Плечи гигантов

Ян БУРЛЯЙ, Чрезвычайный и Полномочный Посол

Автор с Виталием Чуркиным

В этой статье будет рассказано о трех отечественных дипломатах, с которыми автора свела судьба в период его 45-летней службы в системе Министерства иностранных дел. Как им удавалось отстаивать интересы нашей великой Родины? Каким образом они сохраняли уважение и симпатию самых непримиримых оппонентов? Какие персональные качества способствовали наиболее эффективному решению возникавших проблем?

Образцом стойкости и выдержки для меня всегда был мой первый наставник Николай Борисович Алексеев (1912–1984). По окончании Московского государственного университета он был направлен в 1940 году на работу в Народный комиссариат иностранных дел СССР. В первые годы войны Николай Борисович служил в отделе печати, сотрудники которого выполняли роль цензоров, просматривавших материалы иностранных корреспондентов перед их отправкой в редакции зарубежных средств массовой информации.

Алексеев не без юмора рассказывал мне: «Читаю я, бывало, статьи о поражении советских войск, беру ручку, макаю в чернильницу и все вычеркиваю». Потом, по его словам, журналисты жутко скандалили. Кроме Александра Верта (корреспондент «Санди Таймс» и «Би-Би-Си», автор книги «Россия в войне. 1941–1945»), который только просил показывать ему вычеркнутые места.

1943–1947 годы Николай Борисович провел в далекой Колумбии. И если первые годы службы в Латинской Америке были окрашены в цвета Победы над фашизмом, то последние месяцы ознаменовались началом холодной войны, омрачившей на долгое время отношения латиноамериканских стран с Советским Союзом. 10 из 13 государств субконтинента разорвали в этот период всяческие связи с нашей Родиной.

Не способствовало налаживанию сотрудничества с государствами Южной Америки и отсутствие внутриполитической стабильности. В 1959 году Алексеев был назначен Чрезвычайным и Полномочным послом СССР в Аргентине. Долгие годы он посвятил выстраиванию взаимодействия с этой региональной державой на всех уровнях. Речь шла в первую очередь об освоении крупного кредита в размере 100 млн долларов, который наше руководство предоставило аргентинцам для развития нефтяной отрасли. Большие усилия предпринимал посол и для расширения взаимовыгодной торговли. Но в 1966 г. был совершен государственный переворот, и военные на четверть века ввергли страну в пучину хаоса.

В 1968–1971 годах Николай Борисович трудился в Чили. Тогда-то мне и довелось лично познакомиться с ним. В 1969 году меня направили на преддипломную практику в посольство СССР в Чили. Многому научил меня Николай Борисович, но самое сильное впечатление произвело, конечно же, посещение Пабло Неруды, к которому в одно из воскресений взял меня с собой посол. Поэт был выдвинут от компартии кандидатом в президенты и рассказывал нам о своих намерениях осуществить долгожданные реформы в самых разных сферах государственной жизни.

Талант Алексеева как руководителя раскрылся на посту заведующего отделом латиноамериканских стран (ОЛАС) МИД СССР, который он возглавлял в 1974–1981 годах. Это была эпоха разрядки напряженности в отношениях с США, благоприятно сказавшаяся и на советско-латиноамериканских связях. В этот период СССР стали посещать главы государств Латинской Америки. Тогда довелось работать под руководством Николая Борисовича. Он задействовал мое неплохое знание испанского языка и превратил в переводчика на высшем уровне.

Первый в истории двухсторонних отношений визит президента Венесуэлы. Многодневная поездка по СССР президента Мексики (Москва — Баку — Новосибирск — Ленинград). Многочасовые переговоры председателя Совета министров СССР А. Н. Косыгина с главами правительств стран Латинской Америки. Беседы А. А. Громыко с коллегами и послами. Везде и всегда заведующий ОЛАС был рядом, наставлял и поправлял.

