Виктория Головенчик: «Общение с единомышленниками открывает второе дыхание и дает приток новым идеям»

Молекулярный биолог из Беларуси – о чужеродных бычках, привлечении молодежи в науку и путешествиях во время пандемии

Когда видишь Викторию Головенчик, сложно поверить, что эта молодая лучезарная девушка – научный сотрудник лаборатории ихтиологии Государственного научно-производственного объединения «Научно-практический центр Национальной Академии наук Беларуси по биоресурсам» и Председатель Совета молодых ученых Отделения биологических наук. За ее плечами уже десятки научных работ, и она не думает останавливаться.

Как и когда вы решили стать биологом?

Я не могу назвать какого-то конкретного момента, когда приняла решение быть ученым. В семье никто никогда на какой-то профессии не настаивал, у меня была полная свобода выбора. Хотя, уже работая в академии, я узнала, что моя мама обожала биологию и мечтала быть исследователем, изучать бабочек в тропиках, лазить по джунглям. Но у нее не сложилось. Позже оказалось, что она в детстве комаров разводила на подоконнике, рыбок скрещивала. Получается, я исполнила ее мечту. Это интересный вопрос для генетиков.

А какие были у вас интересы в детстве? Кем вы хотели стать?

Лет с шести я хотела быть ветеринаром, то есть так или иначе связать свою жизнь с биологией. И даже поступила в специализированный лицей на химико-биологическое отделение. Но со временем это желание трансформировалось и привело меня на биологический факультет, где у меня и появился интерес к исследованиям.

Судя по вашим работам, ихтиологом вы стали не сразу, начинали с изучения тлей. Почему выбрали именно их?

В университете у меня возник интерес к научным исследованиям, благодаря моей научной руководительнице Вороной Нине Владимировне. Она дала мне очень сильную базу в плане методов исследования, а также включила меня в рабочий процесс. Как итог, к окончанию университета у меня было три научные статьи, девять тезисов конференций, диплом лауреата Республиканского конкурса научных работ студентов за мою дипломную работу. Это дало мне право без экзаменов поступить в магистратуру. Первый мой объект изучения выбран потому, что моя научная руководительница занималась изучением этой группы насекомых. И хотя в целом тли очень интересны, полюбила я не объект исследования, не тлей, а именно методы исследования. Я получаю большое удовольствие именно от изучения генов и микроэволюционных процессов.

Почему после вы решили изучать рыб?

Рыбами начала заниматься, когда поступила в аспирантуру в Академии наук, и здесь опять же главную роль сыграла моя научная руководительница Гайдученко Елена Сергеевна. Именно она смогла соединить объект, которым занималась, – чужеродные виды рыб, и мою любовь к молекулярной генетике. И как итог, я практически закончила диссертационное исследование по молекулярным аспектам инвазии рыб в водотоки Беларуси.

Расскажите подробнее о вашем исследовании.

В Белоруссии очень остро стоит проблема инвазий рыб в водотоки из-за нашего трансграничного расположения. У нас в стране соединяются реки двух бассейнов: Черного и Балтийского морей, и они все соединены друг с другом водохранилищами, каскадами. Я занимаюсь бычками. Изначально предполагалось, что они к нам попадают из-за строительства каскадного водохранилища на Днепре. Я начала писать диссертацию по генетическим аспектам: была цель фундаментально посмотреть, что происходит на генетическом уровне при заселении в новую среду обитания. Но оказалось, что рыбы не столько сами переселяются, сколько перемещаются на кораблях, из-за развитого судоходства. Мое исследование получило неожиданный результат, совместилось несовместимое: и генетика, и классическая биология, и история. В ближайшее время можно думать: если они попадают к нам с кораблями, может, надо как-то суда обрабатывать, например, очищать от прикрепленной икры. Я надеюсь, что в 2022 году я наконец-то защищусь. Это фундаментальная работа. Она может пригодиться через 10 лет, а может через 20. Сейчас уже можно придумывать, как предотвратить или хотя бы регулировать появление новых видов рыб на территории страны. Они вредят нативной фауне, нашим рыбам. Один из факторов, почему можно назвать вид инвазивным, – это то, что он приносит экологический или экономический вред. Мои бычки еще милые. Они просто вытесняют потихоньку нашего аборигенного карася, разносят паразитов и болезни. Берут количеством и тем, что хорошо плодятся. Например, в Америку эти же виды бычков, которыми я занимаюсь, попадают с балластными водами. Вы можете себе представить, где Херсонский морской порт и где Великие озера Северной Америки? Но тем не менее бычок, размер которого всего 3 см, туда попал. Это повлекло за собой серьезное исследование в Америке, потому что он очень вредил экосистеме Великих озер.

Как проходят ваши исследования? Всегда в лаборатории или вы выезжаете «в поля»?

