Ануш Зейналян: «В продукте ручного труда есть тепло, которого нет в предметах, созданных машинами»

Соосновательница бренда OCHRE – о развитии социального предпринимательства в искусстве, текстильной промышленности Армении, шерсти и современных армянских художниках

Три девушки – Ануш Зейналян, Наталия Герасина и Алина Сарайкина – создали в 2020 году в Армении бренд OCHRE, который стал социально ориентированным предприятием, объединяющим современное искусство и ремесленников. Вдохновляясь городом Гюмри, они вместе с армянскими современными художниками создают шерстяные пледы – полотна, которые несут тепло рук женщин, их соткавших, «от людей к людям».

Вы родились и долгое время жили в Москве, правильно? Почему решили переехать в Армению?

Да, я родилась в Москве, а в 2016–17 году переехала в Ереван. Много разных причин. Первый раз я была в Армении, когда мне было 6 месяцев. Родители нас всегда туда отправляли, чтобы была эта связь. И в целом в Армении я всегда себя лучше ощущала, чем в Москве. Даже на физическом уровне: в Москве очень мало солнца, постоянная серость. Мне очень интересно в Ереване, нравится развиваться в Армении, хотя, конечно, по Москве я сильно скучаю. Уезжая из Москвы, оставляла хорошую позицию в Музее современного искусства. В Москве у меня друзья. Но я приняла такое решение и сейчас живу в Ереване.

Когда вам пришла в голову идея открыть свое дело?

Когда я переехала в Армению, мы начали развивать фонд по поддержке современного искусства. У фонда был только один донор – его учредитель. И так получилось, что он в какой-то момент потерял интерес к нашей деятельности. Соответственно, все прекратилось. А я всегда занималась фандрайзингом в сфере искусства, и вопрос того, как можно развивать проекты в этой области так, чтобы они были устойчивые, развивались и не зависели так сильно от доноров, привел меня к идее социального предпринимательства в искусстве. Сейчас это очень актуальная тема. Я об этом писала свою магистерскую диссертацию, изучала, как это происходит в мире, и обнаружила, что Австралия – одна из немногих стран, где это действительно работает. Суть этого организационного подхода в том, что художественные проекты создаются на стыке бизнес-проектов и социальных проектов. Для меня это было важно, с одной стороны, потому что меня интересовала финансовая устойчивость художественных организаций, с другой – довольно долго, на протяжении трех лет, мы работали над проектами в городе Гюмри, печально известном из-за сильнейшего землетрясения 1988 года. И оказалось, что только художественными проектами принести какое-то изменение очень сложно. После землетрясения город, который в прошлом очень активно развивался, находится в постоянных попытках восстановить себя, а Ширакская область, где расположен Гюмри, – самый бедный регион Армении. Мы решили создать социальное предприятие, которое, с одной стороны, войдет в саму ткань жизни города: в экономическую и социальную, но при этом будет художественным.

Где вы познакомились с вашими партнерами и почему решили заниматься этим вместе?

Мои партнеры – это мои бывшие коллеги по работе в Москве и мои друзья: Наталия Герасина и Алина Сарайкина. Мы объединились вокруг идеи, которую я предложила, они ее поддержали, и таким образом сформировалась наша команда.

Почему решили заняться именно пледами?

Мы начали изучать, какие индустрии развиты в Гюмри, и обнаружили, что в советское время здесь находилась вторая по величине текстильная фабрика страны. Почему ее решили там построить? Потому что, когда в 1924 году Гюмри вошел в состав Советского Союза, там было очень много беженцев из Османской империи. Гюмри – это ближайший город на границе. И очень много женщин и детей бежали туда. Советская власть, поняв, что там есть столько рабочей силы, построила текстильную фабрику, которая росла, росла, росла. Она была настолько большая, что в 70-е из других советских республик люди приезжали работать туда. После землетрясения фабрика встала. Но сейчас текстильная индустрия опять постепенно развивается. В Гюмри и Лори есть фабрики, которые работают с Россией, с Европейским Союзом. Мы решили обратиться к этой индустрии и пригласили художников, чтобы создавать совместно новые оригинальные продукты.

