Не претендуя на лавры М. И. Пыляева, В. В. Крестовского, Екатерины Юхнёвой и тем более Ф. М. Достоевского, предлагаю вашему вниманию статью в жанре бытописания старого Санкт-Петербурга. Конкретнее — о доходных домах, их владельцах, жильцах, дворниках, швейцарах. Всех тех, кто, словами Ахматовой, под аркой на Галерной оставил тени навсегда.

Под надзором

Итак, столица Российской империи накануне переименования в Петроград. Первый трамвай, шум Невского, множество магазинов и дым от заводов. Город быстро растет, меняет облик. Уличная толпа многолика — коммерсанты, купцы, банкиры вперемешку с рабочими, ремесленниками, приказчиками и интеллигенцией. В поисках лучшей жизни сюда приезжают из всех уголков империи.

С середины XIX века в Петербурге шел бум строительства доступного жилья. Доходные дома возводили все, кто мог позволить себе заем в банке, от августейших особ до богатых крестьян. Из-за дороговизны участков плотная застройка привела к появлению знаменитых «дворов-колодцев»: дома росли вверх или расширялись внутрь. Первые доходные дома назывались по именам владельцев — дом князя Мурузи, дом Розенштейна, дом доктора Боткина. Нумерация появилась в царствование Александра II.

По приезде в столицу первое, что требовалось, — найти жилье. Это делали через рекламу в газетах, по знакомству и рекомендациям, а еще домовладельцы расклеивали объявления на окнах и воротах. Так что, прогуливаясь по Петербургу, приезжий мог и архитектурой насладиться, и подходящую квартиру присмотреть.

Любоваться было чем. Доходные дома возводились согласно переменчивой моде, но всегда по индивидуальным проектам, нередко известных архитекторов и с самыми современными системами жизнеобеспечения: лифтами, электричеством, паровым отоплением (см. статью в прошлом номере «ЧиМ» о доме Бенуа. — Ред.). В начале строительного бума господствовал классицизм. Затем египетский, мавританский, помпейский стили, неоготика, необарокко и русский стиль. В конце XIX века популярны стали модерн и эклектика.

До революции не существовало понятия купить квартиру, только нанять. Купить можно было дом целиком или земельный участок для строительства. Как правило, квартиры сдавались на год. О найме комнаты, угла или койки договаривались устно. С 1893 года договор заключали у нотариуса, если ежемесячная плата превышала 50 рублей. В документе указывались срок и цена, к нему прилагалась квитанция об оплате госналога, а также вносились «всякие другие произвольные условия, законам не противные». А эти условия зачастую были драконовскими.

Хозяева могли запрещать выпускать собак и кошек на лестницы, держать без отдельного разрешения домовладельца пианино и рояли, заниматься не той профессией, о которой заявлено при найме. Даже возвращаться домой позже 22 часов разрешалось с предуведомлением.

Домовладельцы обязаны были надзирать за жильцами, ведя «домовые книги», платить городские сборы, заботиться о мощении, освещении и чистоте прилегающей улицы, функционировании дождевой канализации. Благоустройством квартир занимались сами арендаторы.

Главное при выборе жилья в XIX веке — потянуть стоимость найма. Хорошее жилье стоит дорого, на него уходит до половины дохода семьи — богатой и бедной.

Разумеется, цена зависела от расположения дома: чем ближе к центру, тем дороже. На Литейном пятикомнатная квартира обходилась в 800–850 рублей в год, на Моховой такая же — в 600. Для понимания: годовое жалованье учителя гимназии было 750–1500, рабочего завода — 40–50 рублей.

Квартирография

Владельцы ателье и магазинов, пекарен и портерных снимали первые этажи. Вторые отводились для конторских служащих. Самыми престижными оставались третьи барские, где имелись пышно украшенные окна и балконы, богатая внутренняя отделка, лучшее техническое оборудование.

Все, что выше, предназначалось для публики поплоше. В мансардах, флигелях, мезонинах, на чердаках нередко обитали студенты и разная творческая богема. Хотя строительный устав империи запрещал устройство жилых этажей с полами ниже тротуара, беднота могла ютиться в подвалах.