А сколько бесценных советов довелось услышать от него в беседах с глазу на глаз! Как реагировать на слежку иностранных спецслужб при работе за рубежом? Как выстраивать дипломату отношения с сотрудниками КГБ и ГРУ? Да, это был мудрый наставник!

***

Но образцом аналитических способностей, столь необходимых дипломатам, для меня стал заместитель министра иностранных дел СССР Виктор Георгиевич Комплектов (1932–2020 гг.) К моменту нашего знакомства в 1985 году у меня был стаж загранработы больше, чем у него. Однако его 17-летний опыт пребывания в центральном аппарате стоил дороже.

В качестве ответственного сотрудника, а затем и заведующего отделом США МИД СССР он принимал участие в разработке Договора по противоракетной обороне и Договоров об ограничении стратегических наступательных вооружений, текста «Основ взаимоотношений между СССР и США», «Соглашения о сотрудничестве в исследовании космоса в мирных целях» и многих других фундаментальных документов.

«В декабре 1982 года, — утверждают в Википедии, — одним из первых решений нового Генерального секретаря ЦК КПСС Ю. В. Андропова по Министерству иностранных дел СССР стало назначение В. Г. Комплектова заместителем министра».

Наиболее ярко аналитический талант Виктора Георгиевича проявился в годы перестройки. Мне довелось служить под его началом именно в это время; сначала в качестве советника, затем — заведующего сектором, а в 1987 году — заместителя начальника Управления латиноамериканских стран. Все эти годы мне было поручено вести проблемы, связанные с Никарагуа и другими центральноамериканскими странами. Именно тогда выковывались союзнические отношения с сандинистским руководством, которые до сих пор служат прочной основой межгосударственных связей.

Напомню, что Никарагуа под руководством президента Даниэля Ортеги стала единственной страной в Латинской Америке, которая безоговорочно выступала в поддержку позиции России по всем международным проблемам. Например, признала независимость Абхазии и Южной Осетии.

Вопрос о поддержке никарагуанских революционеров неоднократно ставился Министерством иностранных дел перед Центральным Комитетом Коммунистической партии Советского Союза, который одобрял практически все инициативы отечественных дипломатов. Однако Комплектов ставил перед подчиненными намного более сложные задачи. Только теперь мне приходит в голову, что он готовил сандинистов к признанию поражения на демократических выборах под международным контролем, что и произошло в апреле 1990 года.

Это сейчас мне ясно, а тогда — многочасовые мозговые штурмы в кабинете у замминистра, в которых участвовало не более пяти человек. Начинались они с экзамена, который устраивал подчиненным Виктор Георгиевич, задавая порой самые неожиданные вопросы. Мне запомнился на всю жизнь один — «На каком этапе находится аграрная реформа в Никарагуа?» И резкая отповедь заведующему ОЛАС, который попытался напомнить, что мы собрались для того, чтобы обсудить проблемы мирного урегулирования конфликта в Центральной Америке: «Как можно заниматься центральноамериканским урегулированием, если не знаешь, на каком этапе находится аграрная реформа в Никарагуа?».

Экзамен переходил в жесточайшую критику латиноамериканского подразделения и его сотрудников и заканчивался получасовой диктовкой проекта записки в ЦК КПСС с предложениями обратиться в Социалистический интернационал, куда только-только вступил Сандинистский фронт национального освобождения, направить послание Л. И. Брежнева папе Римскому, Генеральному секретарю ООН, главам европейских держав с призывом предпринять усилия, чтобы не допустить агрессии со стороны США, где у власти находился люто ненавидевший революционеров Рональд Рейган. Обо всех этих шагах следовало письменно информировать Даниэля Ортегу, а послание Брежнева направить со специальным представителем в Манагуа (первый документ такого рода в январе 1986 года повез лично Комплектов, а потом стал направлять меня для бесед с президентами стран региона).