Я очень люблю Гюмри, он очень интересный, мы делаем художественные проекты там. И художникам там тоже очень интересно работать. Это точка притяжения мыслей, проектов. И уже потом оказалось, что в Гюмри развита текстильная индустрия.

Как долго пришлось искать фабрику и договариваться о совместной работе?

Это заняло довольно долгое время: пока мы поняли, с какими поставщиками мы хотим работать, что и с кем мы хотим делать. Начали изучать, какие есть фабрики. Выбрали фабрику на севере Ширакской области, в Амасии, которая занимается шерстью. Шерсть нам была интересна потому, что это часть материальной культуры Армении. Здесь разводят овец, и шерстяные изделия всегда были в обиходе. Шерсть – очень экологически устойчивый продукт. Если ее правильно добывают, и если потом за шерстяными изделиями правильно ухаживают, их можно использовать десятилетиями, передавая из поколения в поколение. В Армении основная порода овец – это грубошерстные и полугрубошерстные овечки, поэтому мы были довольно ограничены в том, какую продукцию мы можем делать. Мы остановились на пледах, планируем еще делать ковры. Но они немного сложнее в исполнении, и их сложнее вывозить. Много деталей, с которыми мы сейчас разбираемся. Мы решили делать пледы в том числе потому, что наша фабрика умела это делать. А еще пледы невероятно интересно делать с художниками, потому что они могут смотреть на них, как на полотно, создавая свои эскизы. Мы получили небольшой грант от United Nations Development Programme, благодаря которому оплатили гонорары художников, разработали и произвели первую коллекцию изделий, создали сайт и запустили социальные сети.

Это был 2020 год – пандемия, очень экономически непростое время. Не страшно было браться за дело в такую тяжелую пору?

В моем случае, я очень долго не понимала бизнес-часть проекта. Училась уже по ходу. И, возможно, если бы я смотрела на это исключительно как на бизнес-проект, мне было бы страшно. Но поскольку я больше сконцентрирована на социальной и художественной части, страха не было. Было понятно, что это то, что нужно делать. И нам очень хотелось создать продукцию, которая бы имела ценность не только для армян, а была бы универсальной. Наш проект никогда не мыслился только как армянский. Это давало свободу. Сейчас мы уже постепенно выходим на какие-то показатели по продажам, это очень приятно. У нас есть покупатели не только армяне. Это такой тяжелый труд – пытаться донести ценность. И когда получается – это очень здорово. С одной стороны – это то, что придумано художниками, с другой – сделано ремесленниками. И наши заказы помогают небольшой фабрике на севере Ширакской области быть более устойчивой. Еще мы все стараемся делать с уважением к природе.

Как вы выбираете художников, с которыми работаете?

Мы изначально выбрали трех художников. Это художница Гоар Мартиросян, она сама из Гюмри, но очень рано уехала со своей семьей из-за землетрясения. Но ее биография очень тесно связана с городом. Она возвращалась в Гюмри подростком, приходила на фабрику, которая в тот момент была в запустении. Это напоминало ей сюжет «Сталкера», какие-то очень необычные ассоциации у нее все это вызывало. Гоар разработала дизайн минималистичных пледов, вдохновляясь творчеством Марка Ротко. Другой художник – Алексей Манукян, тоже из Гюмри. Он очень много работает с городским и природным ландшафтом, с найденными объектами, делает инсталляции, живопись. Нам было интересно, как он будет работать с текстилем. Алексей адаптировал свои эскизы 2010-х годов и перенес на пледы линии в армянской технике цорнакар. Третий художник – это Серег Навасардян. Он из Еревана, делает граффити. Это уличный художник. У него интересная колористика и формы. Нам было очень важно привести его в более интерьерное пространство, чтобы он подумал о предметах для использования дома. Мы планируем работать и с другими художниками, в ближайшее время их круг расширится. Важно то, что мы начинаем отношения с художниками, и они длятся, развиваются.

