Все самое интересное о жизни стран-соседей России
  • PERSPECTUM
  • Лица поколения
  • Айнура Качкынбек-кызы: «Хочу жить в неквадратной стране»
    Актриса из Кыргызстана — о преодолении природной застенчивости, американском менталитете и надежде на волонтерское движение в Бишкеке.
Обновлено: 04.10.2024
Лица поколения
13 минут чтения

Айнура Качкынбек-кызы: «Хочу жить в неквадратной стране»

Актриса из Кыргызстана — о преодолении природной застенчивости, американском менталитете и надежде на волонтерское движение в Бишкеке.






















































































































































































































Глеб Ситковский

Айнура Качкынбек-кызы родилась в Бишкеке, окончила консерваторию и Театральное училище при Кыргызском национальном академическом драматическом театре имени Т.Абдумомунова. В 2003–2008 годах работала в камерном оркестре «Манас». В 2009 году по приглашению американского режиссера Вирляны Ткач уехала в США, играла в спектаклях нью-йоркского театра La Mama. Состоит в труппе бишкекского экспериментального театра«Сахна». В 2013 году дебютировала в кино. На сегодняшний день фильмография актрисы насчитывает 9 картин. В 2016 году российский режиссер, художественный руководитель студии SounDrama Владимир Панков предложил Айнуре сыграть в спектакле «Демон» (копродукция Международного Чеховского фестиваля и Русского театра драмы им. Ч.Айтматова в Бишкеке). Постановка была включена в лонг-лист «Золотой маски».

Как вы пришли в актерскую профессию?

Родители отдали меня в престижную музыкальную школу — что-то типа московской ЦМШ, она у нас одна такая на всю республику. Но уже где-то с 9-го класса я точно знала, что свяжу свою судьбу с театром. Поступать все равно пришлось в консерваторию: родители, педагоги и все окружающие просто не поняли бы меня, если бы я, отучившись 11 лет в специальной школе, выбрала себе какую-то другую профессию. Все сказали бы: «Не оправдала надежд». Да и отношение в Кыргызстане к артистам другое. Музыкант — это что-то серьезное, а актер и тем более актриса —очень легкомысленное. Но я все равно добилась своего. Учась в консерватории, ухитрилась параллельно поступить в училище при Кыргызском драматическом театре. Разрывалась между консерваторией и училищем, но как-то сумела это совместить.

Откуда такая страсть к актерству? Родители имеют какое-то отношение к театру?

Никакого. Мама — физик-математик, папа — юрист. Но в музыкальной школе педагоги часто водили нас в музеи, театры. И вот в один прекрасный день мы попали на спектакль Владислава Пази «Журавлиные перья» в Бишкекском городском театре. Я тогда была в 5-м классе, но до сих пор помню мурашки, которые чувствовала, сидя в зале. Вышла со спектакля с твердой уверенностью, что точно буду работать в театре. Так и случилось.

Наверное, в детский самодеятельный театр после этого поступили?

У нас был театр в школе, и я стала туда ходить. Но ужасно стеснялась и играла только в массовке.Возвращалась домой и фантазировала, как бы сыграла главную героиню. Но если бы мне тогда, не дай бог, предложили роль героини, то я бы с ужасом отказалась. Думаю, моя тогдашняя застенчивость была связана именно с музыкальным детством. Музыкальная школа — это всегда муштра и дисциплина. Или ты Ойстрах, или никто, третьего не дано. Когда мы участвовали в школьных концертах, выходили на сцену совершенно деревянные — от нас требовалось только показать исполнительскую технику. Эту скованность в себе я еще долго преодолевала.

Но не пропускала ни одной премьеры, ходила абсолютно на все спектакли в городе, на все фестивали. И очень много читала. Когда поступила на актрису, то поняла, что я начитаннее всех своих однокурсниц, которые в основном приезжали поступать сразу после школы из деревень. В общем, после первого курса я решила, что поеду учиться в Москву. Прошла все туры в ГИТИСе, а потом мне говорят: «Где ваша квота от республики?». Оказывается, учиться в Москве бесплатно иностранке можно только при наличии квоты от республики, иначе надо самостоятельно оплачивать обучение. Но я об этом понятия не имела, просто нашла денег на поезд Бишкек —Москва и поехала поступать, как Фрося Бурлакова из советского фильма. Пришлось возвращаться домой.

Расскажите, как вы попали к Владимиру Панкову в его спектакль «Демон».

Когда в Бишкеке объявили кастинг, пришло 200 человек. Панков 5 дней проводил отбор. Думаю, мне помогло музыкальное образование. Уверена, что именно благодаря ему Владимир Панков позвал меня на главную роль, несмотря на огромный конкурс.

