Пир для глаз Светлана ХРОМЧЕНКО, старший научный сотрудник ГМВ
Теги: Национальная культура | Национальное достояние | Особенности культуры | Живопись | Художники
Не получивший художественного образования, но следующий исключительно собственной интуиции художник Нико Пиросманашвили самобытно и бесхитростно создал неповторимый, эпически глубокий и многогранный образ Грузии, где повседневная крестьянская или городская жизнь неотделима от праздника, а праздник немыслим без апофеоза, то есть традиционного грузинского застолья — кутежа.
Сцены кутежей органично входили в сюжеты сбора урожая, отдыха или общего религиозного праздника. Они стали и самостоятельными композициями, построенными по единому принципу: за столом, покрытым белой скатертью, лицом к зрителю, как на средневековых фресках, чинно сидят пирующие. Ближняя к зрителю часть стола не заслонена фигурами, словно бы приглашая присоединиться к торжественной трапезе, ибо испокон веков и по сию пору грузинское застолье — это торжественный ритуал, цель которого — напомнить человеку о его лучших качествах: щедрости, душевной открытости, гостеприимстве. На столе мы видим трапезу скромную, чинно расставленную, но с почтением переданную художником: хлеб шоти, изогнутый по форме печи, в которой он выпекался, зелень, шашлык, тушки цыпленка или речную форель и, конечно, бутыли или кувшины с вином, к которому у Грузин особое отношение. Скорее религиозное, нежели потребительское. Неслучайно виноградную лозу воспевают в грузинских сказаниях, легендах и песнях.
Действительно, традиционная кахетинская трапеза скромна, почти аскетична. Немногочисленность блюд только подчеркивает значение вкуса каждого. И Пиросмани находил свои простые и точные приемы для передачи сути каждого блюда. Особенно это очевидно в натюрмортах, которые уподоблены вывескам (их писание было одним из источников существования художника). Поворотом кисти он передавал прозрачные виноградины в грозди, нежными округлыми мазками касался персика, густыми короткими мазками-тычками изобразил шашлык, длинными просвечивающими касаниями наметил тушу рыбы. Как известно, палитра художника была очень скупа, но он виртуозно пользовался возможностью ограниченного количества красок. В композициях использовал, как правило, не более трех цветов: кадмий красный или английскую красную, какой-нибудь оттенок синего, желтого, охры и белила. Черный цвет — поверхность клеенки, которая под его гениальной кистью то становилась бездонной чернотой пространства, то материализовалась снедью или чинно восседающими за столом фигурами горожан. Все приемы предельно очевидны, не подражают реальности, но убедительно и с наивной уверенностью передают торжественный характер грузинского застолья, возвышающего человека в собственных глазах и глазах окружающих.
***
Наш современник Константин Тотибадзе продолжает традицию застольных натюрмортов, создавая гимн материальной красоте обыденных, казалось бы, предметов: винограда, сыра, красиво слепленных хинкали, стеклянного стакана, наполненного вином, красным, как Христова кровь, или золотистым.
В отличие от своего гениального предшественника, Константин вооружен всем арсеналом академического ремесла: от подмалевка до лессировок, оснащен знанием европейской художественной культуры и неравнодушен к великим малым голландцам, Шардену, Вермееру.
На столе, покрытом белой или затейливо орнаментированной скатертью, как на постаменте, он располагает фризом снедь повседневной трапезы и наслаждается пластичностью масляной краски, позволяющей так виртуозно передать срез ветчины, золотистость лука, шероховатость ароматной корочки печеного хлеба… С одинаковым восхищением художник относится и к простецкой капусте, и к изысканному ноздреватому сыру, и, иронизируя над скудостью уже забываемого советского быта, — к банкам сгущенки. Он превращает повседневную трапезу в пир для глаз, одновременно смакуя и ясные гастрономические ощущения. В этих натюрмортах радушное приглашение разделить эстетический и гедонистический восторг бытия, приправленное легким юмором и сердечностью. А еще — истинно грузинская забота о госте. «Скоро буду, начинайте без меня», — пишет художник на одном из натюрмортов.
