Энцы. Люди ветра и солнца Николай ПЛУЖНИКОВ, кандидат исторических наук, ИЭА РАН
Теги: Национальная культура | Традиции | Обычаи | Особенности культуры
Энцы — это народ, придуманный известным советским этнографом и лингвистом Г. Н. Прокофьевым в 1930-е годы. Как и ненцы, они никогда себя народом не обозначали. Для них был важен род, его название, но поскольку советская власть дала ученому социальный заказ, то он сделал этнонимом слово из их языка, означающее просто «люди» (как и ненцы). В старинной русской традиции все оленеводы тундры, говорящие на родственных северосамодийских языках (ненцы, нганасаны и энцы) назывались самоедами. У энцев к этому обозначению добавлялось еще место обитания (енисейские) или сдачи ясака (карасинские или хантайские).
Это один из самых малочисленных (201 человек в 2021 году. — Ред.) народов нашего Севера, пришедший из южной Сибири с домашними оленями. Собственно говоря, это две ветви, лесная и тундровая, которые разделились еще до прихода русских на Тазовский полуостров и нижний Енисей. Это могло случиться в XVI веке или раньше. Снова встретились они уже в конце XIX века, когда лесные подошли по Енисею к лесотундре, чуть южнее Дудинки.
История обеих ветвей за последние столетия говорит о том, что их всегда было мало, они всегда жили среди других народов. Это подтверждает их певучий язык, грамматически более размытый, чем родственные ненецкий и нганасанский. Две-три сотни лет лесные энцы жили среди селькупов и кетов, которых научили оленеводству, а от них усвоили различные шаманские умения. Однако форму и конструкцию шаманского бубна переняли у эвенков.
Позже постоянными брачными партнерами лесных энцев стали енисейские ненцы-юраки. У тундровых же издавна брачными партнерами чаще оказывались нганасаны.
Ниндили
В 1988 году я записывал предания последнего нганасанского шамана Тубяку Костеркина о его предках. Среди них был Ниндили, имевший волшебный деревянный посох. Прикладывал его к больному, и тот выздоравливал. Шаманы, как и врачи, могли различаться между собой разными оригинальными видами практики. О целебном посохе я больше нигде на Севере не слышал, тем более деревянном. Шаманские вещи нганасаны, эвенки и соседи предпочитали делать из металла, а дерево как материал не котировалось.
Много лет спустя, уже после смерти Тубяку, я как-то спросил о посохе Ниндили у Надежды, старшей дочери шамана. Она знала о практиках отца очень много, мы дружили и работали над совместным научным проектом. Надежда сказала: «Ниндили — это лыжник, он пришел с юга». Дело в том, что нганасаны — один из немногих по-настоящему автохтонных народов Севера. Но в роду Костеркиных (Нгамтусо по-нганасански) были энецкие предки. Нганасаны хорошо знали, что такое лыжи, но не пользовались за ненадобностью: зимой снег быстро прессовался ветрами и становился прочным для ходьбы. Да и сама конструкция обуви без подъема, общая у нганасан и тундровых энцев, напоминающая ноги слона и поэтому подвязанная к поясу, исключала возможность использования лыж. Стало быть, Ниндили был энец, а его предки пришли на Таймыр из южной Сибири. Значит, надо постараться найти аналоги деревянному посоху там, на его далекой прародине, не знавшей эвенкийских шаманов с их магическим железом. Я долго искал по разным этнографическим книжкам и наконец нашел у своего старшего коллеги (уже покойного) С. И. Вайнштейна в работе «Мир кочевников центра Азии». В южной Сибири он назывался «жезл», но по длине был посох, и тоже трехголовый. Принадлежал шаману из восточной Тувы, жившему в начале ХХ века.
Следующий вопрос: почему Ниндили лечил посохом? Шаманы таежной и тундровой Сибири с железными посохами объясняли, что инструмент нужен, чтобы не увязнуть в непролазной грязи Подземного мира. Обычно их делали с тремя головами, стилизуя под дерево. У многих народов южной Сибири еще в начале ХХ века имелись родовые священные места с деревьями, где в определенное время года совершали жертвоприношения предкам с просьбами о благополучии и здоровье. Проводил этот праздник шаман или старейшина, но шаман как защитник рода вполне мог иметь при себе небольшую модель этого дерева в виде жезла. У эвенков таких представлений не было, но их шаманы считались сильными и им всячески подражали. Поэтому эвенкийские шаманы заимствовали для своей яркой ритуальной пантомимы южносибирский жезл, сделав его посохом. И дальше он из деревянного стал железным, а смысл того, что когда-то он означал родовое древо жизни, окончательно забыли.
