Все самое интересное о жизни стран-соседей России
Обновлено: 14.12.2024
Культура и традиции
10 минут чтения

Возвращаясь к себе

Елена ГЛЕБОВА, этнограф



































































































































































Рыбаки. Фото из архива автора

Фото автора


Несколько лет назад во время экспедиции по Амуру я познакомилась с Ренатом Росугбу из ульчского села Булава. Он оканчивал школу, о будущей профессии пока не задумывался, но в тот момент всерьез увлекался созданием видеоклипов. Большинство его сюжетов были о немыслимых виражах паркурщиков, а энергию драйва особо подчеркивали композиции любимой метал-группы «Rammstein». Несмотря на такие предпочтения, парень с удовольствие танцевал в национальном ансамбле и владел техникой игры на бубне. В целом мало отличался от сверстников из больших городов: гулял по просторам Интернета, вел странички в социальных сетях, играл в компьютерные игры. Но при этом в свои 17 легко управлял лодкой и считался неплохим рыбаком, а это важнейший для ульча жизненный навык.


Пройти обряд посвящения

Суровый климат российского Дальнего Востока, где на протяжении многих сотен лет обитают чукчи, нивхи, нанайцы, ульчи, орочи, удэгейцы, эвены и другие коренные малочисленные народы Севера, требовал от человека физической выносливости, умения противостоять опасности, глубоких знаний окружающей среды, потому что от удачи охотников и рыбаков напрямую зависела жизнь рода. О силе и ловкости чукчей писал исследователь и государственный деятель Николай Гондатти, с 1894 по 1897 год возглавлявший на Чукотке Анадырскую округу. Виртуозами-нанайцами, чьи лодки летели как птицы, восхищался путешественник и натуралист Николай Пржевальский, побывавший в 1870 году на реке Уссури.

Нанайцы с. Кондон
Нанайцы с. Кондон

В культуре северных народов соединились отточенные до совершенства промысловые практики, сложный комплекс обрядов и ритуалов, фольклорное наследие, уникальные виды искусства, связанные с обработкой шкур животных и рыбьей кожи, резьбой по дереву. Народные знания передавались по цепочке поколений и ярко отразились в этнопедагогике, которая вобрала бесценный опыт адаптации человека к сложным, порой экстремальным природным условиям, формировала мировоззренческую картину ребенка и имела четкие гендерные разграничения. Обучением мальчиков занимались мужчины, прививая с раннего возраста навыки добытчиков, а будущих хранительниц очага во все премудрости быта посвящали женщины. Даже игрушки для сыновей делали только отцы или старшие мужчины рода, а для дочерей – матери, бабушки, сестры.

Но главное, малыши росли в атмосфере нежности и заботы, на них нельзя было кричать и тем более бить. Это отмечали многие этнографы, в том числе выдающийся исследователь Севера Владимир Иохельсон, изучавший в конце XIX века коряков. Он подчеркивал, что, несмотря на отсутствие наказаний и безграничную любовь родителей, дети были кротки и послушны, а старшие пользовались несомненным авторитетом. Со временем уважительное отношение к взрослым членам семьи перерастало в чувство ответственности за них, что характерно для многих народов. Интересны на этот счет сведения чиновника для особых поручений Приамурского генерал-губернаторства князя Константина Дадешкелиани, совершившего в 1886 году длительную экспедицию по Приамурью и Амурской области и побывавшего в стране тунгузов (устаревшее название эвенков). Лучшей иллюстрацией внутреннего мира этого народа, к тому времени принявшего христианство, исследователь называет песни. Перевод одной из них представляет особый интерес: «У меня есть мать, которая меня родила и белый свет мне показала: молю тебя, мой Бог, дать мне возможность ее прокормить». В новом тысячелетии уклад жизни коренных этносов стал иным, но традиция заботиться о старших сохранилась. Бывая в амурских селах, я не раз наблюдала, как подростки возвращались с рыбалки и часть улова приносили одиноким старикам.

В системе воспитания северных народов главная роль всегда отводилась семье и личному примеру родителей и других родственников. Настоящая школа жизни, хотя и совершенно ненавязчивая. Здесь никогда не учили чему-либо специально, но незаметно включали в повседневные дела, давали посильные поручения, исподволь делились опытом. Будущие рыбаки и охотники наблюдали за взрослыми и формировали представления об этических нормах поведения и системе запретов, узнавали секреты успешного промысла. Люди реки и тайги по рождению, они с ранних лет выстраивали взаимоотношения с природой, учились читать страницы этой настоящей книги таинств. Сказки, легенды и предания тоже были своего рода учебниками, из них узнавали о главных духовных ценностях, обычаях, образе жизни соплеменников.

