспериментальных театральных мастерских Мейерхольда, отучился там три года и влился в труппу ГосТИМа, знаменитого революционного театра Всеволода Мейерхольда.
Мейерхольд выстрелил Плучеком
В спектакле Мейерхольда «Ревизор» щуплый студиец Валя Плучек получил крохотную роль без слов. Режиссер придумал мизансцену, при которой городничиху Анну Андреевну в исполнении Зинаиды Райх окружали разношерстные поклонники. Один из них (его и исполнял Плучек) выскакивал с букетом роз из диванной тумбочки! Этот момент неизменно вызывал бурный восторг публики. «Мейерхольд выстрелил Плучеком», — позже опишет этот трюк театровед Константин Рудницкий. За годы учебы в мастерских и службы в труппе ГосТИМа Плучек сыграл эпизодические роли в спектакле «Клоп» (первой постановке пьесы Маяковского), а на роль Моментальникова в «Бане» Плучека предложил назначить сам автор, друг Мейерхольда и всего ГосТИМа Владимир Маяковский.
Годы, проведенные рядом с Мейерхольдом, стали определяющими для Плучека. «Я был опален гением Мейерхольда», — признавался Валентин Николаевич на склоне лет. Он не отрекся от учителя даже в то страшное время, когда имя Мейерхольда рисковали произносить только шепотом. И, конечно, школа великого режиссера «читалась» в творчестве самого Плучека на протяжении всего его пути. Это было ни в коем случае не эпигонство! От Мейерхольда у Плучека — широчайший кругозор в области искусства и свободное владение этими знаниями при работе над спектаклями: постановки Плучека отличало гениальное совпадение содержания и формы — он точно выбирал художников, композиторов, и те становились полноценными соавторами сценических произведений. Свобода и неожиданность прозрений при выборе и трактовке материала (не только драматургии, но и прозы, и поэзии) — тоже оттуда, из авангардных 1920-х, из «кухни» гениального реформатора сценического искусства Мейерхольда. «Интеллектуальный накал в его театре был высочайший», — писал Плучек об учителе и атмосфере, в которой тот сочинял свои спектакли.
Тем не менее из театра Мейерхольда Плучек ушел. «Я был молодой актер, верящий в себя, но понимающий, что никогда не займу того места, которое занимает Ильинский или Гарин, или Мартинсон. Я существовал в театре в танцевально-эстрадном качестве». В 1932 году Мейерхольд благословил ученика на самостоятельный путь в режиссуре. Валентин Плучек возглавил самодеятельный коллектив — ТРАМ электриков (театр рабочей молодежи) при Московском электрозаводе. За несколько лет Плучек и его верный друг драматург Алексей Арбузов выпестовали на его основе уникальный театр, вошедший в историю как «Арбузовская студия». В начале 1941 года в недрах этой студии появился спектакль, потрясший всю Москву: «Город на заре». Критики восторженно писали и говорили о рождении театрального коллектива с огромным потенциалом. Окрыленные успехом студийцы (в том числе актер Зиновий Гердт, будущий бард, сценарист Александр Галич, кинорежиссер Софья Милькина) строили планы, репетировали, но летом многие из них ушли на фронт. Война раскидала коллектив, несколько его участников погибли на фронте. «Арбузовская студия» канула в Лету.