Каменные ворота
В таймырской лесотундре весной, в ознаменование начавшегося года энецкие и нганасанские шаманы проводили обряд очищения перед тем, как отправиться с зимнего стойбища на летнее. В этой местности основной камень — плитняк, он тонкий и легко колется. Из него строили ворота высотой около полутора метров, через которые мог пройти чуть нагнувшись взрослый человек (антропометрически жители Арктики серьезно уступают более южным народам. — Ред.). После того как ворота оживлялись кровью жертвенного оленя, обитатели стойбища выстраивались в цепочку и во главе с шаманом проходили через ворота. Потом их закрывали жертвенной оленьей шкурой, люди уезжали. Больше эти сооружения не использовались. Такой обряд проводился не каждый год.
Есть эвенкийский аналог под названием чичипкан. Эвенки представляют собой культуру таежных бродячих охотников. В лесотундру, где обитали энцы и нганасаны, они нередко выходили летом на промысел дикого оленя. Чичипканом назывался четырехметровый идол с остроконечной головой и огромными ногами из расколотого древесного ствола. Его ноги образовывали те же ворота, через которые проходили люди. По завершении обряда ноги связывали, а чичипкан относили в лес — он тоже был одноразовый. Вероятно, энцы и нганасаны заимствовали обряд у эвенков. На вопрос, почему не используют дерево, ведь в лесотундре этого материала достаточно, мне отвечали: что может быть (в магическом отношении) прочнее камня?
Экспедиция
Осенью прошлого года телепередача «Планета людей» канала «Культура» организовала съемки небольшого этнографического фильма об энцах. В результате он получился о памяти, еще достаточно свежей, но сама культура вместе с языком почти вся ушла в прошлое.
Наша маленькая съемочная группа — режиссер Анна Коряковцева, операторы Михаил Скотников, Артем Никитин и я, этнограф и научный консультант — записали интервью с восемью людьми возрастом от 25 до 76 лет, которые называют себя энцами. Все они относятся к лесной группе, но только двое проживают в поселке Потапово в 90 км от Дудинки вверх по Енисею. Остальные — горожане из Дудинки.
Наша киноэкспедиция не преследовала сугубо научные цели, поэтому мы старались говорить с героями о том, что им самим интересно сообщить и вспомнить.
Огонь
Так же, как многие народы Сибири и Севера, лесные энцы при многих жизненных проблемах кормят огонь очага (сейчас — печки). У них сохранились развернутые представления о языке огня в связи с этим жертвоприношением. Зоя Болина 1950 года рождения рассказывает: «Она (обряд обычно проводит хозяйка. — Н. П.) так сядет, послушает, как огонь принял ее подношение, и еще будет смотреть за пламенем, как оно себя ведет, какие звуки издает: то ш-ш-ш, то х-х-х, то потрескивает, то сладкие причмокивания или резкие звуки, даже поленья в разные стороны расходятся, и пламя резкие движения делает. Смотрит, как искры летят, куда падают — в разные стороны, или в сторону солнца, или в сторону заката. Брали внутренний жир принесенного в жертву оленя. Я сама присутствовала на таком обряде. Мой дедушка в те давние времена был старый уже. Этого оленя звали, я даже помню, Неварий. Этот внутренний жир, он такой беленький, его надо хорошо просушить, и тогда он очень долго может храниться».
