Вера Богданова: «Мы будто застряли между условными традиционными ценностями старшего поколения и свободой нового времени»

Писатель – о сильных женщинах в литературе, злейшем критике, работе наедине с собой и поколении миллениалов

Автор: Анастасия Скорондаева

Вера Богданова родилась и живет в Москве в семье медиков, с трех лет воспитывалась бабушкой, которая работала нейрохирургом в МОНИКИ. Но Вера выбрала совершенно другой путь. Писать начала в 6 лет. Окончила физико-математическую школу, затем лингвистический факультет МГОУ, владеет английским и японским языками. Проходила повышение квалификации в Нью-Йорке. Работала в сфере логистики и маркетинга. Публиковала рассказы в журнале «Новый мир». В 2018–2019 годах прошла обучение в мастерской писателя Ольги Славниковой в Creative Writing School. Рукопись романа Веры «Павел Чжан и прочие речные твари» вошла в финал премий «Нацбест» и «Лицей», а также в длинные списки премий «Большая книга» и «Ясная поляна». В «Лицее» роман «Павел Чжан» получил спецприз от журнала «Юность» – «за мастерское следование канонам жанра и свободу романного дыхания».

Вера, ты родилась в семье медиков, окончила физико-математическую школу, поступила в авиационный институт, что дальше пошло не так, почему литература завладела тобой?

Меня хотели отправить учиться в Первый Московский государственный медицинский университет имени И. М. Сеченова, потому что одна моя бабушка бактериолог, вторая – нейрохирург со стажем 30 лет. Но мне было страшно брать на себя ответственность, принимать решения не только за себя и свою жизнь, но и за своих пациентов, поэтому я пошла по другому пути.

Решила связать свою жизнь с лингвистикой.

Да, я очень рано начала читать, в три года, просто жила в книгах. В четыре года уже вовсю учила английский язык, и это довольно легко мне давалось. Мне нравится изучать языки, я вижу их как структуру, как набор правил в математике. Любой язык можно разобрать на правила, в каждом есть свои особенности, и это очень интересно. Даже образ мыслей и голос меняются в зависимости от языка, на котором говоришь. Например, когда я говорю на английском, русском или японском – это три разные меня.

С какого возраста ты стала писать осознано, поняла, что это не просто увлечение?

Первый рассказ написала в 6–7 лет, это было что-то о природе. Я вдохновилась стопкой журналов «Юный натуралист», которая хранилась на даче. Начитавшись Бианки, Паустовским и Пришвиным, решила попробовать писать сама. Увлечение рассказами о природе быстро прошло, и я переключилась на Стивена Кинга, начала сочинять страшные истории. В 15 лет мне подарили первый компьютер, старенький, списанный у кого-то на работе, и первым же делом я установила на него программу Word. Свой первый роман начала писать в 18 лет, работала над ним, как только находилось свободное время.

Но свои первые книги в жанре фантастики ты публиковала под псевдонимом. Сложно было решиться и выпустить книгу под своим реальным именем, и почему ей стал именно «Павел Чжан и прочие речные твари»?

Не было больше смысла скрываться. До этого я работала в жанре фантастики и писала в основном для целевой мужской аудитории, которая довольно привередлива: книгу за авторством женщины она покупать не будет. Так что это было обусловлено рынком.

Роман «Павел Чжан» совершенно другой. В этой книге очень много личного. Это мой 13-й роман. К тому же когда тебя публикует Редакция Елены Шубиной, то тут уже не до псевдонимов, это смешно.

Попасть сразу в одно из лучших издательств России – Редакцию Елены Шубиной («АСТ») – это уже успех. Они сделали тебе предложение еще до того, как ты стала финалистом премии «Лицей» им. А. С. Пушкина, или после?

Для «Лицея» мне пришлось серьезно сократить «Павла», чтобы роман соответствовал условиям премии. Я довольно сильно изменила роман, даже полностью переписала концовку, убрала некоторых персонажей и выслала его на премию и в издательство одновременно. Признаюсь, ничего не ждала.

О том, что я попала в длинный список «Лицея», узнала из поста организаторов премии в Facebook. Из РЕШ со мной связались, когда роман попал в список финалистов. В издательстве обо мне замолвила слово мой педагог, писатель Ольга Славникова. Я очень ей за это благодарна.

Ты училась в мастерской Ольги Славниковой в Литературных мастерских Creative Writing School. Ольга Славникова как наставник – какая она?

Очень лояльная и всегда горой за своих. Крайне редко случается, когда прекрасный писатель может быть еще и гениальным учителем. Это как раз тот случай. На мастерской Ольги Александровны есть ощущение семьи, когда твой учитель всегда за тебя и будет на протяжении твоего дальнейшего пути в этом большом литературном мире за тебя.

