Под согдийским крылом
Керамическое искусство Узбекистана как общечеловеческое наследие
Теги: Узбекистан | Национальная культура | Особенности культуры
Екатерина ЕРМАКОВА, кандидат исторических наук, главный научный сотрудник Государственного музея Востока
По Корану человек был создан из звонкой глины, подобной гончарной. Когда оказываешься в Узбекистане, то легко в это веришь. В старых городах и кишлаках все сделано из глины. Глинобитные дома и дувалы – стены, окружающие усадьбы, земля под ногами из мельчайшей лессовой пыли. Этой пылью пропитан воздух. Сойдя с трапа самолета, сразу ощущаешь неповторимый запах, подтверждающий, что приземлился не где-нибудь, а в Бухаре. Чтобы почувствовать атмосферу восточного средневекового города, лучше посетить именно Бухару или Хиву. А если на обратном пути захочется взять с собой частицу Средней Азии, то обязательно нужно что-нибудь из местной керамики. Это та же глина, только обожженная и расписанная.
Узбекистан по сей день остается заповедником не только средневековой мусульманской архитектуры с великолепными бирюзовыми куполами и изразцами, но еще и хранителем традиции гончарного ремесла – все еще живой, хотя упадок ей предрекали с конца XIX века. В 1867 году Западный Туркестан стал восточной провинцией Российской империи. Сюда хлынули товары российских мануфактур, и многим начало казаться, что гончарное ремесло за ненадобностью вот-вот завянет на корню. Заводы Матвея Сидоровича Кузнецова начали выпускать фаянс для экспорта на Восток. Большие блюда расписывали не только привычными цветами, но и абровыми узорами в стиле местных шелков, из которых шили халаты для мужчин и женщин. Русским фарфором, считавшимся признаком достатка, начали украшали стенные ниши мехмонханы (гостиной) в богатых домах. Однако и местную гончарную утварь не забывали. В конце XIX − начале XX века она продолжала оставаться незаменимой частью быта. Продукция местных гончаров сохраняла свою популярность в народной среде не только благодаря своей доступности по сравнению с привозной посудой, но еще и по той причине, что была тесно связана с традиционными представлениями, наделявшими ее особыми магическими свойствами.
Из материала чистого и богоугодного
В Туркестане бытовало поверье, что пища, приготовленная в глиняном сосуде, вкуснее, чем варившаяся в металлическом котле. В некоторых обрядах могла использоваться только утварь из обожженной глины – материала ритуально чистого и богоугодного. В течение священного для мусульман месяца Рамадана правоверные предпочитали есть и пить из керамических блюд и чаш, которые специально покупали перед началом поста. По легенде, гончарному делу покровительствуют святые Саид Амири Кулол и его ученик Девонаи Багоуддин, а своим происхождением ремесло обязано самому хазрету Джабраилу (архангелу Гавриилу). Рассказывали, что Бог послал к людям архангела Гавриила вместе с другими четырьмя ангелами. Они сотворили из земли первого человека Адама, а жизнь ему дал сам Господь. Из оставшейся глины хазрет Джабраил сделал кувшин и научил гончарному ремеслу Адама.
Керамические блюда рассматривались как обереги, предохраняющие от сглаза, поэтому в глинобитные стены хорезмийских усадеб вмазывались черепки или целые тарелки. В 1980-х годах в заброшенной сельской мечети неподалеку от Вабкента в Бухарской области я видела керамические блюда, вставленные в ячейки кессонного потолка, набранного из дощечек. Одно из блюд (на вид очень старое – лет 100, не меньше) упало, но чудом не разбилось. Своим декором оно напоминало китайский фарфор эпохи Тан (618–907). Кроме зеленых ручейков поливы на дно блюда гравировкой был нанесен узор согдийского крыла, известный еще по средневековой керамике. Так в простом изделии сельского табакчи (мастера, занимавшегося изготовлением блюд) переплелись разные эпохи. Что вполне характерно для керамики Узбекистана, которая много раз преображалась почти до неузнаваемости, но продолжала сохранять связь со своими древними корнями. Такие же тарелки делали уже в XX веке мастера из Ургута в Самаркандской области, украшая их потеками глазури по золотистому фону.