Почему вам так важен именно ручной труд при производстве пледов?

Потому что в этом есть тепло, которого, возможно, нет в предметах, созданных машинами. Хотя машинное производство более совершенно, оно быстрее и с точки зрения бизнеса намного эффективнее. Но в пледах, которые создают люди для людей, есть особое тепло. И иногда, когда у нас какие-то проблемы, мы в каком-то кризисе, я смотрю на наши пледы и ощущаю это тепло, восстанавливаюсь, понимаю, зачем я это делаю, зачем мы вообще начали это. Это совсем другой тип продукта. И особые люди его выбирают, ведь стоит он недешево. И ты должен уметь ценить ручной труд, понимать, что это какая-то женщина, тебе неизвестная, на севере Ширакской области Армении связала этот плед, и в нем есть тепло ее рук. Возможно, она тоже о вас думала как о своем потребителе. И это что-то такое, что придает ценность совершенно особую. Мы ее ценим и хотим продолжать развивать. Это важно, учитывая, как сильно производство перемещается в Китай и насколько местные традиции – ремесленные, индустриальные – сейчас приходят в упадок из-за того, что они неэффективны с экономической точки зрения.

Как много времени уходит на изготовление одного пледа? От задумки художника до того, как вы его выпускаете.

Если мы говорим о совершенно новом пледе, то это может быть от двух до трех месяцев. Пледы, которые мы уже создали и разработали, у нас занимают от двух до трех недель – создание экземпляра. Сначала, если планируется использование цветной шерсти, ее нужно сначала окрасить, она должна высохнуть, потом ее вяжут. Если есть плед, на котором есть узор, то сначала плед ткут в Ширакской области, потом присылают в Ереван. В Ереване наша швея на нем делает узоры. Ткут один плед примерно три дня. И швея вяжет узоры от трех до пяти дней. Поскольку это все в разных местах делается, разные производители, логистика по стране – работа занимает около двух-трех недель.

Для покраски шерсти вы тоже используете только натуральные краски?

Мы используем натуральные красители для покраски шерсти. Для того чтобы получить желтый цвет – шелуху красного лука, для оранжевого – смешиваем шелуху красного лука и корень марены. Я думаю, что это традиционные ремесленные техники, которые используют по всему миру: в Мексике, Марокко. Нам важно, чтобы наш продукт был натуральный.

Откуда пришла идея названия бренда?

Ochre – это слово одинаковое на всех языках. Это на самом деле натуральный пигмент, который художники всегда использовали, даже в наскальной живописи. Название пришло от поэмы Осипа Мандельштама «Армения»:

Окрашена охрою хриплой,

Ты вся далеко за горой,

А здесь лишь картинка налипла

Из чайного блюдца с водой…

Эти строки стали очень важными для нас. Первый раз мы были в Амасии, в Ширакской области, как раз в ноябре, ландшафт был абсолютно оттенков охры. Этот ландшафт и эта поэма, и то, что охра – натуральный пигмент, привело нас к названию Ochre.

Какие у вас планы на будущее?

Сейчас мы начали работать над коврами. Еще мы представили в нашем магазине эскизы художников, принты их работ, чтобы лучше представить творчество тех, с кем мы сотрудничаем. Мы хотим расширить наше производство, вводить новую продукцию, работать с новыми поставщиками. У нас много планов, выходить в том числе на новые рынки. Сейчас мы активно работаем с Россией.

Где можно найти ваши пледы кроме сайта?

Нас можно найти в Ереване в магазине «Керас» и в Москве на разных маркетах. Будем надеяться, что скоро появятся партнеры, которые будут представлять наши пледы в разных городах России и не только.

Полностью интервью опубликовано в журнале «Перспектива. Поколение поиска» № 6/2022.

Рекомендуем прочитать интервью с мастером вышивки и предпринимателем из Таджикистана Мунирой Акиловой.