Ты считаешь, писательству можно научить?

Не научить, а скорее направить на верный путь человека, у которого есть к этому способности. Писательские курсы расширяют инструментарий, ты получаешь дополнительный объем «фишек», которые можешь использовать. Они расширяют твою эрудицию в целом, ты больше начинаешь разбираться в литературе. И, конечно, получаешь знакомства, общаешься с такими же людьми, как и ты, которые горят писательством. Одно дело, когда пишешь наедине с собой и не можешь получить адекватной оценки (родители и близкие не в счет, они всегда похвалят), чтобы кто-то указал на ошибки, а другое, когда твою работу оценивает писатель с огромным опытом. Он точно знает, как донести до тебя ошибки, чтобы ты понял, почему это нужно исправить, и не обиделся.

Вернемся к хорошо принятому читателями «Павлу Чжану». В романе поднимается вопрос детского насилия, детского дома. Почему вдруг такая тема, ты часто посещала эти казенные учреждения?

В детдомах я была раньше по работе, но не это стало поводом к написанию романа. Тема возникла после того, как мне попалась статья-расследование о насилии в Лазурненской коррекционной школе-интернате. Приемные родители обнаружили, что несколько детей, которые никак не были между собой связаны, кроме жизни в этом интернате, рассказывают одну и ту же историю. Что к ним в интернат приезжал мужик, который называл себя Серегой, увозил ребят в гостевом режиме на рыбалку, где совершал над ними действия сексуального характера.

В этой истории меня больше всего поразило, что целый год делу не давали хода, родителей убеждали, что дети врут. Было тотальное нежелание вникать в это, будто сироты – дети другого сорта. И я задалась вопросом: когда эти дети вырастут и вспомнят этот кошмар, когда взрослые буквально продавали их и брали деньги; вспомнят, как власти не хотели это расследовать, какое у них будет самоощущение? Кем станут эти люди?

Так родился образ Павла и идея написать о том, что будет, когда такой ребенок вырастет и встретит педофила, который так и не понес наказания. У читателей как раз серьезный отклик получила тема справедливости, что человек со связями, богатый человек не останется безнаказанным, и справедливость победит.

«Павел Чжан» – немного роман о мести, которая в то же время разрушает главного героя.

Весьма актуально звучит и тема чипирования в романе…

У меня была мысль, что в издательстве откажут в публикации, сочтут его слишком конъюнктурным. Хотя роман я писала в 2018 году, еще до того, как весь мир захватил Covid-19. Интереснее совпадение, что роман о Китае, откуда пришел вирус. Возможно, если бы я писала его сейчас, сюжет развивался бы иначе.

В романе ты описываешь город Благовещенск, в котором до этого не была. В этом году тебя пригласили туда на книжный фестиваль «Берег». Картинка сложилась?

Когда я писала роман, то бродила по Благовещенску через Google Maps, а также через видео местных жителей, через заметки и рассказы моего друга, который там жил какое-то время. Его путь похож на путь Павла Чжана: он жил в Благовещенске, потом в Хэйхэ, а потом поехал в Пекин. Прочитав роман, он поинтересовался, не с него ли я списала образ героя. Нет, конечно, это выдуманный персонаж.

Жители Благовещенска в отзывах писали, что в целом все очень точно описано. Когда я приехала туда, поняла, что могла бы докрутить детали, например, Павлу хорошо было бы уезжать из города ночью, чтобы он мог увидеть в последний раз огни на набережной российского берега. И, конечно, подсвеченные здания с китайской стороны. В этом году из-за пандемии нам не удалось побывать в Хэйхэ, но есть ощущение, что стоит заехать за эту «фанерную декорацию» из зданий, и увидишь, что на самом деле там все совершенно иначе…

«Павел Чжан» полюбился не только читателям, но и критикам. Но совсем без замечаний не обошлось. Некоторые критиковали роман за недостаточную феминистическую повестку. Тебе вообще интересна тема феминизма, ты считаешь, нужны романы с таким уклоном?

Конечно, нужно показывать сильных женщин в литературе. Критика заключалась в том, что в «Павле» слабый женский персонаж, но именно в случае этого романа у меня была другая задача: показать «даму в беде», эмоционально зависимого человека, с которым в детстве случилось эмоциональное насилие. В семье ее назначили «козлом отпущения», и дальше она уже сама создает себе неприятности. Именно это я хотела показать в образе Сони.

Как ты вообще относишься к критике?