Глазурь пришла в Среднюю Азию в конце VIII века с Ближнего Востока. До этого здесь делали прекрасную керамическую посуду, покрывая ее штампованными узорами, украшая ручками зооморфных форм. Скульптурная пластика терракотовых сосудов уступила место живописной росписи кистью. Развитию росписи помогло появление ангоба (тонкий слой сырой глины на поверхности керамического изделия. – Ред.). Чтобы краски прочно ложились на черепок и не теряли своей сочности, керамисты додумались покрывать сосуды особой жидкой глиной лоя, как художник грунтует полотно, прежде чем нанести на него краски. Расцвет средневековой керамики пришелся на X−XI века. В это время ислам уже прочно утвердился на территории Мавераннахра – так после арабского завоевания стали называть бескрайнее пространство между реками Амударьей и Сырдарьей. Местные гончары использовали три краски – коричнево-красную, черную и оливковую, виртуозно сочетая орнаментальные композиции с изображениями животных, птиц, людей, назидательными надписями, выполненными каллиграфическим почерком.
В XV веке среднеазиатская керамика кардинально поменяла свой облик под влиянием новых веяний с Ближнего Востока, откуда пришла мода на кобальтовые узоры в китайском стиле, но не прямой дорогой из Китая, а через Сирию. Напомним, что Тамерлан (1370–1405), один из потомков Чингисхана, в XIV веке создал обширную державу со столицей в Самарканде. В 1401 году его войска захватили Дамаск. Тимур из всех завоеванных земель собирал мастеров, чтобы обустроить Бухару, Самарканд и родной город отца Кеш (Шахрисабз).
Выставки
В конце XIX века после присоединения Средней Азии к России началось всестороннее изучение ремесел Туркестанского края. На XVI Всероссийской промышленно-художественной выставке 1896 года в Нижнем Новгороде выстроили Туркестанский павильон в мавританском стиле. Один из попечителей выставки, известный меценат Савва Мамонтов пригласил художника Василия Поленова для доработки панно «Принцесса Греза» и «Микула Селянинович». Их заказали Михаилу Врубелю, но члены Императорской академии художеств работу забраковали. Находясь в Нижнем Новгороде, Василий Дмитриевич приобрел попутно около 60 предметов керамики, выставленных в Самаркандском отделе. Сегодня в музее Поленова на Оке рядом с Тарусой, в красивейшей усадьбе, напоминающей замок, среди полотен художника, русских квасников, корабельных досок, фаянса абрамцевского кружка вдруг обнаруживаешь туркестанскую керамику, расписанную в краски неба и земли, словно азиатская степь, покрытая по весне цветами. Есть здесь и такие вещи, которых в других музеях не встретишь: например, тазики для умывания с фигурками птичек и деревьями по краю борта или поилки для перепелок в виде тройных чашечек на ножках в сапожках. Что особенно ценно, посуда точно датирована, так как продавалась новой. Даже наклеенные этикетки сохранились.
В 1900 году туркестанская керамика экспонировалась на Всемирной выставке в Париже, где наивысшей оценки были удостоены работы риштанских мастеров в стиле чинни. В 1902 году состоялась первая Всероссийская кустарно-промышленная выставка в Санкт-Петербурге, где наряду с другими превосходными образцами среднеазиатского народного искусства были выставлены и произведения гончаров.
Специально для изучения возможности поставки керамики из Туркестана туда был командирован правительственный чиновник Николай Бурдуков, который привез в Петербург большую коллекцию посуды для музея барона Штиглица. В 1904 году на средства министерства финансов был издан альбом «Гончарные изделия Средней Азии».
Этнографическая коллекция, собранная Бурдуковым, сегодня находится в Государственном Эрмитаже, правда, в фондах. В экспозиции же можно познакомиться со средневековой керамикой Средней Азии. Конечно, туркестанская керамика разных эпох представлена и в других местах: например, в Российском этнографическом музее в Санкт-Петербурге, в Музее искусств в Ташкенте. Областные музеи Узбекистана дают возможность разобраться в локальных особенностях традиционной керамики XIX – начала XX века. Например, в Бухарском музее собрана керамика Гиждувана, ближайшего к Бухаре гончарного центра.
Немного по существу
Поздняя керамика XIX века кажется грубоватой, если сравнивать ее со средневековыми прототипами. Можно обнаружить лишь отдельные черты, сближающие с традициями предшествующих периодов. Но само по себе это удивительное художественное явление, до сих пор не понятое до конца, глубоко погруженное в народную стихию. В конце XIX – начале XX века существовало три больших региональных школы традиционной керамики – ферганская, хорезмская и самаркандско-бухарская, сформировавшиеся ранее в границах Кокандского, Хивинского и Бухарского ханств.