Хозяин тундры
Зоя продолжает: «Отец однажды рассказал, как ехал в лунную ночь зимой: “Вдруг слышу, что сзади кто-то обгоняет. Отчетливо слышу дыхание оленей. Оборачиваюсь, смотрю: олени большие, на нарте величаво сидит мужчина в сукуе (вид верхней одежды типа малицы. — Ред.). Вот он мимо промчался, а спина такая прямая. Я вглядываюсь, гадаю, кто это? Не узнаю, так как он сразу вперед. Слегка оглядывается, будто призывает: мол, догоняй. У меня азарт, задор появился. Кто же это меня вызывает на соревнование? Я начал погонять оленей и за ним мчусь, а догнать не могу, хотя он правит будто слегка, только меня подзадоривает. В какой-то момент я вздрогнул от мысли, что так и не разглядел этого мужчину с прямой спиной. Остановил оленей, глянул вперед — а там никого нет. Даже следа от нарт и копыт нет! Что это было? Тут я вспомнил, что хозяин или дух тундры иногда может так уводить людей. Вспомнил и ужаснулся. Остановил упряжку, закурил, а самого прямо колотит. Вспомнил еще, что в таких случаях надо нарты повернуть в обратную сторону, след хореем (длинный шест с костяным или металлическим наконечником для управления оленями. — Ред.) перекрестить и сказать обязательно такие слова: «Хоу, хозяин тундры, я тебе не соперник, ты меня больше не зови». Прямо без оглядки поехать обратно по санному своему следу. Наверное, он меня так завлекал, а потом все-таки подумал, что у меня много детей (нас было 10), как же вы останетесь без него, кто вас кормить, одевать будет? Поэтому он меня отпустил”».
Рисунки отца
Демьян Силкин 1997 года рождения: «Когда я учился в четвертом классе, решил пойти на охоту. Старший брат любил охотиться, я хотел, как он. Первый раз не получалось ставить ловушки, и я пошел к отцу. Он уже был инвалидом, не мог сам ходить в лесотундру, так рисовал мне (его отец Иван Силкин — оленевод и известный на Таймыре самобытный художник. — Н. П.) схему, где что ставить, какие расстояния и направления. Я с этой бумажкой ходил в лес. Отец учил: «Часто не надо проверять, подожди дня три». И вот я выждал срок, пошел к своим ловушкам, а там уже куропатки попались. Также сети на Енисее ставил по осени: отец нарисует схему, я сделаю. Рыбы много попадалось. Потом зять — муж сестры — появился, помогал. Так я и научился промыслу».
Николай Чудотворец
Александр Сигуней 1970 года рождения с детства хорошо рисовал и лепил, и педагоги заметили его способности. Мальчика отправили в Санкт-Петербург в среднюю художественную школу имени Иогансона при художественной академии имени Репина. Александр успешно окончил школу, получил диплом скульптора, но в академию не поступил. Вернулся в Дудинку, освоил ремесло костореза. Он рассказывает: «У меня есть друг и напарник Владимир Сергеевич Таранец. Как-то говорю ему: «Володя, у меня идея. На трассе Дудинка — Норильск есть такие места, где водители попадают в аварии, сталкиваются, погибают, калечатся. Может, сделать скульптуру ангела-хранителя?». Володя ответил: «Идея хорошая, давай посоветуемся с батюшкой в местной церкви отцом Георгием». Мы пошли. Батюшка подумал и говорит: «А что, если вы сделаете памятник Николаю Чудотворцу?». Мы тоже подумали и согласились. Этот памятник из дерева лиственной породы, высотой 6 метров, с цокольной частью 8. Вес бревна оказался 4 тонны! Да, порода массивная. Теперь он стоит возле здания управления Дудинского порта».
Через два года после создания памятника Александр крестился. Теперь служит и пономарем-алтарником Свято-Введенской церкви в Дудинке.
Настоящие энцы
Вопрос о том, какие есть настоящие энцы, я задавал всем своим собеседникам. Они отвечали схожим образом, но самую яркую характеристику представила Светлана Рослякова: «Они как ветер, как солнце. Хорошо рыбачат, охотятся и ездят на оленях. Добрые и красивые, душа открытая. Энки-женщины хорошо шьют, любят детей, очень работоспособны и преданны».
К ее словам могу добавить: традиционно лесные энцы были одним из самых бедных народов Таймыра в имущественном плане. Поэтому важными качествами по отношению к бытовым невзгодам оказывались веселый, неунывающий характер у мужчин, любовь к детям и верность — у женщин. Подобно энцам, нестяжателями оказывались многие этнические культуры таежных охотников и рыболовов, однако эти черты необязательно вписывались в их систему ценностей. А именно у энцев, одного из самых малочисленных народов России и Земли, она представляла их как идеальных партнеров — контактных, обаятельных, надежных и честных.
Полностью статья была опубликована в журнале «Человек и мир. Диалог», № 3(12), июль – сентябрь 2023.