***
Словно готовясь угостить вкусной едой друзей, Мартирос Сарьян выложил на холст щедрые дары Араратской долины. Кажется, что художник поначалу пытается организовать классическую натюрмортную композицию, выкладывая в центре некое подобие «вывесочного» натюрморта: золотисто-оранжевые персики вокруг темной виноградной грозди. Но тут же понимает, что его усилия по упорядочиванию оказываются сведенными на нет, поглощенными мощным потоком даров щедрой армянской земли. И осознав тщетность попыток организовать по человеческим меркам изобилие даров природы, и подчинившись этой стихии, художник своим живописным даром организует гармонию уже более высокого порядка. При этом Сарьян внимательно и портретно пишет каждый из ее даров: объемный персик помещая рядом с уплощенным, трактованным как декоративное пятно, сталкивает холодные и горячие цвета, насыщенные и разбелённые, создавая впечатляющую цветовую полифонию — своего рода гимн изобильной родной земле, которую обязательно славят при каждом застолье.
***
Натюрморты с фруктами и цветами, написанные наивным художником Артюшей Бдняном, далеки от натуральности. Сочетания чистого, звонкого цвета напомнят сияющие красками миниатюры армянских средневековых рукописей. Все предметы: вазы, бутыли, кувшины, — затейливы, нарядны и узорчато изукрашены разноцветными точечками, вызывающими в памяти зернышки граната, которыми украшаются некоторые армянские кушанья, и словно демонстрирующими ту кропотливую работу и усердие, которых требует приготовление многих классических армянских блюд.
***
Любое застолье у азербайджанцев начинается с чая и им же заканчивается. Чай приносят даже в том случае, когда гость пришел не посидеть с хозяевами, а по делу, на несколько минут. Разумеется, на столе присутствуют и другие блюда: плов, 18 видов которого вкусил Александр Дюма, сладости и фрукты. Но с чаем связано множество обычаев и примет. Так, при сватовстве принято подавать сладкий чай, если предложение принято. В праздник угощали чаем, настоянным на кардамоне, корице, имбире… И, конечно, чайханы, как своеобразные клубы, были и остаются важной частью городской среды.
Художнику кино Вадиму Кислых важно было передать атмосферу расслабленного отдыха, в которой пребывают колоритные завсегдатаи чайханы, и типаж чайханщика — доморощенного философа. Ему интересны и детали, определяющие место действия, в частности, традиционный чайный натюрморт: самовар, хрустальные вазочки с сахаром и янтарно светящиеся специальные грушевидные стаканчики — армуды с чаем.
А вот Орхан Гусейнов — мастер живописного юмористического рассказа, его сценки в чайхане воскрешают атмосферу старого Баку, диапазон типажей характеров и темпераментов его жителей.
***
Торжественная, почти молитвенная тишина разлита в композиции Лазаря Гадаева «Гость». Это не жанровая сцена, хотя ее формальным поводом является трапеза. Это встреча двух людей, сдержанно и напряженно проживающих жизнь, двух судеб, двух миров. К столу, на котором уже, согласно традиции, первой поставлена соль в солонке, а также вода, вино, женщина подносит три пирога — традиционное посвящение Уастырджи — покровителю воинов, мужчин, путников, Солнцу и Земле. Одновременно это и напоминание о времени, связи настоящего с прошлым и грядущим. Осетинское застолье до сих пор очень строго регламентировано, поражает не изобилием, а торжественностью самого акта приобщения к истории, культуре, традициям.
Но как бы ни различались традиции застолья на Кавказе и способы их воплощения, общее в них — благодарение матери-земле, трудолюбию и щедрости человека и благости Создателя.
Статья была опубликована в журнале «Человек и мир. Диалог», № 3(12), июль – сентябрь 2023.
