Все самое интересное о жизни стран-соседей России
Обновлено: 19.03.2024
Культура и традиции
8 минут чтения

Свобода vs справедливость








































































































































Юрий ТИХОНОВ, магистрант РАНХиГС

Технологии сыграли существенную роль в упрощении коммуникаций современного мира. Тем не менее информационное поле значительно фрагментировано. Почему?

Для начала рассмотрим основы нынешнего порядка. Технологии ускорили и упростили обмен информацией, но интегрированность мира, отличающегося многообразием (этническим, конфессиональным, культурным, экономическим, политическим, социальным, правовым и др.), формирует почву для возникновения новых конфликтов и даже конфронтации. Поэтому формируется потребность в создании некой регулирующей системы, которая бы задала общие правила игры. Подтверждение тому можно найти во многих новостных и экспертных публикациях: тематика информационных, гибридных войн, фейковых новостей, информационного давления, заангажированности СМИ – все это сохраняет и будет преумножать актуальность в ближайшие годы.

Уже в середине XX века исследователи задались вопросом о сущности глобальной коммуникации и перспективах ее регулирования. Возникает большое количество теорий, в фокусе которых – создание единого информационного поля посредством технологического прогресса. Однако каждая теория также дополнительно рассматривает сопутствующие аспекты – свободу коммуникации, гомогенизацию культуры и информационного пространства, гегемонию и зависимость культур, влияние на социокультурные ценности, восприятие информации. По характеру регулирования эти теории можно объединить в две концепции – свободного (free flow of information) и справедливого (fair flow of information) обменов информацией.

Первая акцентирует внимание на полном отсутствии контроля и организации информационного пространства по принципу капиталистического рынка, где значительная роль отводится саморегуляции, которая должна способствовать сохранению сильных игроков и естественному отмиранию слабых. Подобный порядок сформировался после Второй мировой войны, и на информационном рынке до сих пор доминируют крупнейшие СМИ в наиболее развитых странах мира. Старейшие из существующих международных агентств Reuters, Associated Press, Havas (современное название – Agence France-Presse) знакомы почти любому читателю на Земле, а ссылка на них в качестве первичного источника является вполне обычным явлением.

Гегемоны

В рамках концепции свободного обмена информацией можно выделить ряд частных теорий, которые рассматривают отдельные аспекты коммуникации и сосредоточены на их преимуществах. В качестве примера можно привести теорию модернизации Дэниэла Лернера и Уилбура Шрамма. Они считали, что коммуникационная интервенция более продвинутых стран в третий мир способствует развитию традиционных обществ, глобальные коммуникации и СМИ стимулируют радикальную переоценку ценностей и форсированную эволюцию к западной модели. Шрамм писал, что глобальная коммуникация – это «мост в более открытый мир», подразумевая отсутствие барьеров. Влияние трудов Шрамма отразилось на международной повестке: ООН провозгласила 1960-е годы декадой развития, что также отразилось в активизации деятельности USAID, USIA и ряда других западных агентств, которые занимаются развитием молодых демократий. Попытки трансформировать ценности наблюдались и на пространстве социалистического блока, правда за счет более передовой технологии, не требующей очного присутствия, – при помощи радиовещания (радио «Свобода», «Голос Америки» и т. д.).

За свободу обмена информацией выступает и теория «глобальной деревни» Маршалла Маклюэна, который исследовал влияние технологического развития на общество. Он акцентировал внимание на том, что технологии не столько формируют ценности, сколько трансформируют структуру глобальной коммуникации, упрочняя связи и «уменьшая» Землю, организуя сообщество, называемое «глобальной деревней». Столь интенсивная коммуникация, по мнению Маклюэна, приводит к усугублению противоречий и конфликтов по большинству вопросов. Он рассматривал именно эры технологий и информационное общество в целом как апогей эволюции.

Элвин Тоффлер, в свою очередь, оценивал общество с точки зрения технологического прогресса в экономической сфере. Постиндустриальное общество, следующее за аграрным и индустриальным, по Тоффлеру представляет собой третью волну, характеризующуюся тесной интеграцией и взаимосвязанностью мира посредством высокотехнологичных каналов коммуникации, что приводит к интеллектуальному плюрализму и усложнению контроля за глобальной коммуникацией, поскольку индивид может отдавать предпочтение тем информационным ресурсам, которые его наиболее интересуют. Однако здесь стоит отметить, что в условиях асимметричности мира контроль за распространением и внедрением технологий осуществляется самыми развитыми государствами, что ведет к их гегемонии и развитию остальных по их образцу. А идеален ли их образец? – вот в чем вопрос.

Аспекты информационной гегемонии рассматривал итальянский марксист Антонио Грамши. В своей теории гегемонии он раскрыл основную функцию глобальной коммуникации в контексте свободного обмена информацией – привитие согласия путем распространения и легитимизации ценностей за счет контроля институтов образования, религии и массовой информации. По его мнению, это согласие является основой любого режима, поскольку обеспечивает его стабильность и подавление сопротивления. Взгляните на сегодняшний мир: Запад активно использует инструменты «мягкой силы» на территории третьих стран, в том числе культурные центры, такие, как Институт Гёте, Французский институт, Британский совет и др.