Выуживаю из нее полезные зерна правды. Принимаю замечания, если они по существу. Мой первый роман был опубликован, когда мне исполнилось 22 года, после я активно публиковалась в Интернете и давно привыкла к критике. И в целом слов хуже, чем говорю себе я, особенно во время первой правки, быть не может. Я свой злейший критик.

Вопрос сразу от нескольких поклонников «Павла Чжана»: не планируешь продолжение?

Нет. Я много работала в жанре фантастики и зареклась писать книги с продолжением. Вторые и последующие части всегда слабее. Я люблю законченные истории и переход к новым героям. Возможно, я опубликую то, что мне пришлось сократить и изменить.

Ответом на критику про феминизм отчасти будет твой следующий роман, который со дня на день появится в книжных магазинах. У тебя нет страха «второй» книги?

Есть, но спасает то, что это совершенно другая история. Это рассказ о моих ровесниках, поколении 30-летних, тех, кто вырос в девяностые годы, и как взросление в это время повлияло на них. И о любви, конечно, – непростой и отчасти запретной. Книга еще более биографична, чем предыдущий роман, поэтому писать ее было довольно тяжело. Она о травме поколения, когда родители выживали, как могли, и им было не до нас. Мы, условные миллениалы, выросли и стремимся к безопасности, мало рискуем. Мы будто застряли между условными традиционными ценностями старшего поколения и свободой нового времени, более смелого поколения двадцатилетних.

Главный персонаж – сильная женщина?

В романе я говорю от лица двух женщин и одного мужчины. Одной героине в детстве все время внушали, что она должна быть хорошей девочкой, окончить школу с отличием, институт, сделать карьеру, найти себе хорошего мужика и родить детей. Все должно быть идеально. Но все пошло, конечно, не так. Хорошей девочкой быть не получилось.

Вторая героиня выросла с пьющей матерью, ее отец был «домашним боксером», и для нее во взрослой жизни становится нормой, что мужчина должен быть агрессивным и грубым. Поэтому она все время попадает в абьюзивные отношения. Она могла бы быть хорошей девочкой, но обстоятельства жизни не позволяют.

Роман о женщинах, которые пытаются все успеть и выжить. Ведь современная девушка, с одной стороны, должна быть хорошей матерью, любовницей, женой, хозяйкой и т. д., с другой – независимой, сделать карьеру и быть способной прокормить себя и семью. Она всем всегда что-то должна, должна вписаться в рамки, обозначенные кем-то без учета ее индивидуальности и желаний.

Что значить быть молодым автором в России? Тебя поддерживает старшее поколение?

Старшее поколение очень тепло относится к молодым авторам. Чтобы понимать реалии книжного рынка и знакомиться с новыми людьми, нужно посещать фестивали, литературные встречи и мастерские. Многие начинающие писатели не понимают, как подать свою работу, что надо писать, а что – нет, кому ее лучше показать, а кому точно не стоит. Например, не стоит массово рассылать свои нетленки известным критикам. Можно сотрудничать с «толстыми» литературными журналами, участвовать в конкурсах и премиях. Ты должен быть постоянно в литературной среде. Пока ты не вытащишь свою рукопись из стола и куда-то ее не отнесешь, никто сам за ней не придет. Ты и писатель, и сам себе пиарщик.

Заработать литературным трудом в России невозможно. Ты продолжаешь работать как переводчик?

Сейчас реже, не успеваю. 2021 год был одним из лучших в моей жизни, но очень суматошным. Я пишу рецензии на переводные книги для «Афиша Daily», а также сравнительные обзоры нашего и американского книжных рынков для журнала «Прочтение». Но планирую вернуться и к переводу. В основном я занималась переводом маркетинговых текстов для крупных компаний, но мне больше нравится художественный перевод. Правда, есть риск как у писателя впасть в какую-то отсебятину.

Есть ли книга, которую тебе хотелось бы перевести?

Я бы перевела роман Колсона Уайтхеда The Nickel Boys, который получил Пулитцеровскую премию 2020 года. Я прочитала роман в оригинале, у него очень лаконичный язык, Уайтхед пишет легкими акварельными мазками, но в итоге получается очень цельная и глубокая картинка.

Еще интересный роман Меган Хантер «Harpy» о женщине, которой изменил муж. Они договариваются остаться вместе, но она сделает ему три раза больно. В итоге даже после мести героине не удается справиться со своей болью, простить его. Роман кончается плохо.

Чьи новинки ты никогда не пропускаешь?

Я много читаю, могу за день 2–3 книги осилить. Никогда не пропускаю романы Ольги Славниковой, Марины Степновой, Ксении Букши, Людмилы Улицкой, Саши Николаенко, Алексея Сальникова, Евгения Водолазкина и Александра Иличевского.