Хантыйская мастерица рисует сказки ножницами Татьяна ВЕСНИНА
Теги: Национальная культура | Традиции | Обычаи | Особенности культуры
Любая поэзия мира держится на ритме. В хантыйских медвежьих песнях ритм задает «формула» – особая лексическая единица, объединяющая эпитет и опорное существительное. К такому выводу пришли ученые, изучающие фольклор коренных сибирских народов. Но в стихах, песнях и сказках, которые сочиняет и рассказывает жительница томского севера Надежда Вялова, ритм задают ножницы. Они – «опорное слово».
«Режем к линии штришки – получаем волоски», – приговаривает она, вырезая медведя и сову в ожидании закрытия Медвежьего фестиваля.
Глядя, как ножницы быстро движутся по бумаге, поражаешься одновременной работе рук и мысли хантыйской сказительницы. Она поет и вырезает. Сказку сочиняет на глазах у слушателей и тут же переносит ее сюжет на бумагу. Сразу набело. Без набросков и эскизов. Закончилась история – готова вырезанка.
Однако напоказ свое искусство мастерица нечасто выставляет. Не потому, что не любит устраивать шоу из своей работы, а потому, что убеждена: любой праздный зритель «ворует» энергию. Это ее убеждение сродни народной примете: не надевать в лес яркий платок, чтобы не дразнить лесной дух. Поэтому почти все свои вырезанки делает ночью, когда никто не видит.
«Лисой вползает ночь ко мне. Теперь я с ней наедине…» – поэтическая формула, пришедшая внезапно на ум, помогает завершить портрет пожилой женщины. Лиса превращается в косу…
За последние 12 лет своим уникальным умением изготавливать безнабросочные вырезанки на собственные сюжеты Надежда Вялова удивила и покорила мир.
Орнаменты судьбы
В детстве у нее не было карандашей и красок, зато были ножницы. Поэтому вырезать Надежда научилась раньше, чем рисовать и читать.
«Помню, у нас на окнах висели узорчатые занавески из газет. Их вырезала мама. Поет и вырезает. Она всегда пела. Рядом с нами жили спецпереселенцы, поэтому подхватывала их песни, но пела и свои, на родном васюганском наречии. Об ее вырезанках я вспомнила, когда сама стала заниматься этой культурой, – признается Надежда Брониславовна. По матери она хантыйка, по отцу русская. – До 12 лет по документам я была Надеждой Ивановной Мурасовой. Потому что род мой происходит от хантов, которые селились в урочище реки Мурасы, притока реки Сыни. Дед по матери, Семен Максимович Мурасов, перебрался на Тым, после того как их стали теснить русские переселенцы. Мой родной отец – Иван Африканович Соснин. Но мама с ним не жила. Когда же мне исполнилось шесть лет, она вышла замуж за Бронислава Доминиковича Косяковского. Он из семьи ссыльных поляков. Бронислав Косяковский меня удочерил».
О себе Надежда Брониславовна говорит, что в ней намешано много кровей: чувашская, русская, хантыйская. Однако почти полвека вопрос самоидентификации Надежду Вялову не беспокоил. Как и большинство коренных жителей томского севера, родившаяся и выросшая в советское время, о своей принадлежности к хантам она только догадывалась: говор другой, чем у подруг, да и внешность не такая, как у одноклассников, – волосы черные, прямые, глаза темно-карие, кожа смуглая. Однажды даже за цыганку ее приняли.
Определение «остяк» можно и сегодня услышать в бытовой речи, встречается оно в публицистике и в научной литературе. Ибо так русские приспособили к своему произношению самоназвание васюганских хантов – «as-Jah», которое означает «народ Оби». Ханты традиционно назвали себя по рекам. Да и само слово «ханты» (или «ханти», «хандэ») означает «народ», «люди». Река Васюган, протекающая по территории Каргасокского района, являет собой южный рубеж расселения хантов, а васюганские ханты входят в восточную группу этноса.
«Мама запрещала нам говорить на васюганском наречии, – признается Надежда Вялова. – Хотя сама знала два диалекта хантыйского языка. Даже когда я замуж вышла и двух детей родила, она выталкивала меня всякий раз из избы, когда начинала разговаривать с моей тетей, ее сестрой».
Запрет на язык был связан со страхом навлечь на детей беду. Потому что деда их, Семена Мурасова, в 1942 году арестовали как врага народа.
Оставшись одна после ареста мужа с девятью ртами, бабушка Надежды и детям своим, и внукам внушала, что самый лучший способ выжить – стать как все, не выделяться.
Зри в корень
Надежда родилась в исчезнувшей ныне деревне Забегаловке Каргасокского района за год до смерти Сталина. Жили там ханты с русскими всегда, и смешанные браки были не редкость. Она и сама вышла замуж за русского – сына ссыльных кулаков Виктора Вялова. Почти вся ее взрослая жизнь связана с деревней Бондаркой того же района. Здесь родились ее пятеро детей, здесь она и сейчас живет, воспитывает внуков.
О том, что она хантыйка, Надежда Брониславовна узнала от ученого-лингвиста Ольги Осиповой только в 2004 году. Когда приехала Томск на семинар коренных народов Севера и пришла в лабораторию языков народов Сибири Томского государственного педагогического университета.
Закон «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации», принятый в 1999 году, многое изменил в жизни «людей Оби». Бывшие «остяки» стали осознавать себя кто хантами, кто селькупами, кто эвенками. Почувствовав зов крови, они объединялись в этнические общины, проявляя интерес к родовым корням, языку и фольклору. Вялова принимала самое активное участие в жизни клуба «Ай пяях». Его участники первым делом стали изучать родной язык.
По данным переписи населения 2010 года, из 31 тысячи хантов на территории Томской области их проживало чуть более 2 %.
«Я рисую ножницами»
Выйдя в 1998 году на пенсию в 46 лет по северной льготе, энергичная жительница села Бондарка стала активно осваивать различные народные ремесла и промыслы. Изготавливала берестяные туеса, мастерила кукол-обереги, занималась плетением из бисера, начала шить одежду в хантыйском стиле. Искала себя и в просветительстве, выступая перед детьми в школах и детских садах, рассказывая о жизни ханты, об их отношении к природе. Пока не вспомнила о маминых вырезанках.
Вырезать сказки из бумаги Надежда Вялова начала примерно в то же время, что и изучать родной язык своего народа, – в начале 2000-х. Сначала в сказки и притчи включала отдельные слова васюганского диалекта. Но чем шире становился ее лексический запас, тем активнее и увереннее переходила на хантыйский язык.
Участников музейного форума 2011 года она поразила тем, что вырезала сказку на двух языках сразу – сначала ее речь лилась на не привычном уху языке коренных жителей томской тайги, потом тот же сюжет рассказывался на русском.
Сначала сказки и стихи не записывала, а просто вырезала. Но позже на бумагу стала переносить не только рисунок, но и слова, даже издала сборник стихов и сказок, проиллюстрирован он ее же вырезанками. Основной текст записан на русском языке, но названия даны на двух языках: «Водяной дух и Ёрш» («Ёнк-юнк и Ярак»), «Старик и Ворон» («Ряч ит колэк»), «Затейливый горностай» («Иртамян сас»).
Вырезанки часто дарила слушателям, особенно детям. Предпринимала попытки научить детей «рисовать» ножницами. Вопрос о том, откуда у нее дар рисовать ножницами, задают часто. Для ученых и журналистов заготовила свою формулировку: ее сибирские вырезанки, как и знаменитая хантыйская берестяная скобленка, имеют одну природу – мифологическую. Ведь у хантов любой орнамент издревле считался письмом древних духов.
Даже в языке закреплена эта связь между словом и узором: «писать» и «наносить узор» по-хантыйски звучит одинаково: ханши. Традиция вырезать орнаменты восходит к древним обрядам. У «обского народа» (восточных хантов) существует поверье, что Анки пухос, главное женское божество, подательница жизни, на краях священной бумаги вырезает срок жизни каждого родившегося мальчика и девочки. Божество смерти и болезни тоже пишет нескончаемые узоры на многих листах бумаги.
«Женщина, исполняющая узоры в видимом мире, становилась преемницей богов (духов) в плане фиксации и трансляции информации, – комментирует традиции коренных народов доктор исторических наук Ольга Рындина. – На мастерицу частично переходил и высокий статус сакрализованных исполнителей: с помощью узоров она могла оказывать воздействие на жизнь людей. Это обстоятельство и накладывало на нее высокую ответственность, и предъявляло особые требования».
Бренд района
В случае с Вяловой профессор Томского университета Ольга Рындина отмечает внутреннее родство ее вырезанок с традиционным хантыйским орнаментом: округлая линия как основа, сложнейшие геометрические преобразования с ней создают насыщенные по конфигурации сюжетные изображения.
Творчеству Надежды Вяловой посвятил свою статью и венгерский ученый-этнограф Золтан Надь. «Благодаря густым прорезям, узоры Вяловой отличаются тонкостью, воздушной легкостью и ритмичностью. Картины обрамлены орнаментами со стилизованными изображениями животных и растений, напоминающими хантыйские мотивы. Фигуры изображены то в “негативе”, то в “позитиве”», – отметил он.
Саму Надежду Брониславовну Надь называет уникальным человеком и согласен с ее самоопределением – берегиня. Тем не менее вяловские вырезанки считает восстановленной и даже создаваемой традицией, признает, что «в творчестве Вяловой тесно переплетаются народное искусство и возрождение хантыйской культуры».
Сказители действительно всегда занимали важное место в устной традиции хантов. Они не только ее носители, но и трансляторы, а зачастую и создатели.
Благодаря активному участию в художественных выставках, музейных форумах и научных конференциях по сохранению культуры малочисленных народов Севера за Надеждой Вяловой постепенно закрепилось определение
посла хантыйской культуры, ее называют культурным брендом Каргасокского района. Вырезанки Вяловой демонстрировались в Томске, Новосибирске, Москве, Абакане, а также в Китае. В мае 2012 года она была награждена почетной грамотой ЮНЕСКО за плодотворную работу в международном проекте Евросоюза «Расширение доступа к локальным культурам Сибири посредством инновационной образовательной модели».
С медведем – по соседям
«Китайцы на вырезанках делают большие деньги, – делает неожиданный поворот в разговоре Надежда Брониславовна. – Они используют их как предсказания. Мне тоже предлагали, но я не стала. Для меня вырезанки – это возможность рассказать о своем народе. Почему я привержена языку ханты? Слова красивые. Поэтому и сказки мне больше нравится вырезать на хантыйском языке. Здесь персонажи – человекоподобные».
Очеловечивание окружающего мира – черта, характерная для традиционного мышления коренных народов Сибири. По той же «формуле» сочиняет свои сказки и Вялова. В ее работах нижний мир, где живут змеи и ящерицы, сливается со средним миром людей и верхним миром высших духов, его представители – медведь и птицы.
Медведь не случайно к верхнему миру отнесен. В культуре хантов он существо небесное. Прародитель рода. Поэтому и отношение к нему особое.
Такое же особое место он занимает и в творчестве каргасокской мастерицы. Более 30 разных образов медведя она представила на последний VI Медвежий фестиваль. По существу, 30 портретов, где тонко передано состояние героя: то он грозный, то добродушный, улыбается, хмурится, но в любом случае вызывает уважение к себе.
Один из вяловских портретов послужил для сооружения колядочного посоха во время святочной акции «С медведем – по соседям», которую проводил Музей славянской мифологии. Прикрепленная на высокий шест прорезная маска сына бога Торума возглавляла шествие ряженых людей, которые с обрядовыми песнями шли из Первого музея славянской мифологии в Дом искусств, а затем в Музей истории Томска. Так хантыйская традиция почитания медведя слилась со славянской традицией. Сама же Надежда Вялова была удостоена звания лауреата VI Медвежьего фестиваля.
Полностью статья была опубликована в журнале «Человек и мир. Диалог», № 2(7), апрель – июнь 2022.