Борцы с гегемонами

Доминирование развитых игроков порождает естественный вопрос: свободен ли порядок, в который нет доступа новым участникам? Не является ли для постколониальных стран информационная зависимость формой неоколониализма?

Именно мировая деколонизация в 1960-х породила вопрос об упомянутом выше fair flow of information. Его сторонники критикуют концепцию свободного обмена информаций по причине объективного неравенства, вопреки заявленному ООН принципу суверенного равенства. Некоторые фактически заявляли о формировании информационного неоимпериализма, который породила возникшая олигополия.

Концепция справедливости возникает как противовес. Возьмем теорию зависимости Герберта Шиллера. Это ответ на теорию модернизации, Шиллер констатирует, что гегемония информации и отсутствие контроля над ней ставит в зависимость менее развитые страны. Он выдвигает понятие культурного империализма – «совокупности процессов, под воздействием которых общество, первично интегрированное в современную систему международных отношений, подвергается давлению или побуждению к соответствию, принятию и ретранслированию ценностей доминирующего центра системы международных отношений».

Интересна теория структурного империализма Йохана Галтунга. Он рассматривает глобальную коммуникацию как многоуровневую систему, где каждое государство также имеет конфликт между элитой и народом, центром и периферией. Для развивающихся стран сложившийся коммуникационный порядок ведет к тому, что они прекрасно осведомлены о положении дел в центре и понятия не имеют, что происходит в соседнем периферийном государстве. То есть знают в подробностях о теракте в европейской столице, где погибло три человека, но не слышали о теракте у соседа, где погибла тысяча людей.

Представители Франкфуртской школы (Теодор Адорно, Герберт Маркузе, Макс Хоркхаймер) рассматривали культурную индустрию, которая приводит к стандартизации и нивелированию философской и эстетической составляющей за счет потребления поп-культуры. Обеднение культуры в первую очередь влияет на массы, информационная обработка снижает их политические и экономические цели. Масскульт, как и СМИ, фактически создает однородное пространство на основе культуры влиятельных государств.

Наконец, Юрген Хабермас подверг критике зависимость коммуникаций от госинститутов, СМИ и бизнес-элит и предлагал разделить их, создав некую публичную сферу. То есть измерение, свободное от правительства (даже если им финансируется) и экономических сил, посвященное рациональной дискуссии и обмену информацией, открытое для доступа и подотчетное всем слоям общества вне зависимости от статуса. Реализация столь заманчивой идеи представляется крайне маловероятной – субъекты влияния в силу своей природы всегда стремятся к преумножению могущества.

Манифест борцов с гегемонами

Дискуссии представителей обеих теорий выходят из сугубо исследовательской плоскости и становятся политическими. На страницах неполитического журнала «Человек и Мир» я не буду подробно описывать их, отмечу только еще один исторический контекст – холодную войну. В тот период в нейтральном Движении неприсоединения возникла инициативная группа, проработавшая коллективный призыв создать систему регулирования создавшейся асимметрии. Вот ее основные тезисы: возник односторонний поток информации из центра в периферию; информационные ресурсы создают диктат центра и зависимость периферии в экономической и социальной сфере; вертикальный обмен информацией контролируется прозападными ТНК; мировые агентства новостей рассматривают информацию как товар и подчиняются законам рынка; сложившийся порядок – это часть механизма глобального неравенства и ведет к неоколониализму.

Эти идеи нашли отклик в мировом сообществе, что привело к учреждению Международной комиссии по изучению проблем коммуникации во главе с одним из основателей «Международной амнистии», лауреатом Нобелевской премии мира ирландцем Шоном Макбрайдом. На XXI Генеральной конференции ЮНЕСКО в Белграде в 1980 году комиссия представила доклад «Много голосов – один мир», содержавший 82 рекомендации по созданию «Нового мирового информационного и коммуникационного порядка» (NWICO).

Доклад Макбрайда стал первым международным актом, полноценно рассматривающим проблемы глобальной коммуникации, в которой «приобретения и свободы для сильных создали лишения и несвободы для слабых». Рекомендации по преодолению неравенства и дисбаланса нашли отражение в резолюции 4/19 Генеральной конференции в Белграде, в которой предлагались такие действия: устранение монополий, внутренних и внешних барьеров, плюрализм источников и каналов информации, свобода прессы, ответственность за справедливость распространения информации, право развивающихся стран на оборудование, тренинги персонала, модернизацию инфраструктуры и СМИ, уважение к культурной идентичности народов, их участие в равноправном, справедливом и взаимовыгодном обмене информацией.

Рекомендации NWICO встретили сопротивление и критику со стороны монополистов, которые считали их противоречащими либеральным идеалам. Параллельно с обсуждением судьбы глобальной коммуникации система международных отношений вошла в период турбулентности, который завершился распадом Варшавского Договора и Советского Союза. Конец противостояния двух военно-политических блоков создал иллюзию конца истории по Фукуяме и формирования единого глобального пространства, где не будет никаких противоречий. На волне этого энтузиазма рекомендации NWICO отошли на второй план.

Полностью статья была опубликована в журнале «Человек и мир. Диалог», № 3(4), июль – сентябрь 2021

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Подписывайтесь, скучно не будет!
Популярные материалы
Лучшие материалы за неделю