Работа над записками в ЦК КПСС заканчивалась далеко за полночь, и заведующий вызывал для нас из гаража МИДа машину, которая по очереди развозила дипломатов по домам, потому что метро уже было закрыто. Придя домой, рушился в постель, чтобы к 9.00 опять быть на службе. Однако силы отнимала не физическая усталость, мне было-то всего 40 лет, а морально-психологический износ: мы чувствовали, что начальник от нас чего-то хочет, а чего конкретно, не говорит. Дошло до того, что пожаловался отцу, который спокойно заметил: «Он вас мыслить учит!»

И только благодаря Виктору Георгиевичу в разгар военных действий в Центральной Америке мне довелось вести переговоры с министрами иностранных дел Гондураса и Гватемалы, президентами Сальвадора и Коста-Рики, консультироваться по вопросам урегулирования с мексиканцами и кубинцами. Ну и 14 раз посетить Никарагуа! Хочется напомнить, что с Гондурасом, Гватемалой и Сальвадором у нас тогда не было дипломатических отношений, поэтому договоренность о приеме представителя МИД СССР достигалась в ходе бесед с сотрудниками их миссий при ООН.

Комплектов стал последним послом Советского Союза в США, а с 1994 года по 1999-й возглавил посольство России в Испании.

***

Виталий Иванович Чуркин (1952–2017) для меня — эталон дипломата. Его ораторское мастерство и полемические способности широко известны. Однако мало кто знает о его умении редактировать письменные доклады руководству страны в новом, непривычном для советских дипломатов перестроечном стиле. Живой язык, лишенный тяжеловесных штампов, был свойственен для самых серьезных документов, выходивших из-под пера Виталия Ивановича.

Первые 15 лет своей дипломатической карьеры он поднимался со ступеньки на ступеньку служебной лестницы, что характерно для всех начинающих сотрудников Министерства иностранных дел. И это при том, что выступление второго секретаря посольства СССР в конгрессе США 1 мая 1986 года вошло в историю дипломатии.

В этот праздничный день все сотрудники советского посольства собрались на загородный пикник, а молодого дипломата направили к американским парламентариям разъяснять причины и последствия катастрофы на атомной электростанции в Чернобыле. Напомню, что из официальной информации на тот момент понять было ничего нельзя. Полтора часа Чуркин бился, как лев, с матерыми политиками и вышел победителем (подробнее об этом см.: Чуркин В. И. «Трудности перевода». — М.: Абрис, 2020). На следующий день отчеты об этой дуэли вышли на первых полосах крупнейших газет («Вашингтон пост», «Нью-Йорк Таймс» и др.).

Публичное признание пришло к Виталию Ивановичу в 1990 году с назначением на должность начальника управления информации МИД СССР. Он внес живую струю в официальные пресс-конференции, умело парировал каверзные вопросы западных журналистов, доказывал правоту нашей точки зрения на самые сложные международные проблемы. В этот период мы познакомились и тесно взаимодействовали по латиноамериканской проблематике.

А дальше он — заместитель министра иностранных дел России, потом посол в Бельгии, затем в Канаде и, наконец, представитель России при ООН. Особенно эффективной была деятельность Чуркина в ходе обсуждения в Совете безопасности в 2008 году ситуации в Абхазии и Южной Осетии. Это заседание транслировалось по российскому телевидению, и 56-летний дипломат получил свой первый орден.

Потом были другие жаркие бои, а в феврале 2017 года Виталий Иванович скончался на боевом посту. Постоянный представитель США при ООН Саманта Пауэр, чьи яростные споры с постпредом России широко известны, написала в газете «Нью-Йорк Таймс»: «Мое сердце разбито из-за его смерти». Думается, что так о наших дипломатах не говорил никто.

***

В заключение хотел бы подчеркнуть, что все названные в этой статье отечественные дипломаты были самоотверженными людьми, отличающимися выдержкой и самообладанием. На всех них оказывалось мощное психологическое воздействие, однако они смогли противостоять ему.

Светлая им память! Мы стоим на плечах гигантов.

Статья была опубликована в журнале «Человек и мир. Диалог», № 1 (14), январь – март 2024 г.