Билгуун Батсух: «В Монголии люди привыкли больше думать и меньше говорить»

Актер из Монголии — о мостах и набережных Санкт-Петербурга, Эдварде Мунке, Сальвадоре Дали и воздухе родной страны

Теги: Монголия | Национальная культура | Кинематограф | Актеры | Театр | Спектакль

Умение никуда не торопиться — очень важная вещь. Наш герой этим умением точно владеет. Именно поэтому к 30 годам он успел стать известным актером, педагогом, сооснователем театра. Сегодня Билгуун Батсух воспитывает двоих детей и готовится сыграть Зилова в «Утиной охоте» Вампилова.

Видела в Петербурге дипломный спектакль курса Яны Туминой, на котором вы учились, «Тетрадь Тома Кенти». Меня поразил момент, когда подростки, герои спектакля, выходили на авансцену и говорили зрителям о своем уродстве или о конфликтах с родителями… О чем вы тогда говорили?

Если вы помните, у меня были оранжевые волосы, и мой герой хотел повеситься, но не получалось. Бывает, что подростки, на которых не обращают внимания родители и друзья, — родители оттого, что у них много работы, друзья еще по каким-то причинам — начинают менять свою внешность и вести себя вызывающе. Они красят волосы в яркие цвета, делают татуировки, прокалывают нос и так далее. Стараются всех задевать, специально говорить что-то обидное просто для того, чтобы их заметили. Вот и я решил для спектакля выкрасить волосы в оранжевый цвет.

В Монголии тоже бывают такие конфликты между родителями и детьми?

Конечно, бывают. Поэтому мне кажется, что тема, возникшая в спектакле «Тетрадь Тома Кенти», очень важная и трогательная.

Вы были таким конфликтным подростком?

Нет. В детстве я был замкнутым, стеснительным мальчиком и почему-то многого боялся. Родился в городе Дархане, когда мне было 6 лет, моя семья переехала в столицу — Улан-Батор, и родители до сих пор там живут. В детстве в Улан-Баторе я практически ни с кем не дружил, и когда мама и папа уходили на работу, а старшая сестра на занятия, мне было не с кем играть, часто целыми днями сидел дома один.

В подростковом возрасте я был очень в себе не уверен. Дома обожал разыгрывать всякие сцены, изображал что-то перед зеркалом, но, выходя на улицу, становился совсем другим. Например, старался избегать драк. Ну, конечно, если ребята начинали меня дразнить или очень сильно прикалывались, приходилось им отвечать. Позже, в старших классах, я прочитал книгу Шона Кови «7 навыков высокоэффективных тинейджеров. Как стать крутым и продвинутым», которая помогла мне поверить в себя. В последнее время в Монголии появились детские досуговые центры, разные студии. А нам было абсолютно нечего делать. Дети в то время целые дни проводили на улице, довольно часто дрались. Приехав в Россию учиться и познакомившись с однокурсниками, я завидовал им белой завистью: например, человек умеет играть на каком-то музыкальном инструменте, или занимался в детстве акробатикой, или играл в волейбол или в футбол в спортивной секции. Я слушал их рассказы и думал: «Ну почему у меня в детстве ничего такого не было!».

Окончив монгольско-индийский лицей, вы выучили хинди?

Нет, просто наш лицей так назывался, потому что педагоги из Индии преподавали в нем математику. Хинди там не учили.

А как в вашей жизни появился театр?

Почему-то так получилось (смеется). Хотя сначала появился не театр, а кино. В шестом классе я сыграл в одном из эпизодов юмористического киножурнала для детей, это такой монгольский аналог вашего «Ералаша». Попал туда по счастливой случайности. Как-то прихожу домой, а мама говорит: «По телевизору объявляли, что им нужны дети для съемок в детском киножурнале. Хочешь попробовать?». Я ответил: «Очень хочу», и на следующий день мама повела меня на киностудию. Там сделали кинопробы и сказали, что если подойду, мне позвонят. Как я ждал этого звонка! Когда мне позвонили, я был счастлив. Сыграл хулигана, который научился лаять, как собака. Учительница приходит в класс и хочет начать урок, но слышит собачий лай. Она и все ученики начинают искать собаку: чья она? кто ее привел? куда спрятал? А на самом деле никакой собаки нет: мой герой прячется под партой и лает. Все это мне очень понравилось, и я стал мечтать, что вырасту и буду актером.

Потом друг мне сказал, что в Улан-Баторе есть театральная студия для детей и можно в нее записаться. Я побежал к маме: «Мама, хочу в эту студию!», и мама, конечно, записала меня туда. Ходил в студию три последних школьных года. Мы занимались сценречью, сцендвижением, разными тренингами, делали упражнения на внимание и концентрацию. Раз в год педагоги ставили с ребятами комедийный шоу-концерт, и я, конечно, в нем участвовал. Мне там очень нравилось. Я вообще стараюсь делать то, что мне нравится. После окончания школы хотел поступить в Монгольский государственный университет искусств и культуры. Но оказалось, что в тот момент набирали студентов на русской-монгольский курс артистов театра кукол в СПбГАТИ. Я поступил на этот курс, чтобы учиться в Санкт-Петербурге у Яны Туминой.