К концу XIX века особняки как вид жилья для состоятельных горожан были вытеснены большими квартирами по цене 2–5 тысяч в год. Обеспеченные семьи (аристократическое и крупное чиновное дворянство, промышленники, банкиры, небольшая группа творческой интеллигенции) предпочитали не тесниться и занимали от 6 до 20 комнат на третьих этажах. Вход по парадной лестнице. Спальни, столовые, гостиные выходили окнами на улицу, а окнами во двор жили дети, родственники и прислуга.

Размер жилья рассматривался не как общая площадь, а как количество чистых комнат, то есть всех помещений, кроме кухни, передней, ватерклозета и ванной.

Большие квартиры планировались с анфиладой и коридором, так, чтобы пройти насквозь можно было двумя путями. Прислуга ходила по коридору, а гости и жильцы — по анфиладе.

Интеллигенция селилась, как правило, в 3–5-комнатных квартирах с водопроводом и ватерклозетом, которые составляли примерно 40% от общего количества жилья в доме. В среднем платили 500–1000 рублей в год. Каждый год жильцы менялись. Многие петербуржцы с апреля по начало октября снимали дачи, съезжая со всеми вещами и мебелью, а осенью арендовали новое жилье. Чаще — у того же домовладельца или в том же квартале, чтобы недалеко от работы.

Малообеспеченные жители столицы или холостяки из среднего класса обитали в 1–2-комнатных квартирах. В 1890 году такие каморки составляли половину жилого фонда Петербурга. Водопровод имелся в 44% однокомнатных квартир и в 68% двухкомнатных. Они сдавались помесячно. Только 46% жильцов имели собственную плиту, поэтому многие питались в кухмистерских или у хозяев, называясь нахлебниками. Вместо стационарных печей комнаты зачастую отапливались буржуйками.

Рекомендуем почитать:

Самые неблагоустроенные жилые помещения располагались в подвалах, на чердаках и на мансардах. Несмотря на упоминавшийся выше законодательный запрет, согласно переписи 1890 года в подвалах проживало 50 тысяч человек. Такая комната стоила 15 рублей в месяц.

Внаем сдавались не только комнаты, но и койки, их половина или треть. Субаренда (называлась наем от жильцов) была обычным делом, не нарушала правил и не требовала согласия домовладельца. В семейных комнатах обычно проживали четыре семьи.

По утрам и вечерам часто им разрешалось брать кипяток из хозяйского самовара, еду покупали в кухмистерской или становились нахлебниками. Больше ценились углы возле окон (5 рублей в месяц), меньше — у печки (3 рубля).

Удобства

В последней четверти XIX века в доходных домах стали появляться бытовые удобства: водяное или паровое отопление с котельной в подвале или флигеле, электричество, телефон, снеготаялка, прачечная, мусоросжигательная печь (тепло от сжигания мусора по системе труб отводили для подогрева воды в прачечной). На парадных лестницах устраивали лифты для жильцов, на черных — подъемники для дров. Конечно, удобства в первую очередь предназначались для барских квартир. С появлением водопровода домовладельцы начали устраивать комнаты отдохновения с ватерклозетами и ванными. По данным 1890 года, ватерклозетами была оборудована каждая восьмая однокомнатная и каждая третья двухкомнатная квартира, а также каждая барская.

Отхожие места вне дома назывались ретирадниками и представляли собой деревянные домики над выгребной ямой. В среднем на двор их приходилось шесть штук. Они предназначались для дворников, прислуги и обитателей подвалов и мансард.

Ванны делали из мрамора, фаянса, чугуна, меди. Вне зависимости от материала при использовании их первым делом выстилали простынью из соображений гигиены. Вода для мытья нагревалась на плите в ведрах. Прислуга черпаками наполняла и опустошала ванны. Для перемешивания холодной и горячей воды использовали металлические или деревянные весла с дырочками.

