Дана Наврова: «Необучаемых людей не существует»
Журналист и преподаватель из Латвии – о котлетах из фасоли, землетрясении в Японии и упражнении, которое поможет освоить любой язык.
Ольга Антипова
Латышский, русский, английский, французский, испанский, сербский – кажется, нет языка, которым не владела бы Дана Наврова. Она не только умеет учить, но и сама продолжает учиться – в том числе и у собственных учеников.
Расскажите, как латышский и русский языки сегодня соседствуют в системе образования Латвии, да и в обществе в целом?
В русскоязычных школах все предметы преподают как на родном, так и на государственном, латышском языке, а вот в латышских школах формально русский имеет статус иностранного. Кстати, это на руку русскоязычным ученикам, ведь они могут сдавать русский в качестве обязательного выпускного экзамена по иностранному языку. В вузах в основном преподают на латышском. Вообще, страна состоит из четырех крупных регионов. Заметно хуже русским владеют жители Курземе – западной части, у Балтийского моря, а лучше – жители моего родного края Латгале. Он граничит с Литвой, Россией и Беларусью. Кстати, в тренде у латгальской молодежи еще и родной диалект – его статус остается открытым вопросом для языковедов.
Каким вам видится культурное взаимодействие между Россией и Латвией? Граждане наших стран расположены узнавать друг друга или все-таки политика вмешивается в процесс?
Я за плодотворный культурный обмен. Он может быть связан в первую очередь с получением высшего образования. Среди моих студентов были и есть россияне, которые учатся или учились в Латвии. Многие латыши с интересом приезжают в Россию, однако их путешествия часто ограничиваются Москвой и Питером. Я советую съездить еще хотя бы в Смоленск с волшебными памятниками старины. Сложности, с которыми сталкиваются две наши страны, как правило, не связаны с жизнью обычных людей. К счастью, тех, кому не чужда информационная грамотность, становится все больше. И если у них есть желание отправиться за новыми впечатлениями в страну-соседа, то остановить их может лишь отсутствие визы или пандемия.
Как бы вы описали представителей своего поколения в Латвии? Чем живут ваши ровесники, какие тенденции в выборе профессий?
Отмечу главное – дети начала 1990-х испытывают уважение к старшему поколению. Они одновременно душевны и закалены морально, ведь детство пришлось на годы дефицита, кризиса, неопределенности. Ровесники понимают ценность заработанного и уезжают за конкурентоспособной зарплатой в Великобританию, Ирландию, Германию, Швецию, Норвегию. Одни работают, другие совмещают карьеру с учебой. Среди моих знакомых есть и гуманитарии, но больше тех, кто изучал медицину, архитектуру или экономику.
А вот вас можно назвать истинным гуманитарием. Вы рассказывали, что сначала у вас возник интерес именно к журналистике, а не к языкам. Поделитесь с читателями этой историей?
Моя бабушка Юлия Николаевна – активная подписчица нашего самого крупного регионального издания – газеты «Резекненские Вести». В детстве я обожала их детскую рубрику, которая выходила дважды в месяц. Каждый второй вторник бабушка выдавала мне разворот с кроссвордами, ребусами, сказками. В 9 лет я отправила в редакцию письмо с рецептом из поваренной книги дедушки Виктора, она была издана в 1945 году и досталась ему от моего прадеда. Полгода ждала, надеясь увидеть в разделе «Маленький кок» свою фамилию. Письмо мы отправляли вместе с дедушкой, но он уже не застал момента, когда рецепт котлет из фасоли с грибным соусом все-таки опубликовали… На первый гонорар я купила сладости. Мои письма в редакцию становились все длиннее. Я составляла кроссворды, рисовала, потом выиграла конкурс на лучшее стихотворение о мороженом, которое мы сочинили с мамой. Главный редактор Мара Николаевна Низинская и ответственный редактор Галина Петровна Маслобоева стали моими первыми наставницами в журналистике, за что я им очень благодарна.
Значит, мук выбора будущей профессии не было?
В старших классах я рассматривала только журфак. Готовиться начала заранее – участвовала в конкурсах при посольстве и консульстве РФ в Латвии, занимала призовые места, собирала портфолио. Поступать решила в Москве, но, к сожалению, с первого раза мне это не удалось. Очень переживала. Отучилась год в Резекненской высшей школе, работала журналистом, а потом повторно подала документы и в 2012 году поступила в Институт русского языка им. Пушкина на филфак, окончила вуз с отличием. В 2016 году перешла в магистратуру МПГУ на журфак и снова получила красный диплом. Благодаря куратору, мудрой Валентине Александровне Славиной, я поняла, что журналистика и преподавание пойдут в моей судьбе рука об руку.
Вы говорили, что хотите поблагодарить некоторых преподавателей, которые на вас повлияли. Перечислим?