Вы тогда знали что-нибудь о кукольном театре?

Почти не знал. Но у меня не было другого варианта. Ехал в Петербург и думал: «Куклы — что же я с ними буду делать?». Но в то же время это была возможность четыре года жить в России, учиться в Санкт-Петербурге, о котором я так много слышал. И подумал: «Надо попробовать», и очень этому рад. Сейчас мне очень нравится работать с куклами.

Вы успели за время учебы полюбить Санкт-Петербург?

Я мало что видел: мы занимались с понедельника по субботу, с раннего утра до позднего вечера. Еще надо было выучить русский язык. Поэтому я очень мало спал и даже мыслей не было о том, чтобы в выходной день погулять по городу или пойти в музей. Сейчас, приезжая в Санкт-Петербург, я очень люблю гулять по набережным и мостам, а Малая Садовая — одна из моих самых любимых улиц.

Легко ли было при такой загрузке в институте найти время для съемок в фильме «Седьмая руна»?

Его снимали летом, во время каникул. В июне мне неожиданно написали на ресурс «Вконтакте», пригласив сыграть в этом фильме, и спросили, буду ли я свободен. Но съемки были запланировали на конец июня, а у меня на 20 июня уже был куплен билет в Монголию. Я ответил: «Спасибо, очень хочу сниматься, но в конце июня уже буду дома». Они думали пару дней, потом перенесли съемки на другую дату, чтобы я успел уехать домой, и за один день сняли все сцены с моим участием.

Чему вас научила Яна Тумина?

Всему (смеется). Яна Тумина сделала из нас не только артистов кукольного театра, она воспитывала нас как полноценных драматических актеров, и я очень рад, что учился у нее. Вернувшись из Санкт-Петербурга, полгода работал в Монгольском театре кукол, потом уехал в Улан-Удэ, где работал в Театре кукол «Ульгер», этот театр проводит фестиваль «Путь кочевника», в котором я участвовал нынешним летом. Потом опять вернулся в Улан-Батор и через какое-то время стал преподавать. Последние два года преподаю актерское мастерство в университете СИТИ в Улан-Баторе и иногда снимаюсь в кино. Но где бы я ни работал, мне всегда помогало то, чему нас научила Яна Тумина. И поэтому до сих пор благодарен Яне, своему мастеру.

Рассказывали, что творческое видео, снятое вами для Летней школы СТД, произвело сильное впечатление на отборочную комиссию.

Я снял творческое видео на берегу огромного заснеженного озера. Мы с другом поехали в деревню, очень далеко от города, и по дороге увидели это озеро. Надо было как-то выделиться из общей массы, я решил, что творческое видео на фоне озера будет интереснее всего. В Летней театральной школе СТД занимался с разными педагогами, и от каждого смог что-то взять. Я попал в мастерскую Николая Коляды, он творческий человек, и мне очень понравилось с ним работать.

Ваши студенты из университета СИТИ нынешним летом показали на фестивале театров кукол «Путь кочевника» в Улан-Удэ спектакль «Живые картины», сильно отличавшийся от остальных.

Я дал им задание сделать пластические этюды по творчеству Эдварда Мунка и Сальвадора Дали. Мунк — экспрессионист, Дали — сюрреалист, но они жили и работали примерно в одно и то же время. Многое в этой работе строится на пластике, ведь актер должен уметь разговаривать телом. Мне хотелось, чтобы мои студенты научились передавать образ с помощью пластики, через тело выразить свое ощущение, мысль.

Как возник спектакль «Стрелок Большой Палец», который вы привозили на фестиваль «Истоки» в Театр кукол Образцова в сентябре?

Мы сделали этот спектакль с однокурсниками, которые долго работали в Улан-Удэ в театре кукол «Ульгер» и других театрах и странах, но в последние годы возвращаются в Монголию. Мы создали свой театр «Гэр» и поставили в нем спектакль «Стрелок большой Палец». У нас долго не было своего пространства. Но, к счастью, после фестиваля директор ГАЦТК имени Сергея Образцова Елена Булукова написала руководителю Россотрудничества Евгению Примакову и попросила нам помочь. Мы встретились с и. о. директора Русского дома Валерией Кильпяковой и договорились о создании совместной театральной площадки. Скоро начнем репетировать там новогодний детский концерт.

У творческого человека в Монголии больше возможностей играть в театре или сниматься в кино?

Работы в театре очень мало, в кино ее гораздо больше. У нас сейчас снимается гораздо больше фильмов, чем лет пять назад. Монгольское кино постепенно развивается. По-моему, в год снимается 40 картин.

Конечно, они бывают разные. Примерно шесть из этих 40 картин получаются неплохими. Но главное, процесс идет.

В вашей стране много традиций и обычаев, абсолютно неизвестных европейцам. Какие из них вам ближе всего?

