Нана Татишвили: «Метод Судзуки» — это алфавит для актера» Художник и актриса — о работе и дружбе с культовым японским режиссером и его «методе», преодолении трудностей и кросс-культурных проектах
Теги: Национальная культура | Актеры | Театр | Художники
Автор: Анна Пясецкая
Нана Татишвили окончила ГИТИС по специальности «актриса музыкального театра», работала в Театре на Таганке под руководством Юрия Любимова, прошла школу актерского мастерства по методу Тадаси Судзуки в театральном центре Granship (Япония, Сидзуока). Стала ведущей актрисой труппы культового японского режиссера, который доверял ей главные роли в своих спектаклях. День у Наны расписан с утра до вечера: организация выставок, преподавание «метода Судзуки» в Институте кино при ВШЭ, создание перформативных и музыкальных проектов.
Нана, вы много лет проработали в Японии в труппе режиссера Тадаси Судзуки, в его театральной компании Suzuki Company of Toga, или SCOT. Расскажите об истории знакомства с ним.
Знакомство со всемирно известным режиссером, педагогом, философом и теоретиком театра Тадаси Судзуки невозможно отделить от личности Юрия Петровича Любимова. Я была еще студенткой-третьекурсницей, когда Любимов пригласил меня в труппу Театра на Таганке. Приглашение это приняла с благодарностью. Хотелось понять, как устроен театр, поэтому сначала была готова браться за любую работу. Обычно когда Судзуки-сан спрашивают о нашем знакомстве, японский режиссер отвечает: «Мне Нану подарил Любимов». Юрий Петрович обладал удивительной прозорливостью «на артистов». На момент знакомства с ним у меня были две небольшие роли в театре и много массовки. Однажды Любимов пригласил меня в гости, где принимал японскую делегацию, которую возглавлял Судзуки-сан. Юрий Петрович представил меня так: «Это Нана. Она очень сильная. А сейчас она споет». И я спела Хабанеру из «Кармен». Я сама тогда не имела представления о собственных силах и возможностях, но Любимову было виднее. На этом странная аудиенция закончилась. Прошло время, и в театре вывешивают списки тех, кто отобран на тренинг в Японии и задействован в «Электре», которую японский режиссер планировал переносить на сцену Театра на Таганке. Так мне досталась главная роль.
Какое у вас сложилось первое впечатление о Японии?
Первый раз мы приехали в Страну восходящего солнца в 2006 году. В Японии удивляет все. Это одно из самых невероятных и любимых мест на Земле, где я точно не смогла бы жить.
Где вы репетировали?
В деревне Тога, префектуре Тояма. Режиссер собрал интернациональную команду, создал уникальную космополитическую конгломерацию, в которой были задействованы различные актеры, приезжавшие туда посменно. Загруженность была неимоверная — с утра до вечера мы тренировались, параллельно репетируя «Электру». С нами работала известный японский композитор, пионерка эмбиентной и минималистской музыки госпожа Мидори Такада, а также великолепный перкуссионист Петр Главатских. Работа не предполагала выходных, репетиции шли с 10 утра до 10 вечера. Помимо сценической работы, актеры заняты на кухне, в поле, выполняют всю рутинную бытовую работу. Это особый мир Судзуки.
Эта ранее заброшенная деревня сейчас — центр искусств?
Да, сегодняшняя Тога — это государство в государстве, с рисовыми полями, горной речкой, лыжным спуском, термальными банями, несколькими театральными площадками, пространствами для репетиций и тренингов, офисами и общежитиями. На берегу озера построен открытый амфитеатр. Летом в Тога жарко, много насекомых, водятся медведи, дикие кабаны, ползают змеи. А еще там можно столкнуться с нашествием японских оводов о-ро-ро. Без спреев невозможно выйти из дома. Суровые климатические условия и отдаленность от городской суеты позволяют сосредоточиться исключительно на театральном деле.
В чем заключается метод Судзуки?
Метод Судзуки — это тот алфавит, без которого невозможно существовать в спектаклях, уникальный язык режиссера. Метод направлен на работу с телом, голосом, временем, пространством. Это каждодневный станок актера, развивающий волю и «сенситивность». Сенсей рассказывал нам про «живую, животную энергию — animal energy», которую необходимо сохранять, и подчеркивал, что в мире царствует «неживая энергия»: электричество, газ, микрофоны, усилители, видеоинсталляции. Необходимо аккумулировать живую энергию, с помощью которой можно воздействовать на зрителя. Интересно, что сенсей до сих пор ставит свет «вручную», создавая на сцене экстремально контрастную картину. Во время спектакля мы не пользовались микрофонами и выступали, как в древние времена греческого театра, только при помощи живого голоса. Перед репетицией и спектаклем актеры должны выполнить определенный комплекс упражнений, сконцентрироваться и войти в состояние готовности к работе. Метод учит дисциплине и этике. Один из важных постулатов: «Мы» важнее, чем «я».