Трудно было понять его метод саундрамы?

Вы знаете, не очень. Дело в том, что на третьем курсе театрального училища я попала в труппу театра «Сахна», который возрождает кыргызские эпосы — не только знаменитый «Манас», который знают все, но и многочисленные малые эпосы. В сущности, кыргызские эпосы — это наша собственная «саундрама» (смеется). Поэтому нам было легче понять метод Владимира Николаевича Панкова. Ведь он соединил на сцене традиционные кыргызские инструменты,сказителя из «Манаса» и европейские классические инструменты. Это был бесценный опыт, конечно. Обычно в театрах происходит как? Ты репетируешь, репетируешь, а в конце тебе приносят музыку. А тут с первой же читки музыкант начинает сочинять вместе с тобой, и это очень помогает актеру импровизировать вместе с музыкантом. Ты ведешь за собой музыку, а музыка ведет тебя.

Ваш муж — прекрасный кыргызский актер Улан Омуралиев. Наверное, в училище познакомились?

Он преподавал у нас фехтование. Романтические отношения начались еще во время учебы, но поженились мы только через два года после окончания училища.

Знаю, что в этом году, если не помешает карантин, вы с ним едете стажироваться в Москву.

Да, в этом году моя мечта учиться в Москве наконец осуществилась. Нам с Уланом выдали квоту на стажировку либо в ГИТИСе, либо в «Щепке». Это режиссерская стажировка. Прикрепят к какому-нибудь хорошему режиссеру, будем ходить за ним целый год, сидеть на репетициях и учиться мастерству.

Вы хорошо знакомы не только с русской и кыргызской театральной традицией, но и с американской. Как это случилось?

Когда я, расстроенная, вернулась из Москвы, в Бишкек приехала режиссер из Америки Вирляна Ткач. Она из театра La Mama в Нью-Йорке, а в Бишкеке хотела поставить спектакль по кыргызскому эпосу. Ее брат — антрополог, долго работал над каким-то проектом в Кыргызстане,видимо, заразил своей любовью к Кыргызстану и сестру. Я прошла кастинг в Бишкеке и уехала в Нью-Йорк на два месяца. Художник был из Японии, хореограф — немка. А актеры — наполовину из Америки, наполовину из Кыргызстана.

Я так понимаю, это была ваша первая поездка за границу, если не считать России. Как впечатления от Америки?

Вы знаете, наш эпос повествует о взрослении героя, который в конце становится батыром, то есть богатырем. А в начале повествования он сильный, но глупый мальчик. Проходит сначала через подземный мир, потом попадает в космос и возвращается на Землю. Так вот: чувствовала себя совершенно как наш герой. Это был абсолютно фантастический мир по сравнению с тем, что я знала. Мы попали сразу в Нью-Йорк, на Бродвей. Люди, улицы, освещение — все другое! Это был настоящий шок.

Менталитет, наверное, тоже сильно отличается?

Они совершенно другие. Например, когда я ездила в Россию в летнюю школу СТД, вообще не чувствовала разницы между кыргызским и русским менталитетом. В Америке же все намного проще во всех отношениях. В Москве, например, если ты встречаешься на проекте с крутым актером, он может с тобой просто не общаться, не разговаривать. А там известный актер, который вчера отыграл премьеру со Скарлетт Йоханссон, может сидеть рядом с тобой в дырявых штанах,угощать бургером и разговаривать на равных. Я сидела рядом с ним и думала: нет, наши народные и заслуженные артисты никогда себе такого не позволят.

Вы успели пожить и в Америке, и в России, и в Кыргызстане. Как вам кажется, чем отличаются ваши ровесники в этих трех странах?

Мне кажется, новое поколение в Кыргызстане и России имеет много общего — у нас схожий менталитет. Что касается моих ровесников в Америке, с которыми я общалась, то все они имели огромные невыплаченные кредиты на образование, и у них не было никакой надежды выплатить их в ближайшие 20 лет. Когда мы собирались в компании, все они поголовно были недовольны правительством и очень скептически настроены по поводу будущего. Для меня это удивительно, потому что и в Кыргызстане, и в России многие хотят переехать в Америку — всем кажется, что там рай, но это не так.

Сколько вы прожили в Америке?