Ферганская школа лучше всего представлена риштанской керамикой. Риштан – крупный ремесленный центр, расположенный на юге Ферганской долины в 40 км от Коканда. В древности через Фергану проходили караванные пути из Китая на Запад, названные Великим шелковым путем. В конце XIX – начале XX века в этом районе насчитывалось около 80 гончарных мастерских, где работало приблизительно 300 человек. За один сезон, который продолжался 6–7 месяцев, они выпускали 1500–1700 изделий. Развитию гончарного производства в Риштане способствовало наличие высококачественного сырья. Практически все пригодные для изготовления керамической посуды глины и красители, кроме ляпис-лазури и кобальта, местные мастера добывали в ближайшей округе. Здешняя глина считалась лучшей во всем регионе. Накоши (мастера высшей квалификации) прекрасно владели росписью кистью калам. Орнаментация отличалась четкостью и ясностью рисунка. Источником вдохновения могли служить вышивка, узоры набивных тканей, расписные потолки – все, что окружало и радовало глаз. Про лучших накошейговорили, что они «берут узоры из сердца».
Мастерам приходилось учитывать, как краситель поведет себя под разными по составу поливами. После росписи в любимой ферганскими гончарами бирюзово-синей гамме изделия покрывались земельно-щелочной глазурью. Технология изготовления такой поливы ишкор сир довольно сложна. Для ее получения на медленном огне пережигают растение қирқбўғин («сорокасуставчатый»), напоминающее колючку. Скорее всего, это ежовник, или анабазис (лат. anābasis), относящийся к роду кустарничковых растений подсемейства мареновых семейства амарантовых.
При изготовлении полуфаянсовой посуды чинни, чем занималисьмастера, называвшиеся чиннисозами, использовалась оловянно-свинцовая глазурь, которая подходила не для всех красок, а только синей, зеленой, коричневой и желтой. Хотя народные художники других центров тоже делали посуду этого типа, риштанская считалась лучшей. Ее происхождение связывают с Китаем, о чем говорит название и местное предание. Секрет ее производства якобы завезли в Риштан из Кашгара в 1830-х годах братья Джалил и Кури Абдуджамил. Изделия чинни формовались из белой глины гильбота (чинни лой) с добавлением кварцита. Они требовали двойного обжига: первый утильный обжиг проводили до росписи и глазурования, второй – уже после их нанесения, при более высокой температуре. По словам современных риштанских мастеров, ангоб на чинни не наносили за ненадобностью.
Гончары многочисленных центров, расположенных на обширной территории между Самаркандом и Бухарой, в конце XIX века перешли на свинцовую глазурь. Поэтому здесь начал преобладать полихромный стиль. Роспись, сочетающаяся с гравировкой, чаще всего наносилась по бурому, желтому, терракотовому фону зеленой, коричневой, желтой и белой красками. До этого в округе Бухары делали чаши и в синей гамме под ишкоровой глазурью, что сближало их с посудой ферганских и в особенности хорезмских мастеров.
Излюбленной формой гончаров из Хивы, Ургенча, Куня-Ургенча, Ханки, Каттабага, Ташауза и других городов, расположенных на территории Хорезма, была бадия – большая коническая чаша или глубокое блюдо на приподнятом поддоне. Орнаментация хорезмской керамики в бирюзово-зеленой гамме заметно отличается от ферганской, она скорее напоминает старую бухарскую керамику. Местные накоши виртуозно компоновали растительные узоры в «арабесковые» композиции.
Борьба за наследие
В XX веке традиционная керамика в очередной раз претерпела существенные изменения. 27 октября 1924 года в результате национально-государственного размежевания возникла Узбекская ССР. Ташкентский учебно-производственный комбинат выпускал керамику в национальном стиле, используя технологию, не свойственную традиционному гончарному делу. В 1920–1930-х те же методы внедрялись и в Казахстане, Татарстане, Крыму. На выставке в Париже 1937 года потребовалось представить керамику Узбекистана, и выполнение заказа власти поручили ведущим мастерам комбината, которые должны были изготовить блюда в различных локальных стилях. В настоящее время все эти предметы находятся в Музее декоративно-прикладного и народного искусства в Москве. А риштанские мастера до сих пор не могут забыть, как «их керамику» делали в Ташкенте.
Советская власть во всех сферах общественной жизни последовательно осуществляла коллективизацию. Это затронуло и потомственных керамистов. Гончарный круг в единоличном пользовании рассматривался как средство обогащения. Мастеров объединили в артели, создали предприятия кустарной промышленности, где требовалось выполнять план и работать по установленным образцам.
