Как профессор ВШЭ осваивает сельскую местность

Никита ПОКРОВСКИЙ, доктор социологических наук

Теги: Национальная культура | Традиции | Обычаи | Особенности культуры | Экономика

Фото автора

Во второй половине 1990-х мне в городе стало душно, скучно, неинтересно и, прости Господи, тошнотворно. Бывает же так, что все вокруг лежащее вызывает отторжение и неприятие.

…Было принято решение искать альтернативную внегородскую точку приземления. (Семейная коттеджная дача в подмосковном Воронове, окруженная профнастильными заборами и огнедышащими соседями, готовыми тебя при первой возможности убить-удушить, не принималась в расчет). Требовалось удаление и притом очень большое удаление так, чтобы дух захватывало от расстояния. И оно нашлось. Правда, не сразу, а в результате поиска вариантов.

Однако сделаем первый значимый вывод.

Расстояние, удаление — это великое благо. География лечит травмированное и увядающее сознание. Чем дальше от Москвы, тем глубже происходит автоматическое восстановление и обновления операционной системы в голове. Имейте это в виду. А все рассуждения вроде: «А как я буду жить без Большого театра и Третьяковской галереи, а также кафе ”Му-Му“ и магазина “Пятерочка”, меркнут в одночасье (кстати, «Пятерочки» нонче есть повсюду, даже на больших расстояниях).

И место нашлось. Что называется, by word of mouth, а по-нашенски — из уст в уста. Молва вывела меня на 600-километровое удаление от Москвы на берег реки Унжи, притока Волги-матушки. Край этот называется Костромская обл. Уже в бытность мою там губернатор-временщик подхватил пиаровский слоган «Кострома — душа России». Неплохо звучит, но немного сладковато. Тогда же недалече вдруг обнаружили могилу Ивана Сусанина, зарубленного врагами, а также родину Снегурочки. И, кажется, что-то еще. Губернатора того давно и нет, а дело его живет. Сельский туризм (агротуризм, руральный туризм) здравствует и процветает. На нашем научном языке это называется экономика впечатлений. Правда, пока она существует в основном на бумаге, но, как говорится, Москва не сразу строилась.

Период второй. Запуск проекта

…После приведения среды обитания в надлежащий вид ко мне стали приезжать коллеги из МГУ, ВШЭ и других значимых учебных заведений. Все хотели знать, что я учудил в далекой костромской деревне. Я оказался на пике общественного интереса и ходил сущим гоголем. И вот произошло рождение Венеры из пены морской. Венера — это наука. Мои гости все были (по чистой случайности!) докторами наук и членкорами РАН. После краткого ознакомления с окрестностями и ситуацией в воздухе повисал вопрос: что тут могут делать представители передовой социальной науки?

Никто не интересовался милыми радостями сельской жизни, грибочками-ягодками, рыбалкой, водочкой-самогоночкой и пр. Интеллект ученых искал точки профессионального приложения. За дружескими посиделками стали возникать планы наладить междисциплинарные исследования окружающего сельского мира во всем разнообразии, в его конфликтности и со сценарным конструированием перспектив. К началу 2000-х план вполне оформился, заявил о себе в качестве «Угорского проекта» (по имени близлежащего села Угоры) и получил финансирование со стороны больших фондов (проект предполагает моделирование социальных процессов, выявление меняющихся приоритетов современного общества. — Ред.). Так все пошло-поехало.

В чем смысл проекта? Попробуем сформулировать максимально сжато.

В его основе лежит до удивления простое и незамысловатое восприятие внегородских пространств России и прежде всего ближнего Севера. Взору предстают полупустынные просторы, либо покинутые людьми, либо еще не освоенные по причине непонимания, насколько это ценный ресурс развития в современных условиях. По мере движения на северо-восток вы погружаетесь в безбрежность, изредка отмеченную одинокими деревеньками с двумя-тремя жилыми домами, а то и вовсе покинутыми и заросшими. Один жизненный уклад отсюда уходит, а другой… Бог весть.