Первый раз репетировали два месяца, а играли месяц. Это же не репертуарный театр, а спектакли играют по проектному принципу. Но потом я еще года три туда ездила, ведь мы сыграли там еще три спектакля. Был, например, спектакль с украинской певицей Ниной Матвиенко, которая исполняет народные песни. Она народная артистка Украины и у нее даже есть звание Героя Украины! В этом спектакле пересекались песни разных народов, в которых фигурируют мать и дочь. Мать провожает дочь замуж — такие свадебные плачи, по-моему, есть у многих народов.Кажется, в русской традиции это называется «заплачка», да? А по-английски это будет lament. В основе спектакля лежал шумерский эпос, а участвуют в нем две девушки — украинская и кыргызская. Матери провожают их в город, те попадают в подземелье и в конце концов превращаются в скифские камни. Спектакль так и назывался — «Скифские камни». В общем, как вы видите, все культуры перемешались — американская, кыргызская, украинская, шумерская и даже скифская (смеется). Еще один наш спектакль назывался «Мост снов» по стихам украинского поэта Олега Лишеги. Это было похоже на музыкально-поэтический коллаж о мире снов, где могут петь рыбы, где можно встретить друга детства, первую любовь, где еще и можно поменять прошлое… или будущее. По сюжету старый человек во сне встречается со своим детством и заново все переживает, вспоминает маму, отца, друга, потери, обиды, первый поцелуй.

Ужасно интересно все, что вы рассказываете. Напрашивается вопрос: девушка из бедной центральноазиатской страны приезжает в одну из самых богатых стран мира и не куда-нибудь, а в Нью-Йорк. Не было ли соблазна остаться там навсегда?

Я сама себе удивляюсь, но в тот момент даже мыслей таких не было. Мне многие мои земляки говорили: да ты что, с ума сошла? У тебя такой шанс, а ты хочешь домой вернуться? Говорили даже, что я дура ненормальная (смеется). Скажу честно: потом в минуты слабости иногда думала,что, может, действительно надо было остаться? Но все-таки остаюсь верна своей профессии, прекрасно понимаю, что я кыргызская актриса и буду востребована только у себя на родине. Конечно, я неплохо продвинулась в Америке в изучении языка и даже исполняла некоторые фрагменты на английском.

Но у вас же было три успешных спектакля подряд в Нью-Йорке?

Да. Но мой родной язык — кыргызский, и полноценно себя выразить как актриса я могу только на кыргызском. Вот даже сейчас, разговаривая с вами по-русски, сначала формулирую свои мысли по-кыргызски, а потом перевожу их. Хотя по-русски говорю с детства совершенно свободно и уж точно лучше, чем по-английски. Я очень многому научилась в Америке как актриса, и в России тоже, но все-таки каждый раз возвращаюсь домой. Почти сразу по возвращении из Нью-Йорка, в 2014 году я попала в Летнюю школу СТД России в Звенигороде, и это был бесценный опыт.

Именно там приобрела какую-то уверенность в профессии, поняла, что могу и по-русски играть.

Получается, вы могли бы и в России состояться как актриса?

Могла бы. Но все же по-прежнему очень хочу реализоваться у себя дома. К сожалению, я расцениваю нынешнюю ситуацию в кыргызском театре как очень тяжелую. Министерство культуры не поощряет никакого развития, годами ничего не меняется. Я бы очень хотела создать свой собственный театр, куда мы могли бы приглашать разных режиссеров — из Алматы, из Москвы, из Прибалтики, из той же Америки. Понимаете, в чем беда? Сформировалось новое молодое зрительское поколение. Оно уже не воспринимает вчерашний театр, застрявший где-тона уровне 70-х годов прошлого века. Я уверена, что мне по силам создать камерный экспериментальный театр, куда будут ходить зрители. Новое поколение зрителей — оно очень неглупое, я верю в него. Нужны мастер-классы, лаборатории — ничего этого пока что нет.

Открыть собственный театр — это для вас несбыточная мечта или есть конкретный план действий?

Я точно знаю, как развивать театр, но все, как всегда, упирается в деньги. Поскольку мы с моими единомышленниками работаем в театре «Сахна», у нас есть техническая и материальная база,световая аппаратура, но нет помещения. И мне кажется, что мы еще не созрели. Кроме того, я чувствую, что мне не хватает знаний. Надеюсь, что режиссерская стажировка поможет.

А как вы вообще из актерской профессии попали в режиссуру?

Скажу честно, у меня не было цели стать великим режиссером. Все получилось почти случайно.Одна известная кыргызская писательница (ее зовут Алтын Капалова) пришла ко мне и сказала:«Айнура, давай сделаем спектакль для детей? Ты же сможешь!». Пришлось соглашаться. Алтын написала детскую сказку, которая называлась «Квадратная страна», но спектакль мы решили назвать наоборот: «Неквадратная страна». Потому что мы хотим, чтобы наша страна была«неквадратной».

Что это значит?