Судьба свела меня с чудесными людьми. Профессор, «есениновед» и величественная красавица Татьяна Константиновна Савченко заново влюбила меня в русскую прозу начала ХХ века. Александра Николаевна Матрусова привила любознательность к этимологии и сравнительному языкознанию. На самом деле, следовало бы перечесть не только имена, но и регалии истинных мастодонтов литературоведения и языкознания – но на это не хватит и всех страниц журнала. Это Татьяна Вячеславовна Нестерова, Алла Юрьевна Константинова, Борис Иванович Фоминых, Роман Евгеньевич Тельпов, Галина Викторовна Якушева, Евгения Алексеевна Кравченкова, Мария Александровна Федорова, Мария Михайловна Юльцова, Валентина Александровна Славина и Борис Федорович Славин, Янина Викторовна Солдаткина. Герман Данилович Рожков открыл для меня большой теннис и, по иронии судьбы, он тоже способствовал интересу к французскому языку – равно, как и мой школьный учитель Анатолий Раджекович, который вел факультатив по французскому.
Москву выбрали не случайно?
Я влюблена в нее с раннего детства – впервые побывала там, когда приехала в гости к родственникам. До этого не видела небоскребов, да и вообще домов выше девятиэтажек. Солнечная атмосфера сопровождала все мои шесть лет жизни в этом великолепном городе. Москва для меня особенна.
И даже студенческие общаги не испортили впечатления? Вы рассказывали, что жизнь в общежитии российского вуза – испытание для иностранных студентов.
Да, это был яркий опыт, правда, мне посчастливилось в обоих вузах жить в комнатах после ремонта. Но все равно приходилось порой бороться с тараканами, умещать всю жизнь в два баула – больше не принимали в камеры хранения на лето, практиковать французский с иностранными студентами, размешивая половником суп на общей кухне, забивать гвозди деревянной рукояткой ножа. Всем молодым людям посоветовала бы хоть немного пожить в общежитии. Там вы точно научитесь планировать свое время, распределять силы и финансы, окунетесь в бытовую жизнь без родителей.
Кстати, о французском с половником… Как в жизнь журналиста вплелись языки? Вы пошли по стопам родителей?
С обеими профессиями моя семья не связана. Папа – строитель, мама – инженер, но работала бухгалтером. Очень благодарна им за то, что предоставили мне свободу выбора, не давили и всегда поддерживали. Влиять на меня сложно было уже в детстве, но папе удалось привить интерес к спорту. Я играю в большой теннис и даже задумывалась о карьере спортивного комментатора. А от мамы у меня – любовь к литературе и изучению языков.
- Исфар Сарабский: «Я хотел играть на всех инструментах, которые попадались под руку»
- Илья Гольцов: «Масс-маркет оставляет многих женщин за бортом»
- Алексей Кулаков: «Мне хочется быть одновременно всем»
- Лаша Девдариани: «Между одеждой и кожей должно быть пространство, в котором могла бы двигаться душа»
- Наталья Душегрея: «Одежда — это манифест»
Думаю, многие читатели хотели бы и своих детей вдохновить на нечто подобное… Поделитесь маминым опытом?
Мама занималась со мной английским практически с пеленок, поэтому отдельные слова на всех трех языках – русском, латышском и английском – были мне знакомы с младенчества. В пять лет я научилась читать. Первая моя книга – «Приключения Незнайки и его друзей» Носова. Еще мама отдала меня в латышско-польскую группу в детском саду и в класс с билингвальной программой. В школе кроме английского я изучала французский на факультативе любимого учителя Анатолия Раджековича Сапарова. После практиковала этот язык в своих поездках по Бельгии и Франции, куда приезжала с группой волонтеров, в которой состояла. В вузе первым языком выбрала французский, а вторым – испанский. Потом добавился сербский.
Всем, кто связан с изучением языков, я задаю один и тот же вопрос, он кажется мне главным: про страхи, которые многим мешают. Почему люди так боятся ошибок, языкового барьера, грамматики? Как с этим быть?
Самая распространенная причина таких страхов у моих взрослых студентов – внушенная с детства мысль, что нельзя выделяться. Парадокс в том, что студенты так боятся прилюдно ошибиться, что не отрабатывают речевые навыки на занятиях, за которые сами же платят. Прослушивают задания по аудированию десятки раз, хотя знают, что на экзамене файлы воспроизводятся лишь дважды. Решение здесь одно. Учитель должен «нащупать» психологические особенности студента и ту «тропинку», которая лично его приведет к цели. Но за душевные струны студентов ни в коем случае нельзя тянуть изо всех сил. Необучаемых людей не существует. Усердие, целеустремленность и активное применение приводят к результатам, а еще желание окунуться в среду и овладеть не только академическим, но и живым, повседневным языком.