Но территории в основном являют собой шедевр природы и экологии. Противоречие между прошлым и настоящим, освоенностью и запустением, потенциальным природным богатством и вопиющим небрежением им поражают воображение. С одной стороны, это порождает глубокое уныние, даже депрессию. С другой, вызывает позитивный протест: ведь что-то можно и нужно делать со всем этим богатством; нельзя же на глазах всего честнóго народа его гробить так беззастенчиво!

Из комплекса этих глубинных чувств и эмоций возникал проект, отвечающий на главный вопрос: что можно сделать? Конечно, вопрос не нов. Его часто ставят публицисты, политические активисты, НКО-шники, социологи различных аффилиаций, не очень дружащие друг с другом. Сформировалось два лагеря радетелей внегородских пространств России.

Представители первого и самого многочисленного постоянно ведут речь на различных площадках о светлом будущем, в котором все деревни разом оживут, распаханные заново поля заколосятся, газоснабжение дойдет до каждой пустоши и т. д. Смысл в общем и целом такой: «Вернем старое. Советское, досоветское, любое, но старое». Иногда все это произносится гекзаметром нараспев, иногда подключается слабенькая научная аргументация.

Что в этом, на мой взгляд, не так? Всё не так.

Старый экономический и социальный уклад (дореволюционный или советско-колхозный) ушел навсегда. Экономика стала другой, и смысл деревенского хозяйства изменился до неузнаваемости, пройдя точку невозврата. Сельскохозяйственная продукция производится в основном в других регионах, по иным схемам и технологиям. Аграрная экономика встала на другие рельсы. На Ближнем Севере никаких распаханных до горизонта полей и цветущих умильных избяных деревень больше не предвидится. Без экономики и заинтересованного в ней работоспособного населения, которое уходит и уже ушло, перспектив не будет. И нечего мечтать об этом.

Будем объективны, встречаются то тут, то там приятные исключения («одна счастливая деревня»), но общей всеохватной картины они не меняют. Эти вполне здравые аргументы с цифрами и географией в руках оппонентов не убеждают и не могут убедить. Они стоят на своем.

Противоположная позиция состоит в следующем.

Внегородские пространства России, особенно Ближний Север, таят в себе огромные богатства, раскрывающиеся по преимуществу в контексте нового технологического уклада, меняющего поселенческую структуру и наполненность территорий. Речь прежде всего о том, что экология прямо на глазах становится тем самым богатством, которое в масштабах всего общества во многом сопоставимо по социальной значимости с сельскохозяйственным производством. Да, мы должны питаться, но и быть здоровыми и душой, и телом. Питание без здоровья — нонсенс. Готовы ли вы вкусно и сытно есть, но покинуть мир земной в 50 лет от онкологической болезни, подаренной городской средой со всеми ее гримасами? Не думаю, что кто-то согласится. А между тем это распространенный, если не сказать массовый сценарий. Просто мы не задумываемся, пребывая в забытьи повседневных забот.

Научная экология внегородских пространств предлагает горожанам новый уклад (Dasein, «бытийствование»), который идет в параллель с новыми менталитетом и самосознанием. Тут нет ничего от «зеленого» сектантства, исступленной природоохраны с пеной у рта. Все зиждется на анализе, расчете, взвешивании «за» и «против», рассмотрении вариантов. Это принцип внутренней релокации на удаленные территории, дающие баланс здоровья и продуктивной работы.

Центробежный мотив

Поговорим о вариантах.

Кто именно? Горожане, достигшие уровня самосознания, позволяющего понять, что город, особливо мегаполис, уже ничего больше дать не может. Более того, начинает отнимать, и прежде всего физическое здоровье и психологический баланс.

Поясню. Мегаполисы России по-прежнему принимают волны входящей центростремительной миграции по преимуществу из малых городов и сельской местности. Город кучно обступают леса бетонных человейников, раскрашенные в цвета детской игры Лего. Для кого они? В основном для мигрантов, покинувших малые территории. Одновременно с этим приблизительно 7 % москвичей, пресытившиеся столицей, свидетельствуют, что в принципе рассматривают возможность ухода на дальние дистанции. Это и есть центробежная миграция. Получается, что мегаполис, словно мифологическое чудовище, дышит входящей и исходящей миграцией. Покамест преобладает центростремительная миграция, но пробуждается ото сна центробежный мотив.