Квадратная страна у Алтын — это когда вокруг все однообразно и расчерчено на квадратики. В квадратной стране живут квадратные люди, и сознание у них квадратное. В этой сказке еще есть круглая и треугольная страны, где все тоже живут по шаблонам, но уже по другим. Но находится девочка, которая разрывает границу между странами и создает единую страну, где смешаны самые разные геометрические фигуры. Прекрасная сказка о том, что мир должен быть разнообразным. Я бы тоже хотела жить в такой неквадратной стране (смеется).

Красивая идея. А что вы сделали потом?

Следующий мой спектакль был поставлен благодаря фонду Динары Аляевой «Помогать легко». Это фонд, который открыл первый хоспис в Бишкеке для онкобольных детей. Им пришла в голову идея сделать спектакль по пьесе Эрика Эмануэля Шмитта «Оскар и Розовая дама», главный герой которой — мальчик, умирающий от рака. Они обратились ко мне, и я согласилась.

Пьесу Шмитта очень часто ставят, в том числе и в России. Но я впервые увидел спектакль, где действие перенесено из Франции в Кыргызстан, и это сделано довольно убедительно. Как вам пришла в голову такая идея?

Я просто попыталась представить себе, что будет, если этот бедный мальчик Оскар будет лежать в нашей обычной бишкекской онкологии, а ухаживать за ним будет санитарка тетя Роза.

Когда я был в Бишкеке и посмотрел ваш спектакль, мне рассказали, что для местного зрителя на первый план, помимо онкологии, выходит еще одна очень деликатная тема. Тетя Роза заменяет Оскару мать, потому что его не навещают в хосписе родители. А в Кыргызстане сейчас очень многие, даже здоровые дети растут без родителей, потому что те уехали на заработки в другую страну. Это правда серьезная проблема?

Вы даже не представляете себе, насколько. У нас в школьных журналах, где раньше напротив фамилии ребенка записывали «сирота» или «мать-одиночка», теперь появился новый статус —«родители-мигранты». Очень много детей, которых родители оставляют на попечение даже не бабушки или тети, а просто соседям. И известны случаи, когда это приводило к трагедиям и насилию по отношению к ребенку. Менталитет моего народа никогда не позволял бросить ребенка или отдать его в приют, это всегда считалось делом немыслимым. Но до какой же гранимы дошли, если матери могут бросить ребенка, оставить его на произвол судьбы?

Айнура, а сейчас, после выхода спектакля вы продолжаете сотрудничать с фондом «Помогать легко»?

Я помогаю им организовать концерты, спектакли. Для меня это очень важная часть жизни.

Я зашел на вашу страницу в Фейсбуке и увидел, что вы очень социально активный человек и не замыкаетесь только в рамках своей профессии. Насколько это важно для вас?

Мне кажется, очень важно иметь какую-то гражданскую позицию. Для актера и режиссера это вообще обязательно: ты должен понимать, что хочешь со сцены сказать зрителю. Я мало что могу сделать, к сожалению, но стараюсь проявлять социальную активность. Сейчас из-за пандемии в стране особенно сложная ситуация, и мы с другими актерами начали думать, чем можем помочь.Стали, как и во многих других странах мира, записывать и исполнять монологи врачей и медсестер — они настоящие герои, и их надо поддержать. У нас в стране сейчас просто ужасная ситуация. В New York Times вышла статья, в которой написано: Кыргызстан — на первом месте в мире по смертности от коронавируса. И мы сами виноваты в том, что проявили социальную инертность, не защищали нашу медицину, которая дошла до плачевного состояния, и теперь это все приводит к гибели людей. Меня радует, что именно молодое поколение стало сейчас проявлять активность и спасать людей. Очень много волонтеров и активистов. Те, кто уехали на заработки за границу и сами живут довольно трудно, за собственные деньги закупают медикаменты и концентраторы кислорода, присылают их домой, на родину.

У вас есть ощущение, что ваше поколение может что-то изменить в стране?

До пандемии у меня было ощущение безнадежности, мне казалось, сегодняшняя ситуация — это дно, с которого не подняться. Но сейчас, увидев мощное волонтерское движение, я стала возлагать большие надежды именно на новое поколение. Старшее поколение, которое сейчас у власти, не понимает, что надо менять всю систему.

А чем отличается ваше поколение от предыдущего?

Если судить, например, по моим родителем, то это советское поколение. Они, когда были молодыми, знали, что государство обеспечит им квартиру, что можно работать на одном месте всю жизнь и получать стабильную зарплату. Поэтому они мыслят по-другому, они остались инертны. А наше поколение понимает: все в наших руках.

Беседовал Глеб Ситковский

Фото – Виктор Рехемяе

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Подписывайтесь, скучно не будет!
Лучшие материалы за неделю