Главная проблема петербургского доходного дома — это сырость. Штукатурка не успевала просохнуть, а дом уже заселяли. Особенно страдали жители подвалов. Вторая проблема — угар и духота. В квартирах накапливались продукты горения свечей, ламп, печей. Третья — насекомые. Дома конца XIX века были настоящим справочником по энтомологии, по большей части в недорогих квартирах с большим количеством жильцов. Проблемы постепенно решались ежедневными и генеральными уборками, герметизацией оконных щелей, регулярными осмотрами печей и труб.

Парадные

Отделку и устройство парадных лестниц обычно проектировал тот же архитектор, что и дом. Он старался добиться не только функциональности, но и красоты. Здесь имелись холлы, широкие плавные лестницы, витражи в окнах, скульптурные группы и лепные потолки. А вот черные лестницы строили как придется. Поэтому встречаются пролеты разного наклона, ступеньки разной высоты, освещение предусмотрено только дневное через окна во двор-колодец. Черный вход предназначался для слуг, разносчиков, прачек и других.

Кадр из фильма "Белые ночи", 1959 г. — Кадр из фильма “Белые ночи”, 1959 г.

Если прислуга (кухарки, горничные, истопники, швейцары) жила в доме, то в комнатах при кухне, чаще без окон. Дворницкие имели отдельный вход из подворотни. Гувернантки и секретари как служащие рангом выше обитали в отдельных комнатах ближе к хозяйской половине. Няни могли жить в комнате ребенка или в смежной.

В начале XX века 4% населения Петербурга составляла домовая прислуга. Самыми достойными и хлопотными должностями считались швейцар и дворник. Дворник был главным человеком, отвечающим за нормальное функционирование дома. В его обязанности входило: дежурить у ворот, следить за порядком, прописывать жильцов в полиции, для чего носить для прописки в полицейский участок паспорт вновь прибывшего в дом жильца. Предметом гордости дворников оставались свистки, которыми они оповещали городовых о нарушениях общественного порядка.

Вот «Обязанности дворника» 1854 года: «Дворник обязан знать в лицо всех жильцов дома, где служат, в каких квартирах живут, чем занимаются, их звания и чины, а также прислугу их и кто по какому виду проживает».

Другой важный человек в доме — швейцар. Заполучить должность было непросто, а только по протекции или взяткой. Особое внимание обращалось на благообразие и солидность внешности с традиционной окладистой бородой. В швейцары часто шли отставные солдаты, ценимые за выправку и бравый вид. Их основные обязанности — следить за чистотой и порядком на парадной лестнице, выходящей на улицу (на каждую по одному). Они топили камины и печи, натирали мозаичные площадки до блеска постным маслом, чистили медные ручки дверей. Ночью по звонку запоздавшего жильца отпирали дверь, забирали почту всех жильцов, работали лифтерами, а с появлением телефонов — и секретарями дома, приглашая к трубке вызываемого абонента.

Хозяин выдавал им обмундирование — ливрею и фуражку с золотым позументом. Швейцары пользовались доверием хозяев и жильцов. При отъездах на дачи им часто оставляли ключи от квартиры, поручали поливать цветы. Как правило, кроме жалованья от хозяина швейцары получали деньги еще и от арендаторов, старались услужить как можно лучше. Парадные без швейцаров на ночь запирались, их обслуживали ночные дворники, и стучаться туда не имело смысла — никто не откроет. В объявлениях о сдаче барских квартир особо подчеркивали «лестница с ковром и швейцаром» как качественную характеристику дома.

Как видим, почти каждый доходный дом дореволюционного Санкт-Петербурга представлял собой срез общества. Под одной крышей находилось место и беднякам в подвалах, и богачам на третьих этажах, и чиновникам в небольших квартирах, и творческой богеме на чердаках. Обособляться в элитных, премиальных, люксовых и прочих жилкомплексах богачи начнут спустя столетие.

Можно порадоваться, что ушло в прошлое зловоние на черных лестницах и выгребные ямы во дворе, можно взгрустнуть по дворникам и швейцарам XIX века, которым доверяли документы, ключи и личные письма. После революции доходные дома превратились в коммунальные квартиры, и многие до сих пор таковыми остаются.

Статья была опубликована в журнале «Человек и мир. Диалог», № 1 (10), январь – март 2023 г.

Прочитано: 107