Кстати, как вы относитесь к излишней академичности? Можете поделиться универсальным рецептом, который помогает в изучении любого языка?
Некоторые студенты уже на пробном занятии декламируют табличку окончаний всех шести склонений латышских существительных. К сожалению, на практике они не могут это применить. Теория нужна, но преподавателю не стоит ей увлекаться, ведь это может отпугнуть. Мой персональный секрет – картинки для обсуждения. Это задание привлекает абсолютное большинство студентов. Я показываю им рисунки или фото и прошу описать, что на них происходит, высказать свое мнение, выявить общие черты и различия. Такую работу нужно внедрять как можно раньше, и тогда ваша речь будет все более структурированной и, главное, уверенной.
С чем связано то, что этот метод подходит практически каждому?
С клиповым мышлением, которое теперь всем нам свойственно. К тому же многие занимаются языком после работы и уже не в состоянии читать лонгриды, что-то длинное сочинять. Об этом нужно помнить и браться за те задания, на которые есть время и силы.
Как вы начали преподавать? Расскажите о своих студентах.
В студенческие годы работала в школах Юлии Амлинской, которая поверила в мои силы. Я преподавала русский и латышский иностранцам. Со студентами мне везет – это прекрасные собеседники со сложными, интересными судьбами и серьезными целями. С одним британским студентом занимались русским меньше года, и он смог получить грант на изучение международных отношений с проживанием в Москве. Иногда я преподаю целым семьям, поколениям. Сейчас провожу групповые занятия латышским с мамой и дочерью, которые живут в разных странах – Испании и Великобритании – и из-за пандемии уже больше года не обнимали друг друга… Важное место в моей работе занимает поддержка не только семей, но и общин, диаспор. Так, один из моих студентов еще в детстве посещал школу при латышском центре в Портленде в США. Прошли десятки лет, и он захотел вернуться к языку, который для него навсегда теперь связан с добрыми тетушками, угощавшими его латышскими блюдами.
Преподаватель, как и журналист, сталкивается порой с крайними проявлениями человеческих характеров. Это сложно?
Самыми трудными были видеоуроки латышского с японским студентом с определенными психологическими и образовательными особенностями. У меня не было опыта коррекционного педагога, приходилось планировать занятия так, чтобы не перегружать его психику. Мы не трогали грамматику, занимались фольклором. Однажды в том городе, где он находился, начались подземные толчки. Я сразу же предложила перенести урок, но он отказался. Студент взял ноутбук и с трудом добрался до подвала, где мог укрыться во время землетрясения, чтобы продолжить занятие. Иначе как стойкостью самурая это не назовешь. Еще один пример целеустремленности – моя подопечная из Эстонии. Еще до сдачи экзамена на высокий уровень латышского она выступала в прямом эфире на латвийском телевидении. Не испугалась камер и показала блестящее владение языком. Бывают и обратные ситуации. Как-то раз студентка перед занятием сообщила, что хочет бросить курс. Я расстроилась до слез, а потом поняла: отказ мог быть обдуманным шагом, и даже самых прекрасных учеников нужно отпускать.
Чему еще вас научил преподавательский опыт?
Тому, что взрослые люди в состоянии нести ответственность как за свои «прогулы», так и за какие-то вынужденные решения. Единственное, в чем преподаватель обязан переубеждать ученика, так это в том, когда сдавать экзамены на определенный уровень владения. Нужно предупреждать о возможных рисках тех, кто собрался на сдачу такого теста, хоть к нему и не готов. Еще я поняла, что можно дружить и общаться со своими учениками, а ведь в первые годы работы это было для меня табу.
И в завершение посоветуйте читателям книги, которые вам особенно близки, а также те, которые чуть ближе познакомят нас с Латвией.
Искрометные рассказы Довлатова о журналистских буднях советую прочитать и тем, кто еще только думает о публицистике, и тем, просто хочет немного развеяться. Любимое мое произведение – роман Алексея Толстого «Хождение по мукам». Поражаюсь, как мастерски Алексей Николаевич описывает не только монументальные сцены, но и малозначительные детали внешней среды. Если говорить о Латвии, то многогранность латышского литературного языка вы найдете в работах классиков: Яниса Райниса, Аспазии, Рудольфа Блауманиса и моего любимого поэта Александра Чака, в частности, в сборниках «Сердце на тротуаре» и «Мой рай». Он описывает Ригу в лучших традициях имажинистов – крупными, яркими мазками. Многосерийный фильм 1980-х годов «Долгая дорога в дюнах» режиссера Алоиза Бренча расскажет историю любви в военное и послевоенное время и покажет прекрасную природу балтийского побережья – Юрмалу, рыбацкие поселки, живописное озеро Энгурес.
Фото – Артём Иванов, Алфредс Улманис