Трагедия меньшинства

«Леопольдштадт» в Российском академическом молодежном театре — РАМТ: сага, эпос, реквием

Теги: Национальная культура | Режиссеры | Актеры | Театр | Спектакль

Во Всемирный день театра рассказываем о главной премьере нынешнего сезона у наших друзей и партнеров в Российском академическом молодежном театре — РАМТ. Впрочем, спектакль Алексея Бородина «Леопольдштадт» по одноименной пьесе английского драматурга Тома Стоппарда — знаковое явление не только для отдельно взятой труппы или даже для всей театральной Москвы, но для истории сценического искусства в целом.

Огромная квартира, занимающая целый этаж роскошного дома с высокими потолками в самом сердце имперской Вены, близ помпезной Рингштрассе. Это топографическое уточнение не для красного словца, ведь еще каких-то сто лет назад члены семьи Мерц ютились в еврейском квартале Леопольдштадт, торговали тканями вразнос, пришивали к рукавам желтые звезды и покорно, не поднимая глаз, сходили с тротуара, чтобы уступить дорогу австрийцам. Но времена изменились. И теперь Герман Мерц (Евгений Редько) — промышленник и богач, завсегдатай оперы, принимает у себя все сливки общества и может заказать портрет жены самому знаменитому художнику империи.

Но в сочельник 1899 года в просторной гостиной только свои. Правда, тихим этот вечер никак не назовешь: на праздничный ужин собрался весь шумный, многоликий и разноплеменный клан — сестры, братья, племянники и племянницы мал мала меньше, невестки, шурины, золовки и прочие родственники, степень родства которых установить порой весьма затруднительно. Да это и ни к чему, ведь по неписаному закону дома каждый, кто переступает порог гостиной близ Рингштрассе, вне зависимости от вероисповедания и убеждений хоть на время, но становится частью семьи.

И вместе с тем эта нарядно одетая компания меньше всего напоминает ванильно-зефирную рождественскую открытку. Для этого Мерцы слишком эмоциональны. Говорят все сразу, спорят до хрипоты, но благодаря мягко скользящему поворотному сценическому кругу ни одна даже самая незначительная реплика в этих чеховских «летучих» разговорах обо всем и ни о чем не ускользнет и не потонет в общем хоре.

Вот бабушка Эмилия (Лариса Гребенщикова), патриарх клана, невзирая на свою ортодоксальную религиозность и нерушимую веру в то, что Иисус «был хорошим еврейским мальчиком, который много о себе возомнил», соглашается установить в гостиной елку, ведь в ее семье есть и христиане, и, нравится ей или нет, с этим нужно считаться. Сам Герман Мерц перешел когда-то в католичество: он бизнесмен и знает, что у всего есть цена. И чтобы строить мир гармонии и разума, о котором он так мечтает, где каждому воздастся не по крови, а по способностям, трудолюбию и внутренней порядочности, чем-то придется поступиться. Он искренне верит в Австрию для всех, в Австрию как единственную Землю обетованную, которая уже совсем скоро окончательно избавится от предрассудков и проживет наступающий век в царстве высокой культуры и изящных искусств. Людвиг Якобовиц, муж его сестры Евы, талантливый математик и рационалист (Александр Доронин), настроен куда более скептически. Пылкие рассуждения Германа об ассимиляции он не ставит ни в грош: «Ассимиляция не означает, что ты перестаешь быть евреем… Нет на свете такого гоя, который хоть раз не подумал бы: “Вот уж эти евреи!”»

Пройдет совсем немного времени, и этот спор разрешится сам собой, трагически и фатально, но вряд ли Людвиг будет счастлив, что взял верх над идеалистом Германом, до последнего лелеявшим свои благородные иллюзии. Пока же в гостиной звучат имена Климта и Малера, Гофмансталя и Фрейда. Как ни крути, а литературные сенсации, выставки, концерты и предстоящие путешествия обсуждать куда веселее, чем политику. На столе шоколадный торт со взбитыми сливками, от восторженных детских воплей закладывает уши, и на мгновение хочется, чтобы все так и осталось, замерло навсегда. Чтобы будущее, о котором знает каждый во тьме зрительного зала, но пока что еще не догадываются герои, никогда не наступило…

Но оно наступит, неумолимое, неотвратимое и бесчеловечное. Всего за два часа без антракта семья Мерц проживет более полувека. Прокатится по Европе Великая война, падет империя, безликим хриплым гауляйтером в грязных башмаках ворвется в полутемную гостиную роковой 1938 год, перемалывая в прах человеческие дух и плоть. Полыхающей цветущими каштанами весной 1955 года в разоренном родовом гнезде встретятся трое: Роза (Мария Рыщенкова), Натан (Александр Девятьяров) и Лео (Иван Юров) — чудом уцелевшие осколки рода. Им придется создавать историю с нуля, ведь больше от некогда громадной семьи никого не осталось.

Том Стоппард писал «Леопольдштадт» не только как памятник жертвам Холокоста, но во многом как сценическую автобиографию, уступив Лео, внучатому племяннику Германа Мерца, отдельные эпизоды собственной судьбы. (Так же как и его героя, будущего драматурга и британского рыцаря мальчиком вывезли в Англию, где отчим подарил ему свою фамилию и новую жизнь.) Творческий почерк Стоппарда ни с чем не спутать: драматизм сюжета всегда строится на мощнейшем интеллектуальном фундаменте (спасибо театру, издавшему к премьере иллюстрированный справочник, детально рассказывающий об истории Австрии, истоках еврейского вопроса и подробно комментирующий десятки имен и понятий, вплетенных в ткань пьесы). И, конечно, несмотря на весь масштаб происходящего, эта история была бы иной без тонкого, обостряющего все чувства английского юмора, без фирменной стоппардовской иронии, горьковатой, как петрушка, символизирующая в ночь Седера «горькие дни еврейского народа на земле фараона».

Что до патриарха отечественного театра Алексея Владимировича Бородина, то для него «Леопольдштадт» — не просто очередная возможность поработать с другом-драматургом и вновь продемонстрировать свое виртуозное искусство «укрощения» многофигурного и густонаселенного материала, где каждому актеру, вне зависимости от размера роли, удается блеснуть в запоминающейся сольной партии. Семейная сага, принимающая на сцене РАМТа масштаб исторического вненационального эпоса и реквиема по мечте, по словам самого режиссера, иллюстрирует «не столько трагедию отдельно взятого народа, сколько трагедию меньшинства, которое всегда раздражает большинство и всегда ему проигрывает». Но при этом, заметим, никогда, к счастью, окончательно не сходит со сцены и не исчезает бесследно…

Фото: Пресс-служба Российского академического молодежного театра — РАМТ