Валентин Плучек — герой Заполярья
В 1942 году молодой режиссер Валентин Плучек принял руководство Театром Северного флота в городе Полярный под Мурманском, на берегу Кольского залива. Город подвергался нещадным бомбардировкам, ведь он представлял собой главную базу Северного флота СССР. Актеры, режиссер, да все работники театра рисковали жизнью, отправляясь на катерах на позиции — помимо спектаклей, часто ездили к бойцам с концертами. Несмотря ни на что, театр Плучека работал в полную силу и стал за годы войны сердцем города. Местом, куда военные и члены их семей, а также горожане — труженики тыла приходили за пищей для души, за красотой. В темноте полярной ночи, в атмосфере постоянной опасности, в голоде и холоде Валентин Николаевич Плучек намеренно создавал спектакли, полные красок, брызжущие радостью. «Мы вымели фойе, вычистили весь театр, достали из подвала упакованные (вероятно, их готовили к отправке) ковры. Расстелили их, развесили на стенах картины. Жарковский достал патефон. Перед спектаклем была музыка. Мы создали какой-то свой мир в нашем театре. И люди пошли к нам. Женщины стали приходить в театр в платьях и туфельках», — так рассказывал позже Плучек о годах в Полярном. Он поставил там музыкальный спектакль «Давным-давно» о войне 1812 года (позже на основе этой пьесы Александра Гладкова будет сделан фильм Эльдара Рязанова «Гусарская баллада»), «Слугу двух господ» Гольдони, «Собаку на сене» Лопе де Веги, «Белое море» по специально заказанной Юрию Герману пьесе об учреждении русского флота силами молодого Петра Первого. Еще одну важную, беспрецедентную миссию в Полярном Плучек определил себе сам. Однажды он узнал о том, что с опасной операции вернулись подводники-торпедоносцы. Они были в состоянии шока, им чудом удалось спастись. И Плучек пошел к ним, разговорил, вывел из болезненной апатии. Через какое-то время эти люди пришли на спектакль, потом еще и еще — театр помогал им вернуться к жизни. Такие встречи с моряками, возвращавшимися из боя, Плучек стал проводить регулярно, и штаб Северного флота во главе с адмиралом Арсением Головко расценил эту деятельность режиссера как самую настоящую службу. В арсенале многочисленных наград Валентина Николаевича Плучека есть медаль «За оборону Советского Заполярья». Связь режиссера с Театром Северного флота никогда не прерывалась; уже будучи руководителем Театра сатиры, он поддерживал отношения с бывшими коллегами и новыми руководителями, режиссерами коллектива в Полярном, всегда находил места в своем вечно переполненном зрительном зале для гостей из далекого северного города.
Валентин Плучек и Питер Брук: театральные побеги одного семейного дерева
А вот эта история отдает индийским кино с его сентиментальными сюжетами о близнецах, разлученных в младенчестве… В 1955 году, на пороге оттепели, в Москве состоялись гастроли Королевского Шекспировского театра. На «Гамлета» в постановке молодого, но уже знаменитого режиссера Питера Брука попасть не представлялось возможным, но Валентин Плучек с женой все же попали. Через несколько дней британец посетил «Баню» в Театре сатиры, а затем и «Клопа» — эти постановки Плучека по пьесам Маяковского были хитами сезона. Брук сам попросил о встрече с Плучеком — он «плохо-плохо, но говорил по-русски». Режиссеры делились впечатлениями о спектаклях друг друга, но в какой-то момент Плучек не утерпел и спросил, откуда Брук знает русский. Тот сказал, что его отец — выходец из России. «Интересно, — подумал Валентин Николаевич. — Брук — девичья фамилия моей матери. У нее был брат, но как сложилась его жизнь, я не знаю». Тут Питер Брук ввернул, что у него в России тетя, и он очень хотел бы ее увидеть. И назвал имя матери Плучека. Когда они сложили все элементы паззла, стало понятно, что друг напротив друга сидели не только два больших режиссера, но и двоюродные братья: Валентин Плучек и Питер Брук. Мать Валентина Николаевича Фаня Брук и отец Питера Брука Семен Брук родились в еврейской семье на западе Российской империи, в Двинске (ныне это латвийский Даугавпилс). Фаня, когда выросла, уехала в Москву, а ее брат Семен эмигрировал и осел в Великобритании — там в 1925 году у него родился сын Питер Стивен Пол Брук. «Потом мы спустились к нему в номер. Сели друг напротив друга, посмотрели, — описывал Валентин Плучек встречу с внезапно обретенным кузеном. — Он сказал: “О, теперь я вижу, как мы похожи”. Мы подошли к зеркалу, встали рядом: одного роста и действительно очень похожи». Примечательно, что спектакли Плучека понравились Бруку, а «Гамлет» Брука произвел чрезвычайно глубокое впечатление на Плучека. «Я глубоко убежден, что Мейерхольд был бы глубоко потрясен этим спектаклем», — это была самая высокая оценка творчества брата, какая только могла прозвучать из уст Валентина Плучека.