Как в реальности происходит дезурбанизация (или контрурбанизация)?

О выборе локуса разговор уже начался выше. Но можно его и конкретизировать. Надо бродить в Интернете, смотреть сайты, общаться с друзьями, уже ушедшими на дистанцию, и составить план изучения направлений и точки приземления. Надо путешествовать и посвятить этому хотя бы одно лето. Ничего не делать спонтанно и бездумно. Оставлять записи в дневнике, складировать в файлы. В итоге составить список предпочтений. И на этот список наложить матрицу Покровского. Она такова.

1. Экологическая предпочтительность, чистота, сбалансированность. Обратиться в районную СЭС и выяснить уровень радиационной зараженности местности, онкологических заболеваемостей. Поинтересоваться качеством питьевой воды в колодцах и водоносных слоях. Накрепко подружиться с сотрудниками санэпидстанции.
2. Ландшафтная привлекательность. Эстетика природной среды — важнейший фактор психологической разгрузки. Все грязное, неряшливое, разрушенное, поломанное, рукотворно-покалеченное и т. д. исключить из рассмотрения.
3. Привязка к истории и местам памяти различной степени погружения. Человек, не ведая того сам, стремится стать частичкой движения из прошлого в будущее. «Я не одинок в этом мире. За моими плечами тысячи поколений». Это важнейший фактор восстановления душевного баланса.
4. Наличие остаточного местного населения. Не обладая жизненным опытом в сельском мире, невозможно выжить. Привлечь к себе лучших представителей деревенских сообществ (а они есть!) —работоспособных, честных, с золотыми руками, доброжелательных. Беречь их и лелеять. Процесс занимает время, но в итоге сполна оправдывает себя.
5. Определить транспортную доступность в круглогодичном режиме. В идеале просчитать возможность добраться до столицы за одну ночь, за 5–7 часов. Современный человек не хочет и не должен чувствовать себя запертым даже в прекрасном локусе. Динамика, движение в пространстве, мобильность — это неотъемлемый компонент сознания продвинутой личности.
6. Покрытие территории устойчивыми инфокоммуникациями. Тут комментарии излишни. Это ваша связь с миром и вселенной.

Скорее всего, мне зададут каверзный вопрос об инфраструктуре: учреждения медицины, культуры, образования, точки снабжения продуктами, доступность отделения МВД. Мол, где все это взять, если нет по определению? Но дело в том, что современные формы цивилизованности, цифровых инфокоммуникаций в основном вполне решают эти проблемы. Это мой конкретный опыт, а не диванные рассуждения.

Еще важный момент — оценка самого себя и своей потенциальной готовности к дезурбанизации. Ведь одного спонтанного желания покинуть город как можно скорее недостаточно. Тут вступает в игру экономический фактор. На что жить? Как строить бюджет семьи? Своеобразная вилка.

С одной стороны, интернет-паблики полнятся увлекательными историями того, как молодые семьи, побросав все в городе, устремляются в пучину сельской жизни и становятся фермерами, кормящими себя в формате натурального хозяйства и что-то продающими вовне. Современная робинзонада с козами и пчелами вперемежку. С моей точки зрения и по нашим исследованиям, это тупиковый путь полнейшего закабаления себя тяжелым физическим трудом без элементарных навыков, которые и не навыки даже, а настоящее искусство.

Второй вариант бифуркации — это продолжение городской профессии в формате онлайн. Недавний ковид полностью легализовал его и сделал мощнейшим фактором дезурбанизации. Разумеется, можно сменить городскую профессию и высшее образование на фермерство, но, как представляется, потерь будет существенно больше, чем приобретений. При этом, конечно, надо иметь в виду, что не все профессии подразумевают и допускают работу онлайн. В этом и состоит оценка ваших возможностей.

Полностью статья была опубликована в журнале «Человек и мир. Диалог», № 2 (15), апрель – июнь 2024