На самом деле работа ученого очень разнообразна. Все начинается с кропотливого изучения. Нужно не один час просидеть в поисках нужной научной литературы, затем проанализировать ее, чтобы понять, что за проблема, что о ней уже известно, а что нужно изучить. Например, я изучаю молекулярно-генетические аспекты инвазий рыб в водотоки Беларуси. А это значит, что с июня по октябрь выезжаю в командировки для того, чтобы «отловить» материал. Командировки проходят очень романтично: палатки, костер, речка вместо душа. Затем я обрабатываю материал в лаборатории: выделяю ДНК, получаю нужный ген, расшифровываю его. Это очень кропотливый процесс, который требует соблюдения стерильности и четких инструкций. После этого начинается работа со специальными компьютерными программами, которые анализируют полученный результат. Это помогает и процессы эволюции изучить, и понять, как виды проникают и распространяются в Беларуси. После того как результат получен, его нужно опубликовать.

Я получаю новое знание, а это и есть основной смысл работы ученого. Но помимо всего вышеперечисленного я пишу проекты, планирую и курирую их исполнение, решаю ряд административных вопросов, участвую в различных выставках, мероприятиях, езжу на всевозможные конференции.

Кажется, сейчас молодые люди редко выбирают научную карьеру, отдавая предпочтение более популярным профессиям: учатся на менеджеров, экономистов, юристов. Что вас привлекло в науке?

По-моему, главная причина, по которой люди предпочитают работу в офисе работе в институте, – низкие зарплаты. Это и правда, и неправда одновременно. Все зависит от того, что именно ты изучаешь, от лаборатории, в которой работаешь, от твоего умения и желания искать и выполнять научные проекты. Если тематика твоих исследований актуальна и ты можешь сам искать и выполнять дополнительные проекты, то, по сути, твой доход не ограничен. Я являюсь председателем Совета молодых ученых Отделения биологических наук Национальной академии наук Беларуси, что открывает для меня возможность взаимодействия с огромным количеством людей. Я помогаю организовывать различные мероприятия, посещаю всевозможные встречи. Именно поэтому меня не тянет в офис. Я как ученый могу реализовать любой свой интерес, было бы желание.

Что, по вашему мнению, нужно сделать, чтобы наука стала привлекательной для молодых людей?

По-моему, для того чтобы в науке было больше денег, нужно ее частично переводить на практическую направленность. Когда общаешься с учеными из других стран, оказывается, что наука всегда тесно связана с бизнесом. Неважно, это крупные благотворительные организации, которые выступают за сохранение биоразнообразия, либо это связано с разработками для конкретных бизнесов. Государство должно способствовать связи науки и бизнеса. Например, я была в Турции на конференции, общалась там с учеными, и у них вообще нет академии наук. Все исследования проводятся в институтах, а у всех институтов есть большие частные компании, которые их курируют. Но для того чтобы было много денег, исследование должно быть кому-нибудь нужным. У нас все работают по государственным программам. Но государство все не может обеспечить, да ему и не нужен такой объем исследований. Мне кажется, там, где хорошо развит частный бизнес, там всегда будет хорошо развита наука, потому что есть что в нее вкладывать. Это автоматически привлекает молодых ученых. Но не всегда проблема только в деньгах, они не всем нужны. Дело еще в привлекательности профессии, в оценке своего труда. Когда ты занимаешься чем-то, что реально нужно, тебе приятно работать. А когда тебе все время надо доказывать, что твоя работа важна, или люди не понимают, чем и зачем ты занимаешься, вопрос уже стоит не в зарплате, а в оценке твоего труда с моральной точки зрения. Нужно поднимать ценность исследований и профессии ученого в обществе.

Много ли женщин-ученых у вас в институте?

Что касается биологов, здесь женщин почти половина. Другое дело, женщин-академиков немного. Насколько я знаю, сейчас у нас только две женщины-академика. Мне кажется, это пережиток советской эпохи. Сейчас приходит молодое поколение, новое, много женщин. Есть очень амбициозные. Я надеюсь, что в ближайшие лет 10–15 женщин-академиков тоже будет пятьдесят процентов.

Какие у вас интересы и хобби помимо работы?

Еще в детстве я довольно серьезно увлекалась пением. Занималась в вокально-эстрадном ансамбле «Буслiк» («Аистенок»), мы ездили с концертами в Польшу, Германию, Францию. И если кажется, что пение и наука совершенно несовместимые вещи, то это только на первый взгляд. Умение хорошо выступать перед большим количеством людей нужно любому ученому. Иначе как представлять свои результаты на конференциях, отчетах, как защищать кандидатскую, докторскую? В последнее время появился интерес к истории искусств. Очень люблю путешествия, даже маленькие, по своей стране. Беларусь я очень поздно для себя открыла, пандемия и закрытые границы поспособствовали. Мне казалось, что кроме Беловежской пущи и Несвижского замка ничего интересного у нас нет. А это далеко не так. У нас много замков, старинных церквей. В Брестской области дворец Пусловских, город Пинск, безумно красивый Гродно. Неожиданно для меня этот город оказался очень европейским, напоминает Вильнюс: маленькие улочки, красивая синагога, церковь XII века. Если брать природные объекты – это заказник Ельня. На самом деле это болота. Оказывается, иногда они выглядят как обычные поля, а ногу ставишь – и проваливаешься. Считаю, что путешествия очень сильно расширяют кругозор и учат принимать мир во всем его многообразии.

Полностью интервью опубликовано в журнале «Перспектива. Поколение поиска» № 5/2022.

Рекомендуем прочитать интервью с ученым, создателем биоматериалов для имплантации, Анжеликой-Марией Бурцевой.