Мне очень нравится, как звучит мори́н ху́ур — это наш традиционный смычковый инструмент. Головка его грифа сделана в виде лошадиной головы. Его полное название мори́н толгойто́й ху́ур: морин по-монгольски «конь», толгой — «голова», хуур — «музыкальный инструмент». Не раз слышал, как старики играют на морин хууре и рассказывают сказку. Поэты сравнивают его звук с лошадиным ржанием или шумом ветра в степи.

Очень люблю национальную игру «Шагай наадан» — это игра с бараньими косточками, в которую играл еще Чингисхан. Косточки сначала вываливают на стол, потом надо щелкнуть средним пальцем по одной из них, направляя на точно такую же. Косточка должна попасть в цель, выбить ее с места и не задеть другие. Играть можно одному или в команде, в каждом селении свои правила. Много интересных ритуалов и традиций связано с Белым месяцем (буддийским Новым годом), когда все родственники могут повидать друг друга и готовят вкусную еду. Например, в первый день праздника я должен навестить самого старого родственника. Чтобы приветствовать его, нужно протянуть обе руки ладонями вверх, старший родственник кладет на них сверху свои руки ладонями вниз, а я поддерживаю его под локти. Потом нужно навестить того, кто младше самого старшего, и постепенно всех остальных.

Почему вы после учебы вернулись в Монголию? Почему живете и работаете здесь?

Мы ничего не платили за учебу. Наше государств нас отправило учиться, чтобы монгольский театр кукол стал лучше. И мы знали, что после окончания питерской академии должны обязательно отработать все вложенные в нас средства. Я живу и работаю здесь, потому что в Монголии совсем другой воздух и гораздо больше пространства. В последние два года учебы в Питере я хотел поскорее вернуться на родину. Мне было тесно среди высоких домов. Хотелось простора, свежего воздуха и свободы. А еще у меня в Монголии жена и двое детей.

Вы уже водили детей в театр? Хотят ли они стать актерами?

Они еще маленькие: дочери 5 лет, а сыну 2 года. Дочь уже много раз бывала в театре, она очень любит поговорить и каждый день мечтает о чем-то новом. То скажет, что хочет стать врачом, то ей хочется стать педагогом. Сын был в театре только один раз. Кажется, ему понравился спектакль.

Правда ли, что люди в вашей стране более закрытые, чем в России?

В Монголии люди привыкли больше думать и меньше говорить. Сначала надо все обдумать и только потом сказать об этом. В России люди сразу говорят то, что думают. Когда я приехал в Россию, мне очень понравилась такая открытость людей. Но иногда хочется побыть одному, прислушаться к себе и все обдумать.

Чем отличаются от вашего поколения люди, которые старше вас на 10 лет или на 10 лет моложе?

Те, кто старше на 10 лет, стараются одеваться неярко, не отличаться от других и вообще быть как все. Их юность пришлась на 90-е годы, когда рвались связи между государствами, рушилась экономика, и их родители старались куда-нибудь уехать в поисках работы и лучшей жизни. Молодежь любит яркую одежду, слушает совсем другую музыку, молодые люди умеют обращаться с модными гаджетами и так далее. А я вообще люблю все — и старинную музыку, и современную, и национальную.

Возникают ли в Монголии конфликты между людьми разных поколений?

Нет, по-моему, их не бывает.

Ездили ли вы в другие страны кроме России и Монголии?

Да, я был в Корее и в Китае. В Корее сейчас живет моя старшая сестра, потому что там работает ее муж. Сестра по профессии врач, но сейчас работает переводчиком: занимается переводами с корейского на монгольский и обратно. Она иногда просит: «Возьми меня в какой-нибудь свой проект, дай хотя бы маленькую роль!». В Корее было очень жарко и душно. В Монголии климат лучше, он хоть и резко континентальный, но у нас не бывает такой духоты.

Кто из кинорежиссеров вам интересен? На кого хотелось бы быть похожим?

Непростой вопрос… Наверное, Дэвид Финчер, режиссер фильма «Бойцовский клуб».

Что собираетесь делать в ближайшее время?

Буду сниматься в кино и играть а театре. Мой друг режиссер Нхбаатар Буд давно хочет поставить спектакль по «Утиной охоте» Вампилова, я буду играть Зилова. Год назад прочел «Утиную охоту» и понял, что очень хочу его сыграть. Мне кажется сейчас, что мы с ним очень похожи. У каждого человека в жизни бывают такие периоды, когда он начинает задавать себе вопросы: зачем я живу? Зачем вообще пришел в этот мир? Думаю, Зилов по сути хороший человек, и ему хочется делать добро. Но так получается, что он, сам того не желая, причиняет всем боль. И мне кажется, в таких случаях надо внутренне спокойно все это осознать и понять, как дальше жить. Главное, не торопиться.

Полностью интервью опубликовано в журнале «Перспектива. Поколение поиска» № 12/декабрь 2022 — январь 2023.