Осознание того, что подобные формы работы допустимы только при выпуске массовой продукции, но для народного искусства губительны, пришло довольно поздно, когда нанесенный ущерб оказался почти необратимым. Только в 1960–1970-х годах наметился перелом в отношении к творчеству народных керамистов и среди художников и искусствоведов вспыхнул интерес к их произведениям. В Художественном фонде под эгидой Союза художников СССР сформировалась обширная коллекция современной среднеазиатской керамики, регулярными стали выставки гончарных изделий, а мастера получили возможность продавать свои работы через Центральный художественный салон. При республиканских фондах были созданы художественные мастерские, куда привлекли лучших народных гончаров (или керамистов). Появились должности инспекторов-искусствоведов, которые должны были помогать мастерам, обеспечивать сбыт продукции, контролировать качество, отбирать работы на выставки. Однако благие намерения часто пробуксовывали, наталкиваясь на сопротивление разных чиновников.
В современном Узбекистане гончары освободились от административного гнета. Никто не заставляет работать в артелях, не начисляет трудодни, но и зарплату не выдает, приходится выкручиваться самостоятельно. Ведь худо-бедно, а Художественный фонд закупал керамику после выставок и раздавал музеям. Правительство Узбекистана, понимая необходимость развития туризма, освободило мастеров от налогов. Ремесла – одна из привлекательных сторон для путешествующих по республике. Многие специально едут Фергану или Бухару, чтобы увидеть живую традицию народного искусства. В наше время Риштан остается единственным местом, где существует гончарный промысел. Известные мастера построили себе большие мастерские, где принимают гостей. Каждый старается красиво оформить двор, выделить комнату под музей и выставку своей продукции. В Гиждуване, в полусотне километров от Бухары, остались две мастерские потомственных гончаров братьев Нарзуллаевых. Здесь туристу покажут, как работать на гончарном круге, запрягут ослика, который будет вращать жернова, перемалывающие глазурь, угостят чаем и пловом. В Шахрисабзе семейную традицию продолжает Рустам Музафаров. Рядом с Самаркандом в Ургуте стоит навестить потомственного мастера Нумона Аблакулова. Есть и другие мастера. Как бы ни сложился ваш маршрут по Узбекистану, расспросите гида: нет ли поблизости гончарной мастерской, не поленитесь, загляните туда – и точно не пожалеете. Может быть, это станет самым сильным впечатлением от всей поездки: получить керамику из рук устокора.
На последнюю выставку «Восточная тюбетейка», которая уже не первый год проходит в Москве на Тишинке, приглашали двух самых известных устокоров Алишера Назирова из Риштана и Алишера Нарзуллаева из Гиждувана. В сентябре 2019 года в Коканде прошел грандиозный фестиваль ремесленников, куда съехались все ведущие народные художники глины.
До пандемии некоторые риштанские устокоры вели весьма активную деятельность, поддерживали связи с японскими керамистами, принимали участие в выставках и фестивалях ремесленников. Бахтиёр Назиров делился со мной планами на 2020 год: в Японии запланирована его юбилейная выставка, он собирался в Прибалтику, Крым, на фестиваль в Скопине под Рязанью, где мы договаривались встретиться.
Если раньше гончарное ремесло было необходимой частью жизни, то сегодня все по-другому. Это искусство, которое не каждый себе может позволить. Внутри страны сбыта недостаточно для поддержания ремесла. Туристов на всех не хватает, а из-за пандемии и говорить не о чем. Мастера заводят себе сайты в интернете, успешно осваивают соцсети. В самый разгар весеннего карантина я умудрилась заказать у бухарского мастера Абдулвахида Каримова раковину для ванной. Как только границы открылись, мой заказ был доставлен прямо к порогу квартиры. Риштанские мастера также делают фантастической красоты расписные раковины.
Как почувствовать естественную красоту глиняного черепка, почти каллиграфическую раскованность кисти, которой накош выводит узоры, драгоценность цвета, проявленную ишкоровой глазурью, рецепт которой в XX веке сначала подзабыли, а потом, спохватившись, начали восстанавливать? В чем разница между музейными экспонатами и массовыми товарами, расписанными с помощью клизмы? В том же, в чем между «Джокондой» кисти Леонардо и ее печатной репродукцией.
Статья была опубликована в бумажной версии журнала «Человек и мир. Диалог» № 1 (2), январь – март 2021