Герман Соловьев: «У нашего корабля есть нервная система и встроенный доктор»
Четверокурсники МАИ придумали новый многоразовый орбитальный корабль, чтобы полеты в космос стали обыденным делом.
Сергей Лютых
С 10 по 12 апреля на территории ВДНХ пройдет международный фестиваль «Пора в космос». Среди его участников – студент 4-го курса МАИ Герман Соловьев, который вместе со своим одногруппником Александром Гнатюком спроектировал систему многоразового космического корабля «Эфир» и многоразовой ракеты-носителя «Импульс».
Расскажите о своем участии в фестивале «Пора в космос».
Он проводится на ВДНХ. В прошлом году попытался туда попасть как посетитель, а теперь я один из участников. Там есть лекторий, образовательная программа, которая проводится совместно с музеем космонавтики. Особенность этого фестиваля в том, что уделяется внимание как общей философии и взглядам на перспективу дальнейшего развития космонавтики, так и обсуждению конкретных шагов, которые помогут нам сдвинуться с той мертвой точки, где мы находимся сейчас.
Как правильно называть спроектированный вами космический корабль и на что он способен?
Можно его называть как угодно: орбитальный самолет, космоплан, многоразовый транспортный космический корабль. Он выводится на ракете в космос. Там делает свои дела: доставляет какие-то объекты на орбиту, буксирует, ремонтирует их, зондирует Землю, окружающее космическое пространство. Одной из важных его задач является избавление орбиты от космического мусора. Затем этот корабль возвращается на Землю, садится как самолет, проходит незначительный ремонт и возвращается в космос.
Он беспилотный?
Да, мы применяем для него композитные материалы, а они пока не настолько хороши, чтобы полностью гарантировать герметичность. Но в будущем нашу систему, вероятно, можно будет использовать и для пилотируемых полетов.
А ракета-носитель?
Она схожа по размеру с «Зенитом». После старта доходит до точки, когда у нее практически заканчивается топливо, отделяется, тормозит сначала двигателями, входит в атмосферу, а дальше спускается на парашюте. Во время этого спуска ее ловит вертолет.
Не слишком сложно? Перехват вертолетом падающей на парашюте ракеты – такое уже где-то было?
Да, есть система RocketLab, которая предполагает такой способ перехвата.
Много ли вообще подобных вашему больших перспективных проектов у ваших сверстников, других участников российских конкурсов и фестивалей?
Есть типовые проекты, которые выдаются из года в год. Есть интересные, узконаправленные проекты, связанные с доработкой одного какого-то элемента уже существующей системы. Они создаются с расчетом на быстрое внедрение в практику. Такие же разработки, как у нас, встречаются редко. Мы участвовали в двух всероссийских конференциях. На первой было еще два похожих проекта, а на второй – ни одного.
- Давид Манукян: «У меня не работа, а миссия»
- Катерина Богомазова: «Природа состоит из мозаики, я пытаюсь это отразить»
- Женисбек Пиязов: «Я думал о работе, а не о званиях»
- Елена Соковенина: «Мне комфортнее жить за рамками, чем позволить себя упростить»
- Ованес Франгулян: «Важно не просто рассказать историю, а сделать это так, чтобы люди полюбили город»
А почему так?
Такие проекты редко поддерживаются институтами. Им интересно, чтобы разработка внедрялась в производство и была вообще экономически обоснована. Но и наша система направлена на то, чтобы сделать космическую отрасль более доступной, чтобы она воспринималась не как что-то неординарное, а как нечто обыденное, как одно из направлений перевозок, в том числе коммерческих. Мы, как мне думается, сделали красивый дизайн, который притягивает взгляд.
Это важная часть, что американцы как пионеры маркетинга уже не раз доказывали.
Да, но мы также сделали акцент на том, с чем у них были проблемы, если брать, к примеру, программу шаттлов – это межполетное обслуживание. У американцев оно проходило несколько месяцев и требовало привлечения трех сотен специалистов. Для обслуживания нашей системы не потребуется столько времени и персонала. Оно практически полностью автоматизировано и контролируется интеллектуальными системами. По сути, у нашего корабля есть нервная система и встроенный доктор, который выявляет болезни на ранних этапах, а станция межполосного обслуживания – это что-то вроде поликлиники.
Какие-то переговоры с «Роскосмосом», перспективными инвесторами уже велись по поводу ваших разработок?
Мы получили отзывы от нескольких предприятий «Роскосмоса». В НИИ Стартовых комплексов, который входит состав ЦЭНКИ, выразили свою заинтересованность в развитии этого проекта, но насчет финансирования пока никаких вопросов не ставилось вообще. А к нашему кораблю, по словам профессора Гончара, скорее всего, будет интерес со стороны РКК «Энергия».
Как вы видите свою работу над этим проектом дальше?
Он становится отправной точкой для дальнейших разработок. В частности, мы хотим разработать одноступенчатый космический корабль. Думаю, на базе современных технологий это уже возможно.
То есть таких кораблей, какие мы видим во всех фантастических фильмах, которые спокойно поднимаются в космос без ракет, да?
Да, в прошлом такие проекты утыкались в сложность изготовления, высокую стоимость. Сейчас, к примеру, мы уже можем производить даже топливные баки из композитных материалов, тем самым снижая общий вес корабля, использовать новые прямоточные двигатели. Думаю, к осени мы представим проект такого корабля.
Всем этим вы будете заниматься в стенах МАИ?
Да, впереди еще два года магистратуры и четыре года аспирантуры. По крайней мере, в моих планах.
Полную версию интервью читайте в ближайших номерах журнала«Перспектива. Поколение поиска».