Игрушечный арсенал сегодняшней детворы из национальных поселений самый обычный – машинки, персонажи известных комиксов, конструкторы. А какую-нибудь сотню лет назад это были уменьшенные копии взрослых орудий промысла, вырезанные из дерева маленькие лодочки с веслами, нарты с упряжью и собачками, лук и стрелы. С их помощью мальчик разыгрывал взрослые сюжеты, из них складывалась картина будущей жизни. А когда немного подрастал, обычно в 10–12 лет, наступало время перехода в мир мужчин. Он отправлялся с отцом на промысел, чтобы добыть свою первую рыбу или зверя, возил дрова для очага, а если принадлежал к оленным народам – заботился о стаде.

Первый улов сына в семьях нанайцев, ульчей, нивхов считался важным событием, и по этому поводу устраивали праздник. У чукчей вернувшегося с первым трофеем юного охотника встречал старейшина. Они устраивали символическую борьбу, в которой побеждал подросток и таким образом закреплял за собой статус удачливого добытчика. Многие поколения удэгейцев проходили через обряд посвящения в охотники: в 12 лет отец дарил сыну лук и семь стрел. Если тому удавалось подстрелить кабаргу или подсвинка, он получал уже девять стрел и копье, отправлялся добывать более крупного зверя, а по случаю успешной охоты устраивали торжество с ритуальными играми и танцами.

Тему быстрого взросления точно и тонко раскрыл Чингиз Айтматов в «Пегом псе, бегущем краем моря». Отправившийся на свою первую охоту нивх Кириск прошел через испытание стихией, потерял близких, но вернулся к родному берегу настоящим мужчиной, у которого теперь появилась звезда-охранительница. Эта трагичная и одновременно светлая повесть воспринимается как метафора мужества и любви к своей земле.

«Мальчики проходят суровую школу, чтобы приучиться переносить лишения, холод и усталость», – писал Иохельсон о коряках. «Жизнь детей у приморских чукоч не так легка и привольна», – отмечал этнограф Владимир Богораз. Подобные методы воспитания характерны для всех, кто находился в условиях постоянной борьбы за выживание. Именно поэтому серьезное место в этнопедагогике северян отводилось физической подготовке детей. Существовала целая система игр для развития ловкости, меткости, выносливости и наблюдательности. В селениях эвенов играли в «стадо»: «олени» держали над головой небольшие рога, а «пастухи» ловили их маутами (арканами). Орочи с ранних лет овладевали стрельбой из лука и могли уворачиваться от стрел. Ульчи целились острогой в связанную из еловых ветвей и быстро передвигающуюся с помощью одного из игроков «нерпу», удэгейцы учились грести веслами у берега. Чукчи для развития мышц ног привязывали к икрам утяжелители – кожаные мешочки с галькой или песком. Существовали всевозможные варианты забав с камешками, палочками, косточками, развивающие гибкость и подвижность рук, координацию движений, точность реакций – все то, от чего зависела охотничья и рыбацкая удача.

Эвены п. Арка
Эвены п. Арка

Подобные игры давно в прошлом, а их реконструкции можно увидеть разве что на фольклорных праздниках. Но мне приходилось не раз наблюдать, как сегодняшние подростки из нанайских, ульчских, нивхских селений легко идут по реке на веслах, ловко забрасывают сети, знакомы с повадками рыб. Они отлично разбираются в лодочных моторах и могут объяснить, почему «Yamaha» лучше «Прогресса». Времена меняются, но традиционный промысел в жизни речных народов, так же как охота у удэгейцев и негидальцев и движение вслед за оленьим стадом у эвенов и чукчей, по-прежнему остается важной частью жизни.

Время осенней путины для коренных жителей Нижнего Амура, как и сотни лет назад, важнейшая веха годового цикла. Давно готовы лодки и снасти, никто не жалуется на усталость, хотя за несколько дней почти беспрерывного хода лососевых на нерест едва ли кому-то удается нормально выспаться. И не найдется человека, который станет говорить о будущем улове, бахвалиться удачей – сегодняшние рыбаки строго соблюдают древние табу.

В один из приездов в Булаву я стала свидетелем такого случая. Друзья Рената Росугбу отправились на ночную рыбалку и уже довольно далеко отошли от берега, когда заглох мотор. Позвонили, благо теперь мобильники есть у каждого, парень тут же отправился на помощь и вернулся только под утро. Он, как и его сверстники, был сыном рыбака, знал Амур как свои пять пальцев и ориентировался даже в полной темноте. То, что мне показалось чрезвычайным происшествием, для молодого ульча событие самое рядовое. Жизнь на реке учит взаимопомощи. Это подтверждает и одно из наставлений подрастающему поколению коренных жителей Приамурья, которое передавалось из уст в уста: «На зов о помощи иди, чего бы тебе это не стоило, особенно в тайге или на Амуре».

Ренат и Иван Павлович Росугбу. Фото из архива автора
Ренат и Иван Павлович Росугбу. Фото из архива автора

Обратиться к корням

Молодое поколение северян, за редким исключением, не стремится в города. Даже получив образование в столичных и региональных вузах, многие возвращаются домой. Это можно объяснить и особенностями психологии, когда людям некомфортно в больших и шумных пространствах, и силой притяжения родной земли. Я не идеализирую национальные села: их не обошли болезни века, и жить там совсем непросто. Однако возросший интерес к этническим культурам за два десятилетия принял мировые масштабы, сформировал для носителей надежную опору. Традиционные ремесла стали маркерами этничности, они дают возможность представителям коренных сообществ занять свое место в социуме, сделать карьеру, перешагнуть географические рамки.

Мой знакомый Ренат отслужил в армии, вернулся в Булаву, но ему потребовалось какое-то время, чтобы найти себя. Теперь о нем говорят как о перспективном мастере со своим авторским стилем. Он преподает в центре национального творчества родного села, а в числе значительных достижений – победа на дальневосточном конкурсе «Ремесла земли Дерсу», ежегодное участие в международных ярмарках «Сокровища Севера» в Москве, персональная выставка в Сахалинском областном художественном музее, где он не только представил свои работы, но и провел мастер-классы. И абсолютно точно на его профессиональный выбор повлиял отец – известный резчик по дереву Иван Павлович Росугбу, разработчик методик резьбы по бересте. Не так давно они участвовали в международном фестивале «Ридду Ридду» в Норвегии, где за несколько дней создали ульчский тотемный столб, и теперь этот экспонат украшает экспозицию музея под открытым небом Центра культуры народов Севера в деревне Мандаллене. В нем не только особый знак духовных традиций амурских этносов, но и символ неразрывной связи поколений, в центре которой по-прежнему стоит семья.

Нанайская колыбельная. Фольклорный ансамбль Сиун. с. Ачан Хабаровский край
Нанайская колыбельная. Фольклорный ансамбль “Сиун” с. Ачан Хабаровский край

Когда говорят о коренных народах, одной из насущных проблем называют утрату родного языка. Иногда она решается достаточно просто. Нина Павловна Гейкер, руководитель старейшего в Приамурье народного ансамбля «Сиун», через который прошло несколько поколений жителей села Ачана, рассказывает внукам сказки только по-нанайски, и это лучше любых учебников. Дети эвенов Охотского района Хабаровского края обучаются в интернате, на лето приезжают к родителям-оленеводам, живут в чумах, кочуют, ухаживают за оленями и многие из них не представляют иного жизненного пути.

Нина Павловна Гейкер - руководитель ансамбля Сиун
Нина Павловна Гейкер – руководитель ансамбля “Сиун”

И все же задачи этнопедагогики выполняют школы и этнокультурные центры, которые есть во всех национальных селах Дальнего Востока. Вовлечение детей и молодежи в фольклорные коллективы, участие в фестивалях и праздниках дает возможность ощутить принадлежность к уникальной культуре. У кого-то знания о традициях своего народа поверхностные, но есть те, кому интересно постигать глубины. В той же Булаве ребята пишут исследования о старинных именах ульчей, народных игрушках, сакральных местах, а информацию получают не только из книг, но и от старейших жителей. Им нравится цитировать Чингиза Айтматова: «Каждый народ, даже самый маленький, – неповторимый узор на ковре человечества». Читая эти работы, чувствуешь искреннюю увлеченность авторов, и даже в голову не приходит говорить о клиповом мышлении.

Полностью статья была опубликована в журнале «Человек и мир. Диалог», № 4(9), октябрь – декабрь 2022.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Подписывайтесь, скучно не будет!