Сколько длятся спектакли у Судзуки-сан?
Не более полутора часов. Летом мы репетировали около двух месяцев, а потом всего несколько раз выступали на фестивалях. Однажды сенсей перед началом спектакля попросил нас привести в порядок сцену — 20 актеров отмывали сцену, разбитую на 20 квадратов. Причем делать это надо было всем вместе. В конце работы мы обменялись традиционной японской фразой благодарности «оцукарэсама», что переводится как «спасибо за вашу усталость».
А как у вас дела обстояли с японским языком?
Судзуки-сан просил не учить японский. Он считал, что тогда весь процесс застопорится. Чтобы комментарий режиссера долетал до меня моментально, нужен переводчик. Никто не стал бы ждать, когда я вспомню перевод. Во время работы в народной сказке «Кати-Кати Яма» (про Тануки), в которой я исполнила главную роль, мне удалось заучить текст на японском со всеми подстрочниками и текстами партнеров. А потом уже сенсей ставил мне правильную интонацию.
У вас был период длительного расставания с японским учителем…
Да, я уходила из его театральной компании, потом вернулась. В какой-то момент поняла, что мне стало тяжело работать. Пришли сомнения и метания, ощущение тупика. Ведь тогда я покинула не только японскую труппу, но и Театр на Таганке. Решив уйти, написала сенсею большое письмо, в котором пыталась объяснить причину ухода. Хотелось попробовать себя в качестве оперной певицы. В ответ — одна строчка по электронной почте: «Желаем успехов в новой карьере». Наша следующая встреча с Судзуки-сан состоялась лишь в 2017 году в Тбилиси, театр приехал туда на гастроли. Я хотела за все поблагодарить режиссера. Мы встретились с ним за кулисами Тбилисского драмтеатра им. Марджанишвили. Сенсей тогда произнес сакраментальное: «А ты поумнела» (смеется). Через полгода получаю письмо из Японии, в котором меня снова приглашают в труппу: «Судзуки-сан предлагает вам роль Роксаны в “Сирано де Бержерак”, но, поскольку вас не было в поле зрения 8 лет, вам будет нужно больше времени на восстановление. Поэтому на подготовку уйдет не месяц, а три». Так я снова оказалась в Стране восходящего солнца.
И что вы почувствовали, вернувшись в труппу Судзуки?
Я вернулась туда, где когда-то чувствовала себя звездой. Пришлось все начать с нуля. На тренингах сидела в самом дальнем ряду. Под мудрым руководством сенсея дошла до такой физической формы, при которой смогла играть Роксану. В 2019 году мы с успехом отыграли «Сирано» в Петербурге на Всемирной театральной Олимпиаде. В этом же году я побывала в Неаполе, где подписала контракт с другим известным режиссером на постановку «Медеи», которую мечтала сыграть всю свою жизнь. Мы планировали поставить современную музыкальную драму в стенах неаполитанского театра, где в моем исполнении должны были звучать песни на грузинском и итальянском языках. Но пандемия разрушила наши планы.
Когда вы стали творить как художник?
Рисовала я с детства, пробовала и масло, и акварель. Один известный художник как-то увидел мои первые наброски и посоветовал продолжать двигаться в этом направлении. В период метаний меня это спасло. Из Японии привезла целую стопку работ, выполненных тушью. А потом наступила пандемия, все засели по квартирам. В то время известный российский галерист, коллекционер, эксперт по русской живописи и графике первой половины XX века Максим Боксер решил помочь художникам, открыв в соцсети группу «Шар и Крест». Он пригласил туда художников и галеристов, которые смогли продавать там свои картины. Благодаря этому проекту я открыла для себя много новых возможностей и влилась в художественное сообщество.
Нана, сколько у вас прошло персональных выставок?
Около 15, одна из самых запоминающихся состоялась в Тбилиси в конце 2021 года и называлась «Грузинский алфавит». Еще был любопытный кросс-культурный проект «Саят-Нова: Акустика и Графика». Это концерт и «выставка одного дня», посвященные творчеству ашуга, народного певца и поэта XVIII века, произведения которого исполняются на нескольких языках. Этот перформанс — наш совместный проект с армянским певцом Нареком Геворгяном. С ним мы придумали и другой концертно-выставочный проект: «Русский Восток», в котором исследовали влияние Востока на русскую культуру. Нарек спродюсировал музыкальную часть проекта, а я работала как автор, режиссер и исполнитель. Перформанс объединил несколько жанров: музыку, танец, изобразительное искусство. Одновременно с концертом в «Зарядье» прошла моя персональная выставка графики. В будущем нам хотелось бы организовать фестиваль «Акустика и графика», в который мы могли бы привлечь новые имена, талантливых художников и музыкантов.
Автор фотосессии — фотограф